А ты постарайся! (Сборник с илл.) - Голявкин Виктор - Страница 24

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая

– Это будет очень благородно с твоей стороны.

– И с вашей стороны благородно, что вы меня с собой берете, – сказал я.

– Вперед, – сказал вожатый, – а то мы так до речки еще не скоро доберемся.

Все стали надевать рюкзаки и отправились дальше.

Санька со мной рядом шел и про вожатого рассказывал:

– Его однажды ребята подвели. Он с нами договорился, что мы будем спать на тихом часе, а он в соседний лагерь сходит по делу. Мы ему обещали, что будем спать и он может спокойно уходить. А когда он ушел, мы говорим: «Айда на озеро, ребята, искупнемся и обратно, пока Виктора Александровича нет». Мы с кроватей повскакали и на озеро со всех ног. Вода еще холодная была, но мы все равно разделись и купнулись. Тут нас начальник лагеря и поймал. После этого Виктор Александрович нам все время говорит, что мы из него простофилю хотим сделать, а мы, ты же сам понимаешь, никакого простофилю из него делать не собирались… Мы хотели быстро возвратиться, откуда мы знали, что нас начальник лагеря поймает… Так что ты на него не особенно-то обижайся…

– Да я и не обижаюсь… Вот только нечестно вы с ним поступили…

– А я говорю – честно, что ли? Факт, нечестно…

– Зачем же вы так поступили?

– Да мы же нечаянно поступили, вот чудак! Откуда мы знали, что нас начальник лагеря поймает…

– Но вы же знали, что нечестно поступаете?

– Вот пристал! – сказал Санька. – Откуда мы знали, ничего мы не знали.

– Как же не знали?

– Не знали, и все!

Хороший у него был характер, веселый такой, он так и не мог понять, что все-таки он нечестно поступил. Он к этому так просто относился, как будто ничего и не было. Удивительный у него все-таки характер! Я бы сказал: нет, ребята, не надо, что вы, зачем и всякое такое. А ему, наверное, даже и в голову не пришло, когда он отправился купаться на это озеро. Он ведь не один пошел купаться, вот что странно…

– Не растягивайтесь! Подтягивайтесь! – кричал вожатый.

Мы с Санькой немного отстали и побежали догонять.

– Мы на тихом часе вообще всегда духаримся, – рассказывал Санька на бегу, – веселимся, подушками кидаемся, а Виктор Александрович из-за этого себе нервы треплет, а по-моему, не стоит, подумаешь, там, подушками лупим друг друга – и все. Ужасно ведь весело, правда?

Я согласился с Санькой, что действительно это весело.

Наш поход Санька потом описал в дневнике замечательно:

«Привал у нас был через полтора километра. Это был первый привал. Мы все хором спели нашу любимую песню «Ок, ок, ок!». Мы с таким удовольствием ее спели, что решили спеть ее десять раз. После этого мы прошли еще километр, сели на привал и стали есть бутерброды. В это время оказалось, что нас преследует Валька-дачник, которому я сказал, чтобы он нас преследовал. Он к нам присоединился, и дальше мы уже отправились в гораздо большем количестве. К следующему привалу мы подходили со следующими вопросами: «Скоро мы придем?» и «Скоро ли обед?». Но нам не пришлось мирно отдохнуть. Заметили лесной пожар и стали тушить. Но вот пожар потушен. Надо сказать, что перед тем, как тушить пожар, мы по приказу Виктора Александровича залезли на деревья, чтобы выяснить, откуда дым. Правда, Виктор Александрович сказал, чтобы кто-нибудь один лез, а мы все сразу полезли, кроме девчонок. И Валька-дачник не полез, потому что он обещал Виктору Александровичу образцово себя вести. Потом мы добрались до пожара и засыпали огонь землей и затоптали ногами. Но вот, как я уже сказал, пожар потушен. После пожара нам не терпелось скорее обедать, хотя другие говорили, что они еще не хотят обедать, но я был с ними не согласен. Виктор Александрович просил нас потерпеть до речки. И вот мы дошли до речки. Я сразу залез в воду и стоял в воде. Все тоже захотели залезть в воду, но Виктор Александрович их не пустил, а меня вывел из воды за руку. Но вот все взялись за дело. Кипит работа. Некоторые уже поставили палатки и отдыхают. Я тоже лег отдыхать в поставленную палатку. В это время наша звеньевая Кашежева, не теряя времени, ходит, слушает и записывает. На вечернем костре вся тайна раскрывается: она записывала всех нарушителей. Я тоже попал в этот список, так как стоял в реке. Все нарушители исполнили свои художественные номера. Я исполнил несколько номеров, в том числе номер «подражание паровозу». Я показал, как паровоз пыхтит, гудит, мчится и как подходит к станции. Этот номер всем понравился, и я показал, как стреляют тяжелые орудия и крупнокалиберные пулеметы. После этого меня попросили больше не исполнять, и я согласился. Перед костром, я забыл сказать, мы ели вкусный суп из тушенки и очень вкусное второе, только я забыл, как оно называется, хотя съел его две порции. Ночью мы спали, а утром пошли обратно, предварительно позавтракав. Мы были счастливые и довольные. В лагерь мы вошли с песней. Побольше бы таких походов и полезных дел, как тушение пожара! Ура!

Ответственный за проведение пионерского похода

Саня Буртиков»

Вожатый Виктор Александрович мне на прощание сказал, что я вполне могу время от времени в лагере появляться. Только вот почему время от времени – это мне было непонятно. И вообще было непонятно, что значит – время от времени? Сейчас, например, могу я там появиться или нет? А завтра могу? А если сегодня и завтра не могу, то когда могу? В конце концов, если я с ними в поход ходил, значит, и в лагерь могу пойти…

И я через забор перелез, ведь еще неизвестно, как часовые отнесутся к этому моему рассуждению.

Нервы у меня были напряжены. Я, сколько себя помню, всегда по этой лагерной территории с напряженными нервами ходил.

И вот с такими напряженными нервами встречаю я возле кухни Саньку. Он, как меня увидел, сразу стал мне котлету совать, можно подумать, он только и делает, что эти котлеты ест. Я как раз о том думал, что не только он может плясать, петь и все такое… И ничего сложного нету показывать, как пыхтит паровоз и стреляют крупнокалиберные пулеметы…

– Убери, – говорю, – свою котлету.

Он ее сейчас же в рот убрал.

Жует и улыбается.

Съел котлету и говорит:

– Во фрукт! Котлету не хочет.

– Знаешь что, – говорю, – я не хуже тебя умею разные штуки выкидывать, разные там пляски, песни разные там…

– Ну и что? – говорит.

– А то, – говорю, – что я не хуже тебя плясать умею!

Он, представьте себе, обрадовался.

– Серьезно умеешь? Что же ты мне раньше об этом не сказал?

Мне вдруг неудобно стало, вроде я ему завидую.

– Что же, по-твоему, я должен ходить и всем докладывать, так, что ли?

– Зачем же всем? Другу-то своему мог сказать? Зачем же от друзей свои способности скрывать? Во фрукт!

Мне эти его усмешки и разное там кривлянье ух как надоели!

– Если ты еще раз меня этим фруктом назовешь, – говорю, – я с тобой разговаривать больше не буду…

– Так это же у меня привычка такая!

Он подпрыгнул, в ладоши хлопнул и как заорет:

– Во фрукт!

Я даже не знал. Обижаться на него или нет, и решил не обижаться. Тем более он у меня тоже привычку нашел, не буду говорить какую.

После всех этих разговоров мы с ним соревноваться пошли. Кто дольше спляшет.

Я думал, мы на сцену в клуб пойдем, а мы в баню пошли. Пыли, говорит, там нету и пол дощатый. Тихо и спокойно. Пляши себе, сколько твоей душе угодно. Подходящее он все-таки место нашел для соревнования. Мне бы никогда такая идея, насчет бани, в голову не пришла. Нет, он, конечно, способный человек, что там и говорить. Зря все-таки я полез с ним соревноваться… И чего это меня дернуло хвалиться, что я плясать умею! Как раз я плясать не умею. Спляшу как могу. Главное, на дыхание напирать, чтобы его переплясать. В конце концов, он не какой-нибудь там знаменитый плясун из Грузинской Республики…

Пришли мы в баню, а там топится. А он не заметил, что ли, говорит:

– Ну, давай начнем!

• Предыдущая
• 24/27
• Следующая