De Paris avec l'amour (СИ) - Волкова Дарья - Страница 66

• Предыдущая
• 66/93
• Следующая

— Ты… — Амандин ответно вздохнула, — ты не понимаешь. И не поймешь, наверное.

— Почему это? Я вообще понятливый. И не глупый — это даже твой папенька дражайший признает. Так что давай, попробуй объяснить мне — зачем это все? И чего ты хочешь добиться? Ты, именно ты. Про Дамьена я уже все понял.

Амандин прошла вглубь комнаты, села в кресло. Руки в замок, спина прямая. Серж остался стоять, подпер плечом закрытую дверь.

— Ты спрашиваешь — зачем? Ты ж знаешь ответ, Серж.

— Нет. Не знаю.

— Хорошо, — она глубоко вздохнула. — Вот тебе ответ. Потому что я люблю тебя.

— Лучше бы ты меня ненавидела, — ответ прозвучал быстро. Хлестко.

— Но я тебя люблю, — упрямо повторила Амандин.

— Я тебя — нет.

— Я знаю, — она побледнела, но лишь чуть-чуть. — Это не страшно.

— Правда, что ли? — он хмыкнул. Оторвался от двери, затушил сигарету. Оперся ладонями о стол и посмотрел на сидящую напротив девушку. И взгляд его был неожиданно тяжел и мрачен. — Я в этих делах профан, конечно. Но мне казалось… что для любви важна взаимность. Нет?

— Я… — на побледневшем лице стал разгораться румянец. — Я… мне не нужно много. Я… — она вдруг встала, и Серж был вынужден тоже выпрямиться, и теперь они стояли друг напротив друг друга, глядя в глаза. — Я буду тебе очень хорошей женой, Серж. Я буду поддерживать тебя во всем — дома, в бизнесе, в светской жизни. Везде. Буду твоим ангелом-хранителем. Ты же знаешь — у меня хорошее образование. Я — девушка твоего круга общения. Я… — она еще сильнее покраснела, но упрямо продолжила: — Я, знаешь ли, имею вполне приличный… темперамент и… Тебе будет со мной хорошо, Серж, я обещаю. Клянусь! — у Сержа дернулся угол рта, но он промолчал. — Ты получишь все: компанию, отца, любящую тебя жену, которая будет тебе опорой во всем. Мы… мы очень подходим друг другу, разве ты это не видишь? — она не хотела, но последняя фраза прозвучала жалобно. Умоляюще.

Серж молчал. Взял со стола пачку, достал сигарету, размял. И снова засунул ее обратно.

— Скажи мне, Амандин, что ты изучала в университете? Маркетинг, кажется, так?

— Да, — осторожно согласилась она.

— Что же ты так неумело продаешь себя? — и она вздрогнула, словно он ударил ее.

А Серж продолжил, словно не заметив реакции. — Хотя, в этом деле никакие навыки и образование не помогут. Знаешь, я точно уверен — любовь нельзя купить или заслужить. Нельзя. Можно только смириться с тем, что тебя не любят.

— С каких это пор ты такой эксперт в безответной любви, Серж? Неужели такое было в твоей жизни? Не верю! — голос Амандин прозвучал высоко и резко.

— Зря, — он отвернулся, сделал пару шагов. — Я любил. И очень хотел, чтобы и меня тоже любили. Чего я только не делал. Я старался быть очень хорошим, чтобы радовать тех, кого я любил. Я старался быть плохим, чтобы на меня обрати хоть какое-то внимание. Я дарил самые дорогие подарки — подарки, сделанные собственным руками. Я даже просил Бога и Пер Ноэля, чтобы они сделали так, чтобы меня полюбили. Я работал как проклятый, я тащил на себе, что, что только мог. Я добился того, чтобы меня считали лучшим. Совершенным. Идеальным. И ничего из этого не сработало. Они так и не полюбили меня.

— Они — это кто?

Серж обернулся.

— Они — это родители, — и выражение жалости на лице Амандин его совершенно не тронуло и не задело. Ему — все равно. — Так что, как видишь, я крупный эксперт в этом вопросе. С детства эксперт. И как эксперт скажу тебе, Амандин — вся эта твоя затея обречена на провал.

Она помолчала. А потом произнесла тихо:

— Лучше хоть что-то. Чем ничего.

— Хоть что-то? — Серж вздернул бровь. — А «что-то» у нас было, Манди. У нас была наша дружба — не самая крепкая и близкая, но все же. Нам было что обсудить, когда встречались. У нас много общих интересов, на многое мы смотрим схоже. Мы много где с тобой бывали вместе. А помнишь прошлый год в Каннах? Отлично же время провели!

— И еще лучше проведем! Нам будет хорошо вместе, Серж!

Он уставился на нее с изумлением. А потом расхохотался — громко, сильно запрокинув назад голову, до боли в шее.

— Будет?! Ты всерьез так считаешь, Манди? О, Боже, ну неужели тебе отказали твои мозги?

— О чем ты? — Амандин смотрела настороженно. Такой Серж ей не просто не нравился — он ее пугал.

— У нас была наша дружба. Не самая крепкая, но была. Теперь не будет ни-че-го.

— Я не понимаю тебя.

— Неужели ты глупее, чем я полагал? — Серж усмехнулся. — Хорошо. Объясню. Ты хочешь в мужья Сержа Бетанкура? Что ж, вполне возможно, ты его получишь. Ты получишь официальный статус «мадам Серж Бетанкур». И это все, — Серж сложил руки на груди. — Больше не будет ничего. Не будет даже нашей легкой дружбы. И, уж тем более, не будет того, что обычно связывает супругов. Ты же не рассчитываешь на то, что я лягу с тобой в одну постель? Что прикоснусь к тебе как мужчина к женщине? Нет, дорогая моя детка, — он с кривой усмешкой покачал головой. — Это ты и твой папаша не заставите меня сделать. Уж поверь мне — есть вещи, принудить сделать которые просто невозможно. Что ты рисуешь в своем воображении, Амандин? Что я после дня в офисе буду приезжать домой, а ты меня там встречаешь? Поцелуй, мы ужинаем, идем куда-то… Вечером ложимся в одну постель, страсть, секс, так? Ничего этого не будет, — она хотела что-то сказать, но он не дал ей возможности, продолжил — громко, жестко, безапелляционно: — Ты потеряешь наши приятельские отношения. И не приобретешь ничего. Хотя… Нет. Ты получишь кое-что.

— Что? — она поняла, что у нее пересохло во рту, лишь когда произнесла слово.

— Я не уверен, что умею любить, Манди. Или… сомневаюсь, что теперь умею это делать как надо. Но вот ненавидеть я умею очень хорошо. И я. Тебя. Возненавижу. Обещаю. Черт, кажется, я уже начинаю тебя ненавидеть.

— Почему?! — это был полустон-полувскрик смертельно раненой птицы.

— А ты не понимаешь?

— Это из-за нее, да? — произносит Амандин совсем тихо. — Ты все-таки влюбился в нее, Серж?

Взгляд серых глаз серьезен. Качает головой.

— Я не знаю, Манди. Но дело в любом случае не в этом.

— А в чем?! Почему?!

— Потому что ни один мужчина не простит принуждения.

Она не могла смотреть ему в лицо. Вместо этого смотрела на его руки, сложенные на груди. Рукава измятой светло-голубой шелковой рубашки закатаны до локтя. Обнаженная часть руки, ниже локтя, покрыта светлыми золотистыми волосками, особенно явно видными на фоне загорелой кожи. В тон волосам — золотые часы на запястье. Длинные пальцы, крупные, ухоженные ногти. Красивые руки. Это руки мужчины, который никогда не прикоснется к ней. Не прикоснется так, как хочется ей. Никогда.

• Предыдущая
• 66/93
• Следующая