Огонь - Страндберг Матс - Страница 41

• Предыдущая
• 41/113
• Следующая

Хелена продолжала говорить, и Ванесса поняла, почему мама подпала под ее влияние.

То, что говорила Хелена, казалось таким понятным и простым. Даже Ванессе захотелось ей поверить. Внутри копошился слабый червячок сомнения: а вдруг она до сих пор относилась к жизни неправильно? Вдруг Хелена права и она упустила в жизни что-то важное? Хелена говорит так веско, держится так уверенно.

— Надеюсь увидеть вас в нашем офисе. Центр «Позитивный Энгельсфорс» открыт с девяти утра до девяти вечера. Мы ждем вас. И помните, улыбайтесь миру, и мир улыбнется вам.

Захлопали первые ряды, за ними следующие, и скоро по залу покатился шквал аплодисментов. Ванессе показалось, что гудит даже пол. Так оно и было — сотни ног топали в такт аплодисментам. И ее собственные ноги двигались в общем ритме.

Ида подтолкнула Эрика: мол, давай, двигайся вперед. Сколько можно стоять возле своего места?

— Не пихайся, впереди куча народу, идти некуда, — буркнул он.

— Ну ты хотя бы понемногу пробирайся вперед!

Эрик не ответил, Ида раздраженно вздохнула и перевела взгляд на команду в желтых толстовках, стоящую возле сцены.

— Ты знал, что Кевин с ними? — спросила Ида.

Эрик пожал плечами:

— К ним вроде вся футбольная команда присоединилась… Ну и он заодно.

«А Густав — нет», — подумала Ида.

— Как тебе их идеи?

— Наверно, неплохо, если люди перестанут себя постоянно жалеть и займутся делом.

— Вот и я так думаю, — с нажимом сказал Эрик. — Думаю, надо пригласить Хелену к нам в хоккейную команду, чтобы ребят взбодрить. У всех спортивных звезд есть коучеры, которые им помогают правильно определить цель и выработать психологию победителя.

Наконец пробка впереди рассосалась, Ида оказалась в проходе между рядами стульев и уже собиралась протискиваться дальше в коридор, когда на плечо ей легла чья-то рука.

Ида обернулась и увидела Хелену.

— Ида Хольмстрём, — сказала Хелена. — Давно не виделись.

Ида принужденно улыбнулась. Встречи с Хеленой напрягали ее, хотя та никогда не показывала, что знает, как трудно Элиасу приходится в школе. Некоторые говорили, будто Ида и Эрик организовали травлю Элиаса, но Ида считала: Элиас сам виноват. Он провоцировал ребят своим поведением.

— Здравствуйте, Хелена! — сказала Ида, с неудовольствием чувствуя, как срывается голос.

— И Эрик Форслунд с тобой. Как всегда стильный и обаятельный.

— Спасибо, — засмеялся Эрик. Похоже, его не волновало, что знает Хелена об их отношениях с Элиасом. Это успокоило Иду.

Хелена опять повернулась к Иде:

— Я давно не виделась с твоей мамой, но на днях она пригласила Кристера и меня к вам на барбекю. Будет приятно повидаться. А то мужчины успевают друг с другом общаться, а мы нет.

— Да, это обычное дело, — улыбнулась Ида.

— Такие люди, как твои родители, — опора Энгельсфорса, — сказала Хелена. — Я очень надеюсь, что они подключатся к «Позитивному Энгельсфорсу» и вы тоже. Вы стали бы примером для других. Ваше поколение — это будущее нашего города.

Хелена протянула им две наклейки. На каждой было лиловое улыбающееся солнце и надпись: «Я думаю позитивно».

— Спасибо, — поблагодарил Эрик. — Было интересно вас послушать.

— Спасибо и тебе, Эрик. Твое мнение мне очень важно. И я очень надеюсь, что в скором времени у нас будет возможность обсудить эти вопросы более подробно. Приходите сами и приводите ваших друзей.

Дружески кивнув на прощание, Хелена исчезает в толпе своих сторонников.

Линнея слышит, как Мину и Ванесса ее зовут, но не останавливается.

Внутренний голос, подозрительно похожий на голос Якоба, предостерегает ее, говоря, что именно таких ситуаций ей следует избегать, что нельзя набрасываться на людей, нужно вести себя в школе прилично, сначала думать, а потом говорить, особенно сейчас, когда она находится под пристальным контролем соцслужбы.

Линнея не хочет его слушать. Другой голос звучит сильнее.

Голос Элиаса.

Который плачет, рассказывая о том, что родители не хотят ничего знать о травле в школе. Стыдятся его.

Когда он был маленький, они стыдились того, что он не веселый, не спортивный, плохо учится, мало с кем дружит. Потом стали стыдиться его одежды, его крашеных волос и подведенных глаз. Сын не вписывался в придуманный ими образ идеальной энгельсфорской семьи.

Родители отказывались замечать, что Элиасу плохо. Их не пугали даже шрамы на его руках. Только когда Линнея позвонила им и сообщила, что Элиас попытался покончить жизнь самоубийством, они против воли были вынуждены признать проблему и обратились за помощью.

А Линнею выставили козлом отпущения.

Кто-то в желтой толстовке берет Линнею за рукав, но она, не обращая внимания, идет вперед.

И вдруг оказывается лицом к лицу с Хеленой.

— Здравствуй, Линнея, — говорит Хелена, широко улыбаясь.

Линнее очень хочется прочитать ее мысли, но она боится, что Виктор где-то поблизости, и не осмеливается это делать.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашивает Хелена, и желтые толстовки смеются.

— Вы знаете, с кем вы только сейчас любезничали? — спрашивает Линнея. — Ида и Эрик травили Элиаса. Они, а вовсе не какие-то там негативные энергии отняли у него жизнь.

Продолжая лучезарно улыбаться, Хелена чуть наклоняет голову, словно разговаривает с маленьким упрямым ребенком:

— Мне жаль тебя, Линнея. Ты позволяешь деструктивным силам управлять твоей жизнью. К сожалению, под твое влияние попал и мой сын. Если бы такие друзья, как ты, не тянули его вниз, возможно, он жил бы и сегодня.

Это жестокий удар. Линнея хватает ртом воздух, но не может произнести ни слова. Она подозревала, что Хелена так думает, но одно дело думать, другое — сказать это вслух.

Движением руки Хелена собирает своих сторонников. И они вместе идут к выходу. Линнея стоит не двигаясь, пытаясь заставить сердце работать. Легкие — перекачивать воздух.

— Линнея… — Голос Ванессы возвращает ее к реальности. Линнея оборачивается и видит неподалеку Ванессу и Мину. Никто из них не говорит о происшедшем ни слова. Что тут скажешь?

Возле актового зала Мину, Линнею и Ванессу поджидает Анна-Карин.

— Надо поговорить, — говорит Анна-Карин.

— Давай, но не здесь, — отвечает Мину.

В коридоре полно учеников, никто не торопится на занятия. На долю секунды у Мину срабатывает старый рефлекс — надо бежать, чтобы не опоздать на урок, но Мину тут же одергивает себя. Учитель биологии, рассеянный Уве Пост, вряд ли заметит ее отсутствие, он до сих пор не может запомнить, как ее зовут.

Девочки спускаются по лестнице в женский туалет возле столовой и удостоверяются, что их никто не подслушивает.

— Вы понимаете, что происходит? — в растерянности спрашивает Мину.

— Что-то явно происходит, — отвечает Ванесса. — Но никакой магии я не почувствовала. А вы?

Анна-Карин и Линнея качают головой. Мину пожимает плечами.

— Я вчера была в их центре. Нас туда зазвала мамина старая знакомая. И тоже ничего такого не заметила. Хотя то, что она делает, трудно отличить от магии, если вы понимаете, что я имею в виду.

Мину прекрасно понимает, что имеет в виду Анна-Карин. Она и сама едва не поддалась массовой истерии, захлестнувшей публику в актовом зале. Неужели и после этого Густав не поймет, что «Позитивный Энгельсфорс» — настоящая секта.

— Странно, — подхватывает Линнея. — В пятницу Адриану выгоняют, а сегодня Томми Экберг уже директор и сразу приглашает в школу Хелену и ее «ПЭ».

— Я видела его в офисе «Позитивного Энгельсфорса», — говорит Анна-Карин.

— Думаете, Хелена подстроила увольнение Адрианы? — спрашивает Мину.

— А может, это Совет? — предполагает Анна-Карин.

— Зачем Совету ее выгонять? — В голосе Ванессы звучит сомнение.

— Может, они заподозрили, что Адриана их обманывает? — объясняет Анна-Карин. — Она ведь тайно звонила Мину.

• Предыдущая
• 41/113
• Следующая