Дочь доктора Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 24

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая

— Ваша ирландская малышка и в самом деле очаровательна, — прозвенел надо мной голос-колокольчик. — Не бойтесь, никто не причинит ей зла. Если это способно сделать вас счастливым — что ж, она будет вашей… Вы не должны ни сердиться, ни волноваться. Можете поговорить со мной несколько минут, а потом вам надо будет поспать…

На сей раз я проснулся в тревоге. Странная комната выглядела по-прежнему. Но она ушла. Надолго ли?

Я потерял всякое представление о времени. Что мне привиделось, а что произошло взаправду?

Приснилось мне, или я в самом деле спросил ее о судьбе моих друзей? Мне казалось, что я это сделал и она ответила, что они живы, но отказалась сообщить что-либо еще.

Живы — и, насколько я могу предположить, пленники!

Она говорила со мной ровным, бесстрастным голосом. Одна ее рука лежала у меня под головой, а магнетические пальцы другой поглаживали мои брови. Мадам Ингомар объясняла, что с моей стороны было бы безрассудством даже пытаться идти против нее, ибо она обладает властью большей, нежели любой из живущих на земле властителей. Еще немного — и весь мир склонится к ее ногам. Вот, например, Россия — великая страна, разворованная дураками, уже вполне созрела для ее целей…

Короли, президенты, правительства? Ее специалисты (голос ее оставался ровен и спокоен, когда она упомянула про них, но я понял, что речь идет о профессиональных убийцах) без труда смогут ликвидировать столь незначительные препятствия. Россия ждет настоящего властелина. И он появился. Для того, чтобы присоединить новую Россию к Азии — «моей Азии…». Китай и Япония будут объединены с Дальним Востоком, Турция — с Ближним, и все они подчинятся ей. Поезд уже тронулся. Правда, Кемаль 1 еще стоял на пути — придется удалить Свази-пашу, его тайного советника…

— Но я так одинока, Шан. Твое имя приятно мне, потому что похоже на мое, китайское. Иногда так хочется почувствовать себя просто женщиной. Я знаю: все мои начинания кончатся ничем, если принесут мне только власть, но не любовь…

Я чувствовал себя куда более одиноким, чем она!

Женщина, в чьи руки я попал, оказалась настоящим чудовищем! Боже, как я был слеп, считая, что ее частые наезды в наш лагерь вызваны горячим интересом к исследованиям Востока!

Может быть, из-за природной скромности я никогда не пользовался особым успехом у женщин и давно смирился с тем, что при распределении их благосклонности, как правило, оставался в стороне. Немалую роль сыграло, видимо, и присутствие Раймы. С того момента, как я впервые встретил ее, я не только перестал замечать существование других женщин, но и окончательно перестал волноваться, замечают ли меня они.

Да, теперь я вспомнил, что мадам Ингомар выбрала именно меня, попросив показать ей раскопки, да и в дальнейшем наши встречи происходили, как правило, по ее инициативе. Как я был слеп!..

Теперь я прозрел, но слишком поздно.

Без всякого сомнения, она была из породы самодержцев: жажда власти кипела у нее в крови. Я решительно не в состоянии был представить, почему она остановила свой выбор на моей скромной персоне, но читал в ее необычных зеленых глазах так ясно, будто она сказала это мне своим звенящим серебряным голосом: если я ее отвергну — мне придется умереть!

По западным стандартам, она была еще совсем молода. Но что значили годы? Рано обретенный опыт делал ее старухой. Боже, как бы я хотел поскорее исчезнуть с орбиты ее интересов!

Слабый, как полузадушенный котенок, я лежал, размышляя таким образом и рассматривая свою зеленую с золотом темницу.

Дверь позади меня открылась, и вошел уже знакомый китаец-врач.

— Доброе утро, мистер Гревилль.

Я бросил взгляд на тяжелые шторы. Ни единого проблеска света не проникало через них.

— Доброе утро.

Я почувствовал, что голос мой слегка окреп. Китаец, как и в прошлый раз, первым делом измерил мне пульс и температуру.

— Заметное улучшение, — констатировал он. — У вас замечательный организм.

— Но что со мной было?

Он слегка развел руками.

— Да, собственно, ничего серьезного. Маленькая инъекция. Поверьте, она была необходима… Однако мне придется вас приподнять, мистер Гревилль.

Он резко хлопнул в ладоши, и появился молчаливый сморщенный азиат.

Очень ловко они вдвоем подняли меня с дивана и перенесли в изумительно оборудованную ванную комнату, примыкавшую, как выяснилось, к моим зелено-золотым апартаментам.

— Не обращайте внимания на то, что нам приходится помочь вам привести себя в порядок, — мягко проговорил доктор. — Нам уже приходилось это делать, пока вы были без сознания.

Я не возражал — вымыться в самом деле было необходимо. Ни разу в жизни мне не доводилось столь серьезно болеть; ощущения были новыми и, надо сказать, совершенно отвратительными. После ванны меня отнесли обратно в постель.

— А теперь — яйцо всмятку и тост, — объявил врач. — И не больше одной чашки слабого чая.

Тут же возле меня появился поднос со всем указанным. Не без удовольствия я обнаружил, что способен принять сидячее положение — правда, при условии, что буду обложен подушками. Затем, с некоторым намеком на аппетит, без труда расправился с легким завтраком. Мой молчаливый азиатский приятель бесшумно убрал остатки трапезы, и я снова лег, ожидая, что будет дальше. Естественно, чтобы быть совсем точным, я ждал… ее. И чувствовал, как во мне нарастает нечто, весьма напоминающее ужас.

При всем том, что я рассказывал о своих взаимоотношениях с прекрасным полом, бояться женщин мне до сих пор не доводилось. Но эта, несмотря на экзотическую красоту и проявленную ко мне нежность, пугала меня.

Дверь открылась. Появился немой, волоча целую связку книг и шкатулку, наполненную сигаретами.

Часов в комнате не было. Мои наручные, разумеется, тоже исчезли.

За весь этот день или то, что мне показалось днем, я так никого и не увидел, кроме молчаливого азиата.

Несколько раз я мог поклясться, что слышу слабый звук пароходной сирены, а один раз — тот, который так напомнил мне сигнал автомобильного клаксона.

После ужина меня вновь навестил врач-китаец, раздел, осмотрел и посоветовал поскорее заснуть.

— Выключите свет, когда устанете, — напутствовал он меня, удаляясь.

Когда дверь за ним закрылась, я еще долго лежал, докуривая последнюю сигарету и недоумевая…

Лежа в тишине и темноте, я чувствовал, как на меня неотвратимо накатывают волны отчаяния. Я оказался полностью во власти этой женщины. То, что со мной сделали, превратило меня в слабого ребенка. Однако мучившая меня тайна странной болезни была не единственной причиной моих страданий.

Впрочем, физической боли я практически не испытывал, за исключением непрестанно стучащих молоточков в моем мозгу. Мучило ощущение собственного бессилия. Что они сделали со мной?

О сне не могло быть и речи. Я вновь мучительно прислушивался, пытаясь поймать хоть один звук, доносящийся с реки или с улицы, и недоумевая, почему они лишь изредка достигают моих ушей.

И вдруг, пока мой мозг лениво пытался разрешить эту проблему, до меня донесся звук, который уж точно не был плодом воображения.

Он прозвучал приглушенно, но я уже знал, что любой звук достигает моей комнаты в таком виде. И без труда узнал его — этот жуткий, тихий крик, памятный мне еще с Каира, где я впервые услышал его в доме доктора Петри.

Зов дакойтов!

Боже мой! Уж не насмехался ли надо мной этот дьявол в облике женщины? Может быть, меня решили задушить, пока я лежу здесь, такой слабый и беспомощный?..

Моя рука потянулась к выключателю. Меня трясло. Нервы были напряжены до предела. Я нажал кнопку. Света не было!

Это меня доконало. Я полностью потерял контроль над собой. Впервые в жизни я впал в истерику.

— Смит! — вскричал я. — Веймаут! На помощь!

Однако из губ моих вырвался лишь хриплый шепот. Слабость и ужас довели меня до того, что я полностью лишился способности критически оценивать ситуацию, целиком отдавшись во власть кошмара.

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая