Белая сорока - Лускач Рудольф Рудольфович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая

Любопытство погнало меня к моему другу. Он приветствовал меня обычной улыбкой, предложил крепкого чаю, сигареты, болтал со мной о погоде, о яровизации пшеницы, о попытках скрестить на Кавказе мандарины и лимоны. Меня грызло нетерпение, но я невозмутимо кивал головой, слушая его. Наконец Курилов спросил, как сказать по-чешски: «вылезть из кожи…» Я подбросил одно неудобопроизносимое слово. И только когда Филипп Филиппович меня достаточно зарядил, он рассмеялся, и приступил к делу. Вот что выяснилось.

После отравления Хельмиг быстро пришел в себя, и врачи не возражали против его допроса. Он сидел на кровати и не был особенно удивлен, когда в палате появился Курилов.

— Я ожидал, что заинтересуются, кто посылает мне отравленные лакомства, — взволнованно произнес Хельмиг.

— У вас и на самом деле незавидные друзья. Ведь они хуже, чем волки, — начал Курилов.

Хельмиг глубоко вздохнул и сделал вид, что не понимает, о каких друзьях идет речь.

— Не надо притворяться, — строго сказал Курилов. — Я так же хорошо, как и вы, знаю, что вы уже вторично были на волоске от смерти, которую вам готовят ваши компаньоны. Ваша жизнь в опасности, и было бы неразумно запираться. Вас не успели вылечить от предательской пули, как они уже хотели послать вас на тот свет иным путем. Отвечайте: кто стрелял вам в спину первый раз и кого вы подозреваете во второй попытке убийства?

Хельмиг невольно огляделся по сторонам и пробормотал нечто невразумительное. Но Филипп Филиппович настаивал:

— Я задаю совершенно ясный вопрос и жду разумного ответа.

— Не знаю, в самом деле не знаю, что и сказать, — нерешительно проговорил Хельмиг.

— Скажите все. Только таким образом вы можете найти выход из вашего безнадежного положения, — твердо сказал Курилов.

Хельмиг беспокойно перебирал пальцами одеяло. Куда девалась его самоуверенность! Глаза в глубоких впадинах напоминали взгляд загнанного зверя. Они как бы говорили: западня захлопнулась. Как выбраться? Ведь должен же быть какой-нибудь выход!

Курилов встал, прошелся по комнате, давая Хельмигу время подумать. Потом положил руку на спинку кровати и сказал:

— Понимаю: вам тяжело рассказывать о своих связях с Блохиным, Купфером, Шеллнером, фон Лотнером, Эрной Боргерт, Эрхардом Бушером. Хорошо, не рассказывайте. Но я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не ответите на вопрос, который касается Хельми Карлсон…

При упоминании этого имени Хельмиг прямо подскочил на кровати, глаза его наполнились ужасом:

— Что… Что с Хельми?

— Об этом позднее, — сурово сказал Филипп Филиппович.

Понимая, что «они» знают если не все, то во всяком случае достаточно много, Хельмиг предпринял последнюю отчаянную попытку. Он выпрямился.

— Кто дал вам право так со мной разговаривать? Вы допрашиваете меня, как преступника. Я — гражданин немецкого рейха, работаю у вас в СССР на основании договора, одобренного центральными инстанциями…

— Договор отставим в сторону, — резко прервал Курилов, — в нем ничего не говорится о заданиях, которые вы у нас выполняли. К ним больше подходят совсем иные документы.

— Я отказываюсь отвечать. Мое состояние…

— Это решит врач, — сказал Курилов и позвонил. Пришел врач и констатировал, что больной вполне может и слушать, и отвечать и что дальнейший допрос не ухудшит его состояния.

— Я свободный человек, а не преступник, — продолжал защищаться Хельмиг.

— Ну, что ж, тогда не остается ничего иного, как арестовать вас и отправить в тюремную больницу, — решительно заявил Курилов и спросил у врача, вынесет ли Хельмиг это «путешествие».

Врач подтвердил: вынесет и добавил, что через неделю больного вообще можно выписать из больницы.

— На каком основании вы хотите меня арестовать? — напустился Хельмиг на Курилова, но в его голосе уже чувствовался страх. Он вел себя вызывающе и тем не менее надеялся, что не все потеряно.

— На основании шпионской деятельности в пользу третьего рейха.

— Это еще нужно доказать! Я обращусь за помощью к нашему консулу, и вы ответите за насилие над иностранным гражданином, — снова взорвался Хельмиг.

— Господин консул не сможет помешать расследованию, об этом вы бы должны знать… Разумеется, мы сообщим, что он может не ждать вас на очередном «пивном» вечере, поскольку вы арестованы, — спокойно сказал Курилов.

Врач спросил, нужно ли подготовиться к отправке в тюремную больницу, и когда Курилов кивнул, удалился.

Хельмиг затих, губы у него задрожали, веки задергались, он закрыл лицо ладонями. Через несколько мгновений, словно приняв решение, резко оторвал руки и тоскливо проговорил:

— Господин Курилов…

Филипп Филиппович обернулся и молча посмотрел на Хельмига. Во взгляде Курилова не было ни ненависти, ни угрозы — только спокойствие и уверенность. Тогда Хельмиг решился:

— Господин Курилов, не мог бы я все-таки остаться здесь?

— Не исключаю такой возможности. Но при одном условии — вы должны ответить на мои вопросы.

— Что вы хотите знать? — тихо спросил Хельмиг.

— Почему, куда и с чем уехала Хельми Карлсон?

Хельмиг тяжело вздохнул, вытер лоб рукой и не без колебаний начал:

— Хельми — моя приятельница, вы, очевидно, понимаете, мне не хотелось бы ей повредить…

— Заверяю вас: что бы вы о ней ни сказали, ей это никак не повредит.

Хельмиг радостно воскликнул:

— Так она уже в Финляндии?

— А у вас были основания в этом сомневаться?

— В известной мере, да, — признался Хельмиг.

— Говорите точнее, — настаивал Курилов.

— У нее не было выездной визы…

— Она хотела перейти границу нелегально? Хельмиг кивнул.

— Почему же она избрала незаконный способ? Ведь у нее был шведский паспорт, она вполне могла попросить визу на выезд из СССР.

— У нее были свои основания, — сказал Хельмиг и, помолчав, добавил: — она хотела избежать таможенного осмотра на границе.

— Что же она везла контрабандой?

— Драгоценности, — вынужден был признаться Хельмиг.

— Те, что без ведома Блохина вы присвоили в тайнике лесного сарая в Лобанове? — быстро спросил Курилов.

Хельмиг во всю раскрыл рот, его лицо снова выражало ужас, он хрипло спросил:

— Кто вам это сказал?..

Курилов усмехнулся.

— Вы слишком любопытны, Хельмиг. Достаточно и того, что об этом знаем мы… А теперь вспомните все, обдумайте каждое слово, от этого очень много зависит: кто, кроме вас, знал о поездке Карлсон?

— Думаю, что никто.

— Вы или ошибаетесь, или не говорите правды.

— Никому я даже словом не обмолвился. Это и понятно, ведь… — и Хельмиг сник.

— Понимаю: вы хотели тайно увезти драгоценности, на которые зарились и другие. Но они тоже не спали…

— Боже, боже, что вы говорите?

— Бог с этими делами не имеет ничего общего, — сказал Курилов и добавил: — кто вас тут еще навещал?

Хельмиг не отвечал. Он протянул к Курилову трясущуюся руку и умоляюще сказал:

— Пожалуйста, прошу вас, ответьте: удалось Хельми добраться до Финляндии?

— Не удалось.

— Что же с ней случилось? Скажите, пожалуйста, скажите…

— Плохое случилось, очень плохое. Хельмиг прошептал:

— Она арестована?

Курилов мотнул головой и просто сказал:

— Случилось нечто худшее — она мертва.

— Это неправда, нет, нет, это не может быть правдой! — отчаянно воскликнул Хельмиг и замахал руками.

Курилов молча вынул из портфеля медицинское заключение о смерти. Хельмиг впился в него глазами, дотом закрыл лицо и простонал:

— Я… Я в этом виноват!

Через несколько минут он выпрямился и прохрипел:

— Кто ее убил? Или… застрелили при переходе границы?

— Она была убита и ограблена в поезде.

— В поезде? Ах, мерзавцы…

— Кто именно? — прервал его Курилов. — Назовите их!

— Блохин, только Блохин мог это сделать, — казалось, Хельмиг вот-вот заплачет.

— Послушайте, Хельмиг, вы бы сделали доброе дело, если бы сказали все. Сам Блохин не мог совершить этого убийства. У него должны быть помощники.

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая