Правдивая ложь - Робертс Нора - Страница 24

• Предыдущая
• 24/98
• Следующая

– Кинкейд попытается остановить вас.

– Я давным-давно перестала бояться Тони.

– Он способен на все.

Джулия молча достала из портфеля анонимки Прочитав их, Ева побледнела.

– Где вы это взяли?

– Одну оставили на ступеньках гостевого дома. Другую незаметно сунули в мою сумочку во время вчерашнего приема.

– Я разберусь. – Ева сунула записки в карман халата. – Если получите еще, принесите мне. Джулия медленно покачала головой.

– Ева, этого недостаточно. Они были предназначены мне, и я имею право на ответы. Должна ли я считать их угрозами?

– Я бы считала их жалкими предупреждениями перепуганного труса.

– Кто мог оставить первую?

– Именно это я собираюсь выяснить, – с мрачной решимостью сказала Ева.

– Хорошо. Тогда ответьте на другой вопрос: кто-нибудь – кроме Энтони Кинкейда – мог бы испугаться настолько, чтобы написать эти записки?

Ева улыбнулась:

– О дорогая моя Джулия, вы даже не представляете, сколько их!

Ева не часто думала о Тони и том периоде своей жизни, когда была рабыней сексуальных извращений. В конце концов, это продолжалось только пять лет из ее шестидесяти семи. Она совершала и другие ошибки, получала и другие удовольствия, однако задуманная автобиография заставляла пересмотреть и в чем-то переоценить прожитую жизнь. Словно эпизоды фильма в монтажной комнате… но в этой драме на полу монтажной не останется ни одного выброшенного кадра.

Она использует каждый эпизод, каждую сцену, каждый дубль… и к черту последствия.

Джулия… Мысли о Джулии облегчали вновь нахлынувшую головную боль не меньше, чем выписанные врачом наркотики, которые только и помогали теперь. Джулия компетентна, умна, целеустремленна. Способна на сострадание. Ева еще не решила, как реагировать на слезы Джулии. Не сочувствия она ожидала, а шока и, может быть, осуждения.

Она не думала, что так болезненно сожмется ее собственное сердце. Может, из-за высокомерия. Она была так уверена в том, что диктует сценарий и назначает исполнителей. Джулия и мальчик не вписываются в предназначенные им роли. Как она могла предугадать, что начнет любить тех, кого хотела всего лишь использовать?

И анонимки. Ева разложила их на туалетном столике. Две для нее и две для Джулии. Все четыре написаны одинаковыми печатными буквами, все четыре – банальные пословицы, которые можно истолковать как предупреждения. Или угрозы.

Анонимки, посланные ей, развлекли, даже стимулировали ее. В конце концов, ей уже никто не сможет навредить. Но угрозы, посланные Джулии, все изменили. Она должна найти автора и остановить его.

Когда в дверь спальни постучали, Ева быстро смахнула записки в ящик столика. Пока это ее секрет. Ее и Джулии.

– Войдите. Появилась Нина.

– Я принесла чай и несколько писем на подпись.

– Поставь поднос у кровати. Мне еще нужно просмотреть пару сценариев.

– Я думала, ты захочешь отдохнуть после сериала.

– Это зависит от обстоятельств. – Ева размашисто расписалась под письмами, не удосужившись даже просмотреть их. – Что у нас на завтра?

Нина раскрыла ежедневник в кожаном переплете.

– В девять часов косметические процедуры и прическа у Армандо, в час ленч в «Чейзен» с Глорией Дюбари.

– Ах да. Прекрасно. – Ева усмехнулась и начала наносить увлажняющий крем на щеки, лоб, шею, внимательно изучая свое отражение в зеркале. – Не хочу, чтобы старая карга заметила новые морщинки.

– Вы же любите мисс Дюбари.

– Естественно. Но она будет придирчиво разглядывать меня, и я должна хорошо выглядеть. Две женщины определенного возраста встречаются за ленчем ради самоуспокоения. Что еще?

– Коктейль с Мэгги в четыре. В «Поло Лонж». Затем вы угощаете ужином мистера Флэннигана. Здесь, в восемь.

– Закажи поварихе бифштекс с кровью.

– Уже заказала. – Нина захлопнула ежедневник. – А на десерт она приготовит забальони [2].

– Нина, ты сокровище. Подумай, как скоро мы сможем организовать прием.

– Прием? – Нахмурившись, Нина снова раскрыла ежедневник. – Какого рода?

– Экстравагантный. Скажем, человек на двести. Вечерние костюмы. Оркестр на лужайке, ужин и танцы под звездами. Море шампанского и пресса, избранная пресса.

– Полагаю, за пару месяцев…

– Раньше.

Нина вздохнула, представив отчаянные звонки поставщикам провизии, цветочникам, музыкантам…

– Шесть недель. – Она увидела выражение лица Евы и снова вздохнула. – Хорошо, три. Прямо перед вашим отъездом на натурные съемки.

– Отлично. Список гостей составим в воскресенье.

– А повод? – спросила Нина, продолжая делать заметки в ежедневнике.

– Повод? – Ева удовлетворенно улыбнулась. – Назовем это вечером, посвященным воспоминаниям. Ретроспектива Евы Бенедикт. Старые друзья, старые тайны.

– Ева, почему ты решила разворошить прошлое? Ева аккуратно нанесла крем под глаза.

– Жизнь так скучна!

– Я не шучу. – Нина налила чай для Евы и поставила чашку с чаем на туалетный столик среди баночек и флакончиков, наполнявших комнату чисто женским ароматом, таинственным и эротичным. – Я уже говорила тебе… ну, ты знаешь, что я чувствую. А теперь еще… меня очень встревожила реакция Энтони Кинкейда.

– Тони не стоит и секунды волнений. Он просто слизняк. – Ева погладила руку Нины, затем взяла чашку, вдохнула легкий аромат жасмина. – Давно пора рассказать всем, какие извращения таятся в этом чудовищном теле.

– Но есть и другие заинтересованные лица.

– О да, и немало. – Ева засмеялась, с наслаждением представляя реакцию некоторых. – Моя жизнь была безумным калейдоскопом событий и персонажей. Сколько искусной полуправды и откровенной лжи таится под ослепительным внешним блеском! И самое интересное то, что стоит дернуть за одну ниточку, как тут же меняется весь узор. Даже добро не остается безнаказанным. Я готова к любым последствиям.

– Не все могут повторить твои слова. Ева отпила чай, следя за Ниной поверх края чашки. Когда она снова заговорила, ее голос смягчился.

– Правда, вытащенная на свет, далеко не так разрушительна, как ложь, скрываемая в темноте. – Она сжала руку Нины. – Тебе нечего бояться.

– Кое-что лучше не трогать. Ева вздохнула, отставила чашку.

– Доверься мне. У меня есть причины делать то, что я делаю.

Нина кивнула и криво улыбнулась:

– Надеюсь. Не читай слишком долго. Тебе необходим отдых.

Когда за Ниной закрылась дверь, Ева снова взглянула на свое отражение в зеркале.

– Скоро у меня будет бездна возможностей для отдыха. Очень скоро.

Почти всю субботу Джулия провела за работой. Брэндон развлекался в обществе Сесиль и ее младшего брата Дастина, которого Сесиль называла не иначе как «чудовище». Дастин, не знавший, что такое застенчивость, и говоривший все, что приходило ему в голову, был полной противоположностью Брэндону. Если Брэндон мог часами играть, не произнося ни слова, Дастин считал, что веселье – не веселье, если не лопаются барабанные перепонки.

Из своего кабинета на первом этаже Джулия слышала грохот и звон в спальне наверху. Когда шум становился слишком угрожающим, Сесиль окриком – из того места, где она в данный момент находилась, – восстанавливала относительное и недолгое спокойствие.

Нелегко было балансировать между детскими криками, шумом пылесоса, веселой музыкой и мерзостями, которые Джулия списывала с магнитной пленки.

Принимая предложение Евы, Джулия не ожидала грязи. Что делать? Ева требует опубликовать неприкрашенную правду. Необходимо ли это? Разумно ли вытаскивать на свет такие болезненные и мучительные подробности?

Конечно, спрос на книгу взлетит до небес, но какой ценой?

Сомнения тревожили Джулию. Кого она защищает? Ну уж точно не Энтони Кинкейда. Он заслуживает гораздо, гораздо большего, чем позор, который обрушится на него после выхода книги.

• Предыдущая
• 24/98
• Следующая