Завтрашний ветер - Файнберг Владимир Львович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/22
• Следующая

Лодка вошла в протоку, и я ногами почувствовал, что течение идёт не из протоки в залив, а наоборот — речная вода с силой стремится в глубину острова.

Через корму я вскарабкался в лодку, и мы поплыли в сырой полутьме по извилистому пути. Грести здесь было просто негде. Мы взяли в руки по веслу. Я, когда надо, отталкивался от правого берега, а Владилен Алексеевич — от левого.

Течение хорошо несло лодку, и надо было только направлять её, чтобы не сунуться носом в обрыв.

До чего же здесь было тихо! Только лягушки иногда шлёпались в воду, испугавшись нас.

— Владилен Алексеевич, — сказал я почему-то шёпотом, — а может быть, здесь до нас не ступала нога людей?

— Похоже на то… — отозвался он тоже шёпотом.

Я глядел вперёд и всё время видел перед собой зелёную стену леса. Казалось, протока вот сейчас кончится, и мы окажемся в тупике.

Но вода куда-то стремилась, лилась, иногда булькая на поворотах.

Когда нас вынесло из-за ещё одного такого изгиба, мы вдруг увидели утку! Она была с утятами. Пять или шесть сероватых комочков с широкими клювиками плавали вокруг неё.

Увидев лодку, утка почему-то не улетела и не повела своих птенцов в осоку, а неторопливо поплыла впереди нашей лодки, и утята — за ней.

Мы затаили дыхание, потому что думали, что утка всё-таки испугается. Но она спокойно плыла впереди, только часто оглядывалась на своих детёнышей.

— Вот бы догнать! — прошептал я. — Накинуть подсачек — всех бы поймали!

— Зачем? Она же нам доверяет!

И вправду утка, наверное, никогда не слышала, как стреляют охотники.

Так мы всё плыли и плыли: утка впереди, за ней утята, за утятами мы, пока стена леса вдруг не поредела и нас не вынесло в сильно заросшее кувшинками озерцо.

То ли я засмотрелся на озерцо, то ли в этот миг в последний раз отталкивался веслом от берега протоки, только и утка и утята разом пропали, будто их и не было никогда… Куда они делись, я так и не понял.

— Ой, брат Валерка! — даже не сказал, а простонал Владилен Алексеевич. — Ну и место! Вот бы здесь остаться да половить рыбу!

Мы привязали лодку к большим камышам. Я уселся на корме, Владилен Алексеевич на носу, мы распустили удочки, наживили червей.

Я закинул свой красный поплавок в окно между зарослями кувшинок и увидел, что он лёг набок. Здесь было мелко, не больше метра глубины.

Я вынул удочку, опустил поплавок пониже и снова закинул в то же место.

Только я хотел сказать Владилену Алексеевичу, чтоб он сделал такую же глубину, как он подсек и завопил от радости, будто пацан, потому что у него на крючке трепыхалась большая краснопёрка. Он сам умел ловить рыбу.

Тут клюнуло и у меня.

Наверное, всего за час мы наловили штук двадцать краснопёрок. Все они были одинаковые — больше ладони.

— Хватит? — спросил Владилен Алексеевич.

— Хватит, — ответил я, потому что здесь, кроме красивых краснопёрок, никто не клевал и ловить стало неинтересно.

Мы сложили наш улов в самое прохладное место — в тень под кормой и стали искать выход из озерка, чтобы плыть дальше.

Вокруг росли кувшинки, камыш и осока, и другого выхода нигде видно не было. Мы даже чуть не потеряли из виду место, откуда приплыли. Тогда Владилен Алексеевич кинул на чистую воду две спички и стал смотреть, куда они поплывут… Так мы нашли выход, снова взяли в руки по веслу и, огибая камыш, поплыли по новой протоке.

Она была короткая, с тихим течением, и очень скоро привела нас в другое такое же озерцо, только ещё больше заросшее водяными растениями.

Мы не стали здесь останавливаться и начали искать проход дальше, но тут даже спички не помогли, потому что они никуда не плыли.

Назад возвращаться было обидно.

— Вода обязательно должна куда-нибудь вытекать, — сказал Владилен Алексеевич, — и отсюда должен быть проход, иначе течение там, вначале, не могло быть таким сильным…

— Давайте пойду в разведку, — сказал я, и он высадил меня на берег.

Здесь были заросли ивняка. Я двинулся вдоль берега, продираясь сквозь листву, и скоро потерял из виду нашу лодку и всё озеро.

«Как бы не заблудиться», — подумал я и на всякий случай крикнул:

— Ау!

— Эгей! — отозвался Владилен Алексеевич.

И снова стало тихо. Какая-то птица пискнула над головой. Я поглядел вверх, но никого не увидел.

Минут десять я шел наугад, пока не услышал журчание воды. Журчало справа.

Я поспешил туда, увидел старую ветлу, влез на неё и увидел протоку, которую мы искали. Я спустился вниз и прошёл к протоке.

Вода здесь была чистая, прозрачная. Возле дна стайками носились какие-то мальки.

Я спрыгнул в воду и пошёл назад прямо по протоке, чтоб зря не путаться в зарослях трав и камыша. Вода здесь была холодная, дно каменистое. Я быстро шёл по пояс в воде.

Вдруг впереди, там, на озере, послышались шумные удары. Будто били чем-то тяжёлым то по воде, то по лодке. Я встревожился и крикнул:

— Владилен Алексеевич, ау!

Он ничего не ответил. Непонятные, беспорядочные удары продолжались.

Я заспешил вперёд.

Когда я раздвинул камыши, которыми зарос выход из этой протоки в озеро, я увидел страшную вещь: Владилен Алексеевич неуклюже стоял на краю кормы и добивал веслом змею, повисшую на борту лодки.

— Стой! Не подходи! — крикнул он, снова ударяя ребром весла по извивающемуся телу гадюки.

Я бросился в озеро и поплыл прямо к лодке.

Но змея была уже мёртвая. Он поддел её веслом и швырнул в камыши.

— Вот не везёт! — сказал он, тяжело дыша, когда я влез в лодку. — Представляешь, Валерка, она плыла прямо на меня. Я уж и так её отпугивал, и этак…

Пот катился как дождь по его побледневшему лицу.

Я вставил вёсла в уключины, и мы поскорей поплыли отсюда…

— Может, она почуяла рыбу, которую мы поймали? — спросил я и ввёл лодку в протоку.

— Не знаю…

Протока была очень узкая и извилистая. Мы не скоро проплыли мимо знакомой мне старой ветлы. Дальше путь был ещё уже, и мы с трудом протискивали вперёд нашу лодку, ставшую совсем неуклюжей.

Мы бы выбились из сил, да на помощь пришло течение. Оно почему-то стало сильнее.

Уже вечерело, когда мы заметили, что заросли кончаются. Я первый увидел впереди за ветками кустарника реку.

Оказалось, мы проплыли наискосок через весь остров и попали в другой рукав реки.

Рукав здесь был почти такой же широкий, как и Казак, и, наверное, такой же глубокий, потому что нигде не было заметно никаких водорослей.

Слева, рядом с тем местом, откуда мы выплыли, с острова в реку вдавался маленький полуостров с одинокой сосной на краю.

— Давай-ка поставим здесь палатку и поживём денёк-другой, — сказал Владилен Алексеевич.

Я понял, что он устал. Я и сам немного уморился оттого, что пришлось почти весь день держать в руках тяжёлое весло.

Мы причалили к полуострову и выгрузили все наши вещи.

Я ещё никогда в жизни не ставил палатку. Это оказалось не так просто. Даже скучно. Потому что пришлось натягивать много разных верёвок, которые держат палатку, вбивать колышки, чтоб эти верёвки были туго натянуты. Куда скорей сделать шалаш из веток и травы!

Владилен Алексеевич нашёл в полу палатки какую-то дырку, ввинтил туда насос, вроде велосипедного, и дал мне качать.

Я качал, качал, чуть сам не укачался, пока он не сказал:

— Хватит.

И только теперь, когда я залез внутрь палатки, я понял, до чего это здорово — палатка!

Здесь было как в настоящем доме. Даже окошко! А пол мягкий-мягкий. Сразу и пол, и матрац, и кровать! Мне даже расхотелось выходить. Я бы так сразу тут и заснул, да там, снаружи, Владилен Алексеевич собирал хворост для костра…

Я вылез на четвереньках и сказал:

— Гав-гав-гав!

В небе светилась луна.

— Тяф-тяф-тяф! — послышалось в ответ.

• Предыдущая
• 15/22
• Следующая