Бунтарь - Уорд Дж. Р. - Страница 10
- Предыдущая
- 10/46
- Следующая
Фрэнки подумала, как давно это было. Тогда родители казались им чем-то совершенно незыблемым, как звезды на небе, двухступенчатой системой координат, позволяющей безошибочно ориентироваться в большом мире. Они давали детям ощущение защищенности, пусть даже иллюзорное, но очень сильное.
Господи, как же Фрэнки скучала по ним.
Когда бурундукам наскучило играть в догонялки и они скрылись в зарослях лилий, Фрэнки заставила себя прервать воспоминания. Оценив состояние газона и представив себе, сколько часов ей понадобится толкать перед собой старую ручную газонокосилку, она снова вернулась к столу. Рядом со списком Нейта лежало письмо из банка, извещавшее о том, что Фрэнки уже на шесть месяцев просрочила выплату кредита по закладной. Внизу ее персональный менеджер Майк Рой сделал приписку к стандартному извещению: «В ближайшее время нам надо поговорить, мы что-нибудь придумаем».
Фрэнки повезло, что этим занимался Майк. Он возглавлял местный банк уже почти пять лет и всегда хорошо к ней относился. Может, даже чуть больше, чем просто хорошо. В последние годы она постоянно затягивала с платежами, особенно под конец зимнего сезона, почти не приносившего доходов. Лето давало ей возможность расплатиться, и Фрэнки всегда удавалось держать ситуацию под контролем. По крайней мере, до прошлого лета, когда она впервые не успела погасить задолженность до начала зимы. А это означало, что к началу этого сезона долговая яма стала еще глубже.
Она боялась, что ей не избежать продажи дома. Годами она отказывалась даже думать об этом, но похоже, то, о чем не хотелось думать, могло стать неизбежным.
Фрэнки с тошнотворной ясностью представила себе, как собирает вещи, чтобы покинуть семейное гнездо. Фамильное наследие. Представила, как передает дом и землю кому-то другому. Уезжает прочь. Навсегда. Нет.
Протест шел не от головы. Он шел от самого сердца. И с такой силой заполнил все ее существо, что у Фрэнки задрожали руки. Должен существовать способ заставить все это работать. Он просто должен быть, и все.
Фрэнки не могла продать единственное, что осталось от ее родителей, от ее семьи. Всю свою сознательную жизнь она трудилась что было сил, чтобы сохранить «Уайт Кэпе». И теперь не могла остановиться, только лишь потому, что ее задолженность выросла как никогда.
Фрэнки подумала про Нейта. Настоящий французский шеф. Возможно, ему удастся сделать так, чтобы, как он сказал, на этих стульях сидели клиенты. А она могла бы дать дополнительную рекламу в местные газеты. Надежду, как всегда, вселял День труда. У них уже забронировали три комнаты, хотя обычно на этот праздник им удавалось сдать все. К тому же в одной газете Фрэнки прочла, что после двух лет спада туризм снова пошел в гору. Весы уже качнулись в их сторону, и было бы стыдно упустить удачу только потому, что раньше дела шли лучше. Фрэнки просто нужно еще немного веры.
Взглянув на часы, она взяла свою сумочку. Нужно поехать в город и положить деньги на депозит, прежде чем банк закроется на перерыв. И еще Фрэнки хотела купить кое-что по мелочи. Когда она вернется, сразу же примется за газон. Ей всегда казалось, что стоит только
закончить толкать разбитую артритом газонокосилку, как пора начинать все сначала. Однажды она попросила Джорджа заняться этим, но после него газон стал похож на разлохмаченный старый ковер. Фрэнки решила, что проще сделать все самой, чем еще раз растолковывать ему процесс.
Проходя через кухню, где Нейт трудился у плиты, она подняла голову и позвала:
— Джой, я еду в город. Тебе ничего не надо?
— Можно мы с Большой Эм тоже поедем?
Фрэнки так и подмывало сказать нет. Ей хотелось вернуться назад до приезда машины с овощами, а ехать куда-то с бабушкой всегда целая история.
На верхней ступеньке появилась Джой:
— Пожалуйста!
— Ладно, только поторопись. — Взглянув на Нейта, Фрэнки заинтересовалась, что он готовит. — Пахнет вкусно. Что вы делаете?
— Запасы. Привожу остатки цыпленка в пригодное для еды состояние. — Он обернулся к разделочному столу и принялся за лук, половинка которого мгновенно превратилась в горку идеально нарезанных кубиков. Вторую половинку он нарезал длинными ломтиками. — Послушайте. Я вызвал эвакуатор, чтобы он привез Люсиль сюда, хорошо? Я наконец сообразил, что у нее сломалось.
«Он еще и машины чинит, — подумала Фрэнки. — И дает им имена».
— Я не против. Вы можете поставить ее в сарай, на заднем дворе.
— Спасибо. — Он взял белую взбитую смесь, вылил ее на сковородку и перемешал.
Когда Джой вместе с бабушкой спустились вниз, Фрэнки окинула взглядом наряд Большой Эм и тяжело вздохнула. Это было лавандовое атласное платье, и хотя ему исполнилось как минимум лет пятьдесят, оно до сих пор выглядело красиво. Каким-то непонятным способом Джой удавалось содержать старые бабушкины платья в хорошем состоянии. Она год за годом часами просиживала с иголкой в руке, распарывая и сшивая их заново. Одному господу было известно, откуда она брала столько терпения.
— Вам ничего не нужно? — спросила Фрэнки Нейта.
Он поднял взгляд и усмехнулся:
— Ничего из того, что вы можете купить.
Подмигнув Джой, он вернулся к работе.
Выходя, Фрэнки плотно сжала губы. Она сама не могла понять, что ее расстраивало сильнее — его невинное заигрывание или собственная реакция на него.
Они вышли из дома и двинулись к ее старенькой «хонде». Большую Эм, которая привыкла ездить с шофером, усадили на заднее сиденье, Джой села рядом с ней. Всю дорогу по Лейк-Роуд старушка не умолкала, отпуская комментарии по поводу домов, где она много лет назад бывала на приемах. Рассказы повторялись из раза в раз. Те же имена, те же даты. Судя по всему, они действовали на бабушку успокаивающе, как будто старые воспоминания частично восстанавливали работу ее мозга. Джой время от времени отвечала ей, и Фрэнки могла спокойно вести машину.
Городок теснился вокруг квадратной лужайки, по четырем углам которой росли четыре густых клена. В середине лужайки стояла шестиугольная белая беседка, являвшаяся предметом гордости местных жителей. На ее достаточно большой площади мог разместиться оркестр из двадцати музыкантов, что случалось дважды за лето. А в основном она служила фоном, на котором любили фотографироваться туристы. На ярком солнце беседка сияла, словно серебряная шкатулка.
Лейк-Роуд раздваивалась, огибая беседку, чтобы снова соединиться вдали. На центральных улицах размещались банк «Адирондаке траст и сейвингс», аптека, известная, как «Пиллс», отделение почты и бакалея «Микис гросерис». Кроме того, там имелись два магазина для туристов, торговавшие безделушками в адирондакском стиле, и несколько старых лавок, цены в которых подскакивали в десять раз в период с мая по сентябрь. «Ликеры Беркли» и «Парикмахерская Стоппе» замыкали улицу в дальнем конце.
— Я пойду в банк и на почту, — сказала Фрэнки, припарковавшись на свободном месте у тротуара. — Вы будете ждать здесь?
— Конечно, — пробормотала Джой, вертевшая головой во все стороны и рассматривавшая машины, припаркованные по обеим сторонам. С учетом туристов, приехавших на День независимости, их число заметно увеличилось по сравнению с обычным. «Ягуары», «мерседесы» и «ауди» означали, что в свои резиденции приехали владельцы особняков.
Выходя из машины, Фрэнки гадала, кого с таким упорством высматривает ее сестра.
«Может, на эти выходные он приедет», — думала Джой. Он всегда приезжал на 4 Июля. У Грейсона Беннета черная БМВ-645Сай. Во всяком случае, в прошлом году он приезжал на ней. Два года назад у него был большой темно-красный «мерседес». До этого «порше». А первой его машиной был трансформер «альфа-ромео».
Для женщины, бесконечно далекой от автомобильной индустрии, Джой знала о машинах необычайно много. И все благодаря ему.
На чистых, залитых светом улицах прохаживались всего несколько человек, и она мельком окинула их взглядом. Узнать Грея в толпе не составляло труда. Его высокий рост и импозантная внешность выделялись на общем фоне. К тому же он не прогуливался, а вышагивал. И еще, он любил носить солнечные очки. Темные, которые оттеняли черные волосы и делали его облик еще более впечатляющим.
- Предыдущая
- 10/46
- Следующая
