Зловещий доктор Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 43

• Предыдущая
• 43/53
• Следующая

— А Фу Манчи?

— Его нам бояться нечего. Пройдет не более десяти минут, как он станет вашим пленником. У меня нет времени на разговоры — вы должны мне верить!

Она топнула ногой.

— А дакойт? — бросил Смит.

— Он тоже.

— Я думаю, мне тоже следует войти, — медленно сказал Веймаут.

Карамани нетерпеливо пожала плечами и отперла дверь в высокой кирпичной стене, отделявшей мрачный зловонный двор от роскошных апартаментов доктора Фу Манчи.

— Без шума, — предупредила она. Смит и я последовали за ней по коридору.

Инспектор Веймаут, отдав последние распоряжения своему непосредственному подчиненному, замыкал цепочку. Дверь опять закрыли; через несколько шагов была отперта вторая дверь. Мы прошли через маленькую комнату без мебели и далее по проходу, ведшему на балкон. Перемена обстановки была разительной.

Теперь вокруг нас была тьма и тишина: сонная, наполненная душистыми запахами тьма и тишина, полная тайн. За стенами зала, на который мы смотрели, шло нескончаемое сражение звуков, гимн великой портовой реки. Вокруг стен, окружавших благовонный оазис, поднимались пары нижнего течения Темзы с высокой концентрацией смога.

Мы ушли от металлического, но такого близкого людям лязга доков, неприятных, но знакомых запахов, преобладающих там, где корабли проглатывают и изрыгают конкретные свидетельства торгового благополучия, и пришли в эту тишину благовоний, где единственная лампа отбрасывала увеличенные тени рисунка своего китайского шелкового абажура на ближние стены, оставляя большую часть комнаты в темноте.

Ни один звук из тех, которыми так богата портовая жизнь Темзы, где клепают железо и драят палубы, где с глухим стуком падают перегружаемые тюки и орет портовое начальство, не проникал в это благоуханное место, где в свете лампы лежала мертвенная фигура темноволосого мальчика, над которой склонилась закутанная Карамани.

— Наконец-то я в доме доктора Фу Манчи! — прошептал Смит.

Несмотря на заверения девушки, мы знали, что соседство со зловещим китайцем чревато опасностью. Мы стояли не в логове льва, а в змеиной норе.

С тех пор, как Найланд Смит вернулся из Бирмы, чтобы преследовать этого правофлангового Желтой Погибели, лицо Фу Манчи не оставляло моих видений ни днем, ни ночью. Миллионы людей могли спокойно спать, миллионы, делу которых мы служили! Но мы, осознававшие реальность этой опасности, того, что настоящий спрут сжал в своих объятиях Англию, спрут, чьей желтой головой был Фу Манчи, чьими щупальцами были дакойты, фанатики, владевшие разнообразными способами умерщвления людей, таинственными и мгновенными, вырывавшими их из жизни и не оставлявшими за собой следов.

— Карамани, — тихо позвал я.

Закутанная фигура под лампой повернулась, и мягкий свет упал на прелестное лицо девушки-рабыни. Она, которая была податливым инструментом в руках Фу Манчи, теперь должна была стать средством избавления общества от этого зла.

Она предупреждающе подняла палец, затем знаком попросила меня приблизиться.

Проваливаясь ногами в богатом ковре, я прошел через полутьму комнаты туда, где, освещенная лампой, была Карамани, и посмотрел на мальчика.

Ее брат Азиз был абсолютно мертв по всем меркам западной науки, но на самом деле находился в трансе, похожем на смерть, благодаря жуткому всесилию адского доктора-китайца.

— Скорее, — сказала она, — поторапливайтесь! Разбудите его! Я боюсь!

Я вытащил из шкатулки, которую имел при себе, шприц и склянку с небольшим количеством янтарной жидкости. Такое лекарство невозможно было отыскать в британском списке рекомендуемых фармацевтических препаратов. Я ничего не знал о составе жидкости. Хотя склянка была у меня уже несколько дней, я не смел истратить ни миллиграмма ее драгоценного содержимого для целей анализа. Янтарные капли означали жизнь для мальчика Азиза, успех миссии Найланда Смита и гибель китайского дьявола.

Я поднял белое покрывало. Мальчик во всей одежде лежал неподвижно, скрестив руки на груди. Я различил след предыдущего укола, и, набрав в шприц жидкости из склянки, сделал ему вливание, которое, как я надеялся, будет последним из экспериментов подобного рода. Я бы отдал половину всего, что имел, чтобы узнать о характере жидкости, шедшей теперь по венам Азиза, наполняя его серое лицо оливковым цветом жизни.

Но не это было целью нашего прихода. Я пришел сюда, чтобы убрать из дома доктора Фу Манчи живую цепь, которая привязывала к нему Карамани. Теперь, когда мальчик будет жив и на свободе, доктор не сможет больше удерживать свою рабыню.

Моя прекрасная подруга, судорожно сжав руки, опустилась на колени, не отводя глаз от лица мальчика, организм которого претерпевал самые изумительные физиологические изменения в истории терапии. Я чувствовал слабый аромат, который исходил от нее и был, казалось, неотъемлемой частью, слышал ее учащенное дыхание.

— Вам нечего бояться, — прошептал я, — смотрите, он оживает. Через несколько мгновений все будет нормально.

Висевшая над нами лампа с цветастым абажуром качнулась, колеблемая каким-то сквозняком, пронесшимся через зал. Тяжелые веки мальчика затрепетали, и Карамани нервно сжала мою руку и держала ее так, пока мы смотрели, как открываются глаза с длинными ресницами. Тишина этого места была поистине неестественной; казалось невероятным, что за стенами кипела беспорядочная активность торгового Ист-Энда. И действительно, эта жуткая тишина становилась гнетущей, она начинала просто наполнять меня ужасом.

Над моим плечом возникло удивленно всматривающееся в мальчика лицо инспектора Веймаута.

— Где доктор Фу Манчи? — прошептал я, когда рядом появился и Найланд Смит. — Я не могу понять, почему в доме такая тишина.

— Посмотрите кругом, — ответила Карамани, не отводя взгляда от лица Азиза.

Я всмотрелся в полутемные стены. Там стояли высокие стеклянные шкафы, полки и ниши, где однажды с галереи наверху я видел пробирки и реторты, банки с незнакомыми организмами, книги о неизвестных науках, предметы оккультных и научных знаний — видимые свидетельства присутствия Фу Манчи. Все эти полки, шкафы, ниши были пусты. От сложных приспособлений, не известных лабораториям цивилизованного мира, с помощью которых он проводил свои таинственные эксперименты, от пробирок, в которых он выделял бациллы загадочных болезней, от томов с желтыми переплетами, за один только взгляд на которые важные люди с Харли-стрит дали бы миллион (если бы знали об их содержании), от всего этого — ни следа. Шелковые подушки, инкрустированные столы — все исчезло.

В комнате было снято все, все разобрано. Значит, Фу Манчи сбежал? Теперь тишина получила новое объяснение. Наверное, все его дакойты и другие ангелы смерти тоже сбежали.

— Вы позволили ему скрыться от нас! — резко сказал я. — Вы обещали помочь нам схватить его — прислать нам записку — и тянули, пока…

— Нет, — сказала она, — нет! — Она вновь сжала мою руку. — О! Разве он не слишком медленно оживает? Вы уверены, что не совершили ошибки?

Она думала только о мальчике, и ее мольбы тронули меня. Я опять обследовал Азиза, самого необычного пациента в моей профессиональной практике.

В то время, как я считал его пульс, он открыл темные глаза, которые были так похожи на глаза Карамани. Она бережно обняла его, помогая ему сесть. Мальчик удивленно посмотрел кругом.

Карамани прижалась к нему щекой, шепча ласковые слова на мягком арабском диалекте, который когда-то впервые выдал ее национальность Найланду Смиту. Я передал ей свою фляжку, которую она наполнила вином.

— Мое обещание выполнено! — сказал я. — Вы свободны! Теперь — за Фу Манчи! Но сначала позвольте нам впустить полицию в этот дом — в его тишине есть что-то жуткое и загадочное.

— Нет, — ответила она. — Сначала пусть моего брата вынесут и поместят в безопасное место. Вы понесете его?

Она подняла глаза на инспектора Веймаута, на лице которого были написаны благоговейный страх и удивление.

Грозный детектив поднял мальчика осторожно и нежно, прошел через полутьму к лестнице, поднялся по ней и растворился во мраке. Глаза Найланда Смита лихорадочно горели. Он повернулся к Карамани.

• Предыдущая
• 43/53
• Следующая