Пират - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 27

• Предыдущая
• 27/100
• Следующая

Винсент внимательно изучал лицо Юсефа. Тот умоляющим жестом простер перед собой руки.

— Но вы мой друг. Я не хочу с вами торговаться. Двадцать пять процентов.

— За что? — заинтересованно спросил Винсент. — Я считал, что вы работаете на Бадра. Разве он не платит вам более чем достаточно?

— Достаточно для приличного существования. Но человек должен думать о будущем. Мне необходимо содержать большую семью, и я должен иметь некоторую сумму в своем личном распоряжении.

Винсент порылся в кармане в поисках сигарет. Юсеф вызывал у него антипатию. Щелкнув золотым портсигаром, тот протянул его режиссеру.

— Великолепное изделие, — сказал Винсент, беря сигарету.

Юсеф улыбнулся и положил его на стол перед режиссером.

— Он ваш.

Винсент с удивлением посмотрел на него. Он не мог понять этого человека.

— Но тут солидный кусок золота. Вы не можете просто так взять и подарить его мне.

— Почему бы и нет? Вам же он нравится.

— Тем не менее это еще не причина, — запротестовал Винсент.

— У вас свои обычаи, у нас свои. Мы считаем, что дарящий получает благословение Аллаха.

Винсент, соглашаясь, кивнул головой.

— О'кей. Двадцать процентов.

Юсеф улыбнулся и протянул ему руку.

— Согласен.

Они пожали руки друг другу. Винсент кинул в рот сигарету, и Юсеф предложил огонек золотой дюпоновской зажигалки. Затянувшись, Винсент рассмеялся.

— Я не могу себе позволить восхититься вашей зажигалкой, а то вы мне подарите и ее тоже.

Юсеф улыбнулся.

— Вы быстро усвоили наши обычаи.

— Придется, — сказал Винсент, — если я собираюсь делать эту картину.

— Совершенно верно, — серьезно сказал Юсеф. — Нам придется работать над этим фильмом рука об руку и, думаю, в свое время я смогу подсказать вам, как с наибольшей пользой распорядиться деньгами.

Винсент поднял стакан со своей «Кровавой Мэри» и опустошил его.

— Каким образом? — спросил он.

— С вас они будут требовать за материалы и обслуживание гораздо больше, чем потребовали бы с меня, — сказал Юсеф, — вместе мы сможем сэкономить шефу немалую сумму и в то же время получить некоторый оправданный доход за наши старания.

— Я запомню, — сказал Винсент. — Возможно, я и в самом деле прибегну к вашей помощи.

— Я в вашем распоряжении.

Винсент бросил на него взгляд через стол.

— Как вы думаете, когда будет готов на подпись контракт?

— Через неделю. Его составят в Лос-Анджелесе и, когда он будет готов, по телексу перешлют сюда.

— Почему в Лос-Анджелесе? Неужели в Париже нет хороших юристов?

— Конечно, есть, но вы должны понять шефа. Ему всегда нужно все самое лучшее. А лучшие юристы, разбирающиеся в кинематографии, находятся в Голливуде.

Он посмотрел на часы.

— Я должен спешить, — сказал он. — Опаздываю. Шеф приказал мне подобрать девушек и доставить их на борт.

Винсент поднялся вместе с ним. Он был изумлен.

— Девушек? Но разве миссис Аль Фей не будет возражать?

— Миссис Аль Фей решила остаться на вилле, чтобы дать шефу возможность побольше побыть со своими сыновьями.

Они обменялись рукопожатием, и Юсеф вышел в холл. Винсент опустился обратно на стул. Ему нужно еще так много усвоить относительно этих людей. Они далеко не так просты, как могут показаться с первого взгляда. Подошел официант, и он заказал еще одну «Кровавую Мэри». День начинался как полагается.

Когда Юсеф вышел из ресторана, актрисы и Патрик в окружении своего багажа ждали в холле. Он попросил Эли организовать подноску багажа на мол, где его должны были погрузить на борт «Ривы».

— Вы идите вперед, — сказал он им. — Я через минуту присоединюсь к вам. Мне нужно сделать еще один звонок.

Найдя свободную будочку, он позвонил Жаку в «Мартинес». В трубке раздалось не меньше десяти гудков, прежде чем ему ответил сонный голос.

— Это Юсеф, — сказал он. — Я разбудил тебя?

— Да, — мрачно ответил Жак.

— Шеф попросил меня быть вместе с ним на яхте несколько дней и я сейчас отправляюсь. Я хотел бы знать, как у тебя с ней пошло.

— Она должна звонить мне.

— Думаешь, она это сделает?

— Не знаю. Во всяком случае, мне не пришлось лезть из кожи вон, чтобы она положила на меня глаз.

— Значит, позвонит, — с удовлетворением сказал Юсеф. — Чтобы она раздвинула ноги, первым делом она должна протянуть руку.

— Когда ты вернешься? — спросил Жак.

— В воскресенье вечером. Шеф останется в Женеве на ночь. И если она до той поры не объявится, я даю обед в честь американского режиссера, и ты там сможешь ее встретить.

— Но мне ведь не нужно будет являться туда с принцессой Марой? — спросил Жак. — Я не выношу эту женщину.

— Нет. На этот раз ты можешь придти один.

Выйдя из будочки, Юсеф протянул телефонисту несколько франков. Опустив руку в карман за портсигаром, он вспомнил, что подарил его. Выругав себя, он все же потом, спускаясь по ступенькам, позволил себе улыбнуться. Это была стоящая сделка. Трехсотдолларовый портсигар обеспечил ему последние пять процентов. А над пятьюдесятью тысячами долларов смеяться не стоит.

Когда Али Ясфир вошел в комнату, Лейла стояла у окна, глядя в море.

— Ты уложила вещи? — спросил он.

— Да, — сказала она, не поворачиваясь к нему. — Яхта моего отца отходит.

Он тоже выглянул из окна. Развернувшись, яхта двигалась к выходу в открытое море, держа курс на Эстерел. Солнце ярким светом заливало ярко-синие небо и море.

— Сегодня будет тепло, — сказала она.

Она по-прежнему не смотрела на него.

— Он катался на водных лыжах со своими сыновьями.

— Твоими братьями?

В ее голосе появились резкие нотки.

— Они не мои братья. Они его сыновья.

Она вернулась в комнату.

— Когда-нибудь ему это станет ясно.

Наблюдая, как она пересекала комнату и устраивалась в кресле рядом с кроватью, Али Ясфир молчал. Она закурила. Лейла не догадывалась, насколько она была дочерью своего отца. Сильное стройное тело досталось ей явно не от матери. Ее мать, как и большинство арабских женщин, с годами сильно прибавила в весе.

— Я помню, что, когда мы были маленькими, он брал меня с сестрой кататься на водных лыжах. Он был очень добр, и нам было очень весело. И после того, как он развелся с моей матерью, все кончилось. Он не являлся даже посмотреть на нас. Он отбросил нас, как старую обувь.

• Предыдущая
• 27/100
• Следующая