Бывших ведьмаков не бывает! - Романова Галина Львовна - Страница 14

С этими словами он полез за пазуху и вытащил пистолет. У Владиславы глаза на лоб полезли. Но ее спутник как ни в чем не бывало устроился на траве, положив оружие рядом и накрываясь полой сюртука.

– Можете пройтись туда-сюда, – пробормотал он из-под синей суконной ткани, – только далеко не забредайте. Мало ли что…

Владислава огляделась, чувствуя себя потерянной и брошенной.

Вдоль берега реки раскинулись буйные заросли. Не такие уж густые, но все равно девушка ощущала себя как в лесу. Впереди, шагах в тридцати-сорока, виднелся просвет – то ли большая поляна, то ли дорога. Загоревшись любопытством, Владислава пожелала узнать, что там на самом деле. Но вначале она все-таки, поминутно озираясь на спящего мужчину, попыталась привести себя в порядок. Было неудобно и немного унизительно. Даже в детстве она не позволяла себе такого – няня, гувернантка и мама зорко следили за манерами княжны и с раннего детства приучили ее к дисциплине. Это сейчас она отбилась от рук…

Встав и отряхнув платье, девушка немного подумала и вернулась к спящему спутнику. Он лежал неподвижно, накрыв голову сюртуком. Присев на корточки, Владислава потрясла его за плечо:

– Эй! А… Ай!

Лясота вскочил мгновенно, как подброшенный. От резкого рывка Владислава откинулась назад, на траву, ударившись спиной и локтем, и завизжала – прямо в лицо ей смотрело дуло пистолета.

– Цыц ты, дуреха! – Лясота бросился к девушке, зажимая ей рот ладонью. – Не ори!

– Вы… – она захлебнулась криком, – как вы м-меня… н-н…

Пистолета мужчина не выпустил, и дуло упиралось ей в плечо, когда он удерживал ее на месте.

– Не надо было так резко будить. Что случилось? – Он прислушался. – Вроде все тихо.

– Я только хотела спросить, а завтракать когда будем? Я просто…

– Понятно. – Лясоте самому хотелось перекусить, но он привык терпеть голод. Да и припасы следовало экономить, появление этой девушки спутало ему все карты.

– У меня в сумке хлеб, ветчина и сыр, – сказал он. – Возьмите немного. Напиться можно из ручья, я слышу его неподалеку. – Он указал направление.

– А вы? – Девушка нерешительно потянула к себе дорожный баул.

– Я пока не хочу. Оставьте мне немного. Потом поем, вечером.

Он улегся опять, накинув сюртук на голову.

Взволнованная приключением, Владислава так и набросилась на еду. Она не думала, что ветчина с простым хлебом может быть такой вкусной. Девушка еле заставила себя не съедать все и, завернув остатки в тряпицу, отправилась искать ручей.

Она нашла его по журчанию бегущей воды. Подобрав подол платья, встала на колени, напилась из горсти, глядя в воду, кое-как пригладила волосы. Она умела заплетать косу, но где тут возьмешь гребень? Не просить же у мужчины? Они обычно такое редко носят при себе.

Все же, поев и напившись, она почувствовала себя настолько уверенно, что направилась в сторону просвета, твердо решив разведать, что там да как. Придерживая платье, она зашагала сквозь редкий кустарник, росший у подножия толстых деревьев – лип, осин и рябин, если она правильно помнила уроки ботаники. И действительно через каких-то полсотни шагов вышла к обычной проселочной дороге. Деревья и кусты расступились в стороны, и между колеями дороги виднелась вытоптанная конскими копытами полоса.

Здесь есть люди! Эта мысль почему-то обрадовала девушку. К ним можно напроситься на отдых. Надо только определить, в какую сторону двигаться. Да не все ли равно? Дорога в любом случае выведет куда надо!

Окрыленная, девушка поспешила назад, к своему спутнику. Раздвигая ветки встающих на пути кустов, несколько раз споткнувшись о какие-то коряги и корни, она выбежала на прогалину и остановилась, вертя головой. Деревья, кусты, трава – все было на месте, но никаких следов Петра Михайлика и его мешка с вещами не было и в помине.

– Эй! – позвала Владислава. – Вы где? Это что, шутка? Выходите и не пугайте меня.

Тишина была ей ответом. Только ветерок шелестел листвой деревьев, в вышине распевала какая-то птица, ей отзывалась другая – и все.

– Как вас там… господин Михайлик! – громче крикнула девушка. – Отзовитесь, пожалуйста!

И снова ничего. Владислава заволновалась, но постаралась взять себя в руки. Человек не может пропасть просто так, без следа. Он, наверное, решил, что она ушла совсем, и тоже решил уплыть. Надо вернуться к лодке, и тогда все выяснится.

Проход к воде отыскался быстро. Девушка продралась сквозь заросли болотной травы, цепляясь подолом за ветки, ступила на крутой заросший берег – и не поверила своим глазам. Лодки тоже не было. Владислава почувствовала страх, быстро переросший в панику. Она еще никогда не оставалась совсем одна.

– Кто-нибудь! – завопила она во всю силу легких. – Помогите! Я…

Треск ветвей и шорох травы заглушили все прочие слова. Кто-то подскочил к ней из зарослей. Владислава завизжала, шарахнулась в сторону, едва не потеряв равновесие, все-таки ступила в воду башмачком – нога по щиколотку оказалась в илистой воде, – замочила подол… И в этот миг ее сильно, до хруста в суставе, дернули за локоть, вытаскивая на берег.

Совсем близко девушка увидела сузившиеся в две щелочки, потемневшие от гнева глаза Петра Михайлика. Он крепко держал ее за плечи, впиваясь твердыми пальцами в кожу и встряхивая через каждое слово.

– Вы что, совсем ополоумели – так орать? Не знаете, что над водой все звуки разносятся далеко? Вы бы еще и свое имя прокричали! С чего вы вообще подняли крик?

Он сам почти кричал свистящим шепотом, и Владислава только хлопала глазами и хватала ртом воздух, как выхваченная из воды рыба.

– Вы… вы, – удалось ей пролепетать, дождавшись паузы, – откуда вы взялись?

– Оттуда, – мотнул он головой. – Я вздремнул, услышал ваши вопли…

– В-вы не уплыли?

– Куда? – Лясота усмехнулся наивности вопроса и детским интонациям в голосе девушки.

– Не знаю. – У нее прыгали губы, но она старалась сдерживаться. – Я нашла тут рядом дорогу. Подумала, что мы можем добраться по ней до какой-нибудь деревни, вернулась, чтобы рассказать, а вас не было. И лодки тоже не было. И я испугалась…

Слезы были совсем близко, готовые вот-вот пролиться.

– Лодки? Вы тут искали лодку? Вы бы еще дальше ушли от места стоянки! Как можно было заблудиться в трех соснах?

До Владиславы наконец дошло, что приключилось. Она просто-напросто свернула не туда. А Михайлик ее не бросил. Он тут, здесь. Держит за плечи. Он ее не бросил! От облегчения слезы все-таки прорвались дождем, потекли по щекам и из носа.

– У-у-у…

Лясота чуть отодвинулся, словно этот слезный поток грозил смыть и его. И любят же женщины лить слезы! Вот у его возлюбленной Поленьки глаза практически никогда не были на мокром месте. Так, раз или два всплакнет, да и то тайком, чтоб никто не видел ее слез. И подруги и жены его товарищей по каторге тоже умели держать себя в руках. А эта рыдает в тридцать три ручья!

– Ну извините, барышня, коли что не так сказал. Но, право, расстраиваться из-за такого пустяка…С кем не бывает!

– Много вы понимаете! – сквозь слезы запричитала Владислава. – А я, может быть, впервые осталась совсем одна. Незнакомое место, и никого рядом! Я просто не знала, что делать. Я думала… думала…

– Думать вредно, – назидательно изрек он. – А женщинам – особенно. От этого портится цвет лица.

– Да? – У Владиславы от удивления даже слезы высохли. – А мне мама говорила, что это от слез бывает.

– Как бы то ни было, сейчас ваше лицо испорчено. И советую перестать реветь. Идемте. И запомните раз и навсегда, – он выпустил ее плечи и жестом предложил следовать за ним, – что в вашем положении кричать во все горло опасно.

– Почему?

– Вы же сбежали от отчима и матери, – напомнил Лясота, шагая впереди. – И скрываетесь. Они наверняка уже заметили ваше отсутствие и объявили розыск. Если вы хотели только их немного напугать, то валяйте, дайте знать всей округе, где находитесь, чтобы первый встречный доставил вас на «Царицу Елизавету» в объятия родни. А если вам хочется увидеть своего отца, советую помалкивать и скрываться. Да и мне тоже…