Уходите и возвращайтесь - Маслов Юрий - Страница 36

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая

Он позвонил вечером. Сказал:

— Здравствуй! Ты слышишь меня?

— Слышу. А что случилось?

— Ничего особенного. Пойдем в кино?

— Нет, с тобой определенно что-то стряслось, — подумав, сказала она. — То ли голос изменился, то ли… Да, у тебя голос счастливого человека. — Она угадала. Он действительно был счастлив. В этот день он впервые получил пятерку за высший пилотаж.

— Так я буду ждать тебя.

— Где?

— На нашей скамейке.

— Но у вас же сегодня нет увольнений.

— Я в наряде, — сказал он. — Мне в двенадцать заступать.

— Хорошо, — согласилась она и улыбнулась. Она-то уж прекрасно знала, что если человек в наряде, то в город ему удирать тем более не следует.

И она пошла. Он нетерпеливо кружил вокруг скамейки и, когда увидел ее, шагнул навстречу и обнял. И это было так неожиданно, что она не отстранилась.

— Ты опоздала, — сказал он и сравнил ожидание с затяжным прыжком.

— Тебе было страшно, что я не приду?

— Да.

Она облокотилась спиной о дерево, и он поцеловал ее. И она долго не отпускала его губ, чувствуя, что ему не хватает дыхания. Наконец он освободился и, продолжая обнимать ее, не открывая глаз, сказал:

— Хорошо, что я встретил тебя.

— А я — тебя, — сказала она. — Когда ты ко мне подошел, первый раз, с Аликом, помнишь?

— Помню.

— У меня ноги подкосились. А потом… — Она замолчала, уткнувшись ему в грудь.

Она была привлекательна, знала об этом, как знала и то, что нравится большинству своих знакомых. Мальчишки бегали за ней еще в школе. Она дружила со всеми, не выделяя никого. За ней ухаживали в институте. Но и здесь она не смогла отдать никому предпочтения. Самая близкая подруга, Ирина, шутила по этому поводу: «Прозеваешь ты свои алые паруса». Но она только улыбалась в ответ, иронично и насмешливо, и по-прежнему решительно отвергала любые притязания своих назойливых поклонников. И вдруг появился он и сразу же привлек ее внимание. В его взгляде чувствовались сосредоточенность и одновременно детская безмятежность, когда он улыбался, в мягком, с едва заметным волжским выговором голосе — дружеское расположение, в манере держаться — твердость и сила, самообладание и выдержка — качества, которые она прежде всего ценила в мужчине. И они не выпирали, как доски из рассохшейся бочки, а были составной частью его страстной, неудержимой натуры. И она потянулась к нему, радостно и доверчиво.

— У меня такое ощущение, что я знаю тебя давным-давно, — сказал он, — еще до рождения.

Она еще крепче прижалась к нему и, помолчав, спросила:

— А почему ты ни разу не сказал, что я… нравлюсь тебе?

— А ты разве не чувствуешь этого? — И он снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, и она снова не отстранилась…

Татьяна присела на скамейку и задумалась, зло покусывая губы. Да, все так и было, и она любит его и ни о чем не жалеет. Иначе не пошла бы вчера на почту и не дала бы телеграмму: «Согласна». Коротко и решительно. Она всегда поступала решительно, ни с кем не советуясь и не обсуждая своих намерений и планов. К этому ее приучили обстоятельства: родители жили далеко, а тетушка из-за своего длинного языка к откровенности не располагала. По сейчас, она находилась на распутье, испытывая неодолимую потребность с кем-то поговорить и высказать свои сомнения. Еще два года назад отец сказал ей: «Пока не кончишь институт, о замужестве и думать не смей!»

«Что же делать? — Татьяна надулась и стала похожа на несправедливо обиженную девочку, которой не разрешили дружить во дворе с мальчишками, потому что они задиры и бяки. — Замуж, будем считать, я вышла, — продолжала рассуждать она. — Значит, уже поступила вопреки его желанию, значит, уже конфликт. А если не вышла, то надо просить разрешения… Это глупо. И унизительно. Замкнутый круг какой-то, лабиринт!..» Татьяна раздраженно повела носом.

Мимо в летной кожаной куртке прошел симпатичный старший лейтенант. Скосил глаза и с интересом посмотрел на ее округлые коленки. Татьяна смутилась и незаметно потянула юбку. Лейтенант остановился.

— Я сегодня замуж вышла, — выпалила Татьяна, пытаясь предотвратить знакомство.

Лейтенант поперхнулся и полез в клумбу, где на тонких высоких стеблях тихо покачивались разноцветные шапки георгинов.

— Поздравляю. — Он вручил ей несколько тугих белых бутонов, щелкнул каблуками и, повернувшись, носом к носу столкнулся с пунцовым от гнева и до отвращения вежливым блюстителем порядка.

— Вы нарушили…

— Штраф?

Милиционер побагровел еще больше.

— Штраф. Десять рублей.

— Ужаса материального порядка не существует, — сказал лейтенант, расплачиваясь.

— Все зависит от зарплаты. — Милиционер выписал квитанцию, козырнул и с достоинством удалился.

Татьяна прыснула в кулак и подумала, что будь Никита на месте лейтенанта, он поступил бы точно так же. И точно так же, порывисто, не задумываясь о последствиях, он поступит, получив ее телеграмму. А если так, то он уже в пути. И она сейчас пойдет домой, купит его любимые пельмени, пина и будет ждать звонка в дверь. И она до того уверовала в свое предположение, что даже взглянула на часы — не опоздает ли?

— Вы сделали меня соучастницей преступления, — сказала Таня, — но я вам благодарна, я кое-что поняла.

— Что именно?

— Вы не раскаиваетесь в содеянном? — Раскаиваются только грешники.

— Спасибо за цветы, — сказала Татьяна, загадочно улыбнувшись. — Она легко встала и, перепрыгивая через лужицы, побежала к выходу из парка.

Лейтенант посмотрел ей вслед, рассмеялся неизвестно чему и зашагал по своим делам.

Она встретила его долгим и изумленным взглядом. Затем отступила к стене, сложила на груди руки и, певуче растягивая слова, проговорила:

— Ну и скор же ты, Никитушка. Прямо как в сказке. Позвала на помощь сестричка Аленушка, и Никитушка тут как тут, на удалом коне и копьем размахивает.

Его имя она произнесла так ласково, нежно и просто, что Никита смутился. Никитушкой его называла только мать. И как давно это было!..

— Реактивная авиация, — пробормотал Никита. — Вот и вся сказка.

— Хорошая сказка. — Голос у Татьяны был мягкий и доверчивый, а по лицу медленно растекалась улыбка, участливая и добрая. — Что богатырь прикажет, — продолжая играть, спросила она, — чаю или кофе, или, может быть, он желает с дороги принять ванну?

И тогда Никита совсем близко увидел ее глаза, удивленные и загадочные. Они светились ярко, как две звезды, и он, не выдержав, потянулся к ним. Татьяна быстро отстранилась. Никита уперся в стенку, и в памяти мгновенно всплыл Слава, которому он однажды признался, что безнадежно влюблен. Славка добродушно рассмеялся и сказал:

«Безнадежность, старик, это еще не конец. Это значит, что тебе предстоит дальняя дорога. И по всему пути будут разбросаны звезды. Но ты ориентируйся только на одну, как пел Бернес, самую далекую, самую желанную. — И уже серьезно добавил: — Но путь этот — бесконечность».

«Утешил», — подумал тогда Никита. «Не ищи легких дорог, старик». Славка, конечно, шутил.

Но сейчас, ощутив под руками шершавую поверхность стены, Никита подумал, что доля истины в его монологе все-таки была. Он непроизвольно подтянул галстук и застегнул пиджак на все пуговицы.

— В сказках не так встречают, — сказал он печально.

— Ой ли! — Татьяна резким движением приблизилась к нему и, расстегнув пиджак, отпустила галстук. — Летный состав всегда был несколько небрежен в ношении одежды.

Никита вдруг ощутил у себя на шее ее теплые руки, волосы, пахнущие разнотравьем, круглую ямочку у ключицы и сухие, горькие, как полынь, требовательные губы…

А потом она долго плакала. Никита сидел рядом, подавленный и растерянный, не зная, как ее утешить.

— Ну, что с тобой? — наконец, не выдержав, с упреком спросил он.

— Дурак! — Татьяна рывком поднялась и стремглав выбежала на кухню.

Никита удрученно вздохнул и полез в карман за сигаретами. «Любовь — это когда выскакиваешь за звук, — как-то сказал Алик. — Тишина и ни черта непонятно». Никита подошел к окну и толчком раскрыл его. В лицо ударило теплое августовское солнце, пахнуло жаром нагретого за день камня, железа и бензина. Из парка доносился неугомонный ребячий визг и сердитые окрики бабушек. Никита подумал, что и у него когда-нибудь будет карапуз, и назовет он его Василий, и появится на земле новый человек — Василий Никитович Мазур. «Забавно». Никита хмыкнул и, услышав за спиной шаги, обернулся. У стола с подносом в руках стояла улыбающаяся Татьяна.

• Предыдущая
• 36/49
• Следующая