Босс - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 76

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая

Джек и Энн не сразу вернулись в Нью-Йорк. Во второй половине дня они сидели в своем «люксе» в отеле «Мэйфлауэр» и смотрели репортаж с вечернего заседания сенатского комитета.

Показания давал Дик Пейнтер.

— Мистер Пейнтер, в шоу «Твоя ставка» результаты фальсифицируются? — спросил Симмонс.

— Разумеется, нет, — с негодованием ответил Пейнтер. — Несколько лет тому назад мы это уже проходили, и теперь у нас достаточно ума, чтобы не допустить повторения.

Симмонс открыл толстую папку.

— Несколько дней назад один из участников передачи «Твоя ставка», который выиграл большую сумму денег, дал показания на закрытом заседании нашего комитета. Мы сознательно пригласили этого человека на закрытое заседание, чтобы сохранить его фамилию в тайне. Этот человек показал, что ему заранее сообщили вопросы, которые будут задаваться по ходу шоу, чтобы он мог к этим вопросам подготовиться. Этот человек также показал, что перед выходом программы в эфир вы лично, мистер Пейнтер, задавали ему вопросы и выслушивали ответы. Это правда? Вы действительно это делали?

Адвокат Пейнтера схватил его за руку и оттащил от микрофонов. С минуту они о чем-то шептались, затем Пейнтер вернулся к микрофонам.

— Поскольку я не знаю, кто ваш свидетель, то не смогу ответить на ваш вопрос.

— А я думаю, сможете, мистер Пейнтер. — Председатель комитета, сенатор Дональд Хупер, демократ от штата Кентукки, взял инициативу на себя. — Позвольте мне перефразировать вопрос. Вы лично или кто-то другой, о чем вам было известно, когда-нибудь заранее сообщали вопросы предстоящего выпуска «Твоей ставки» кому-нибудь из участников?

Пейнтер вновь посовещался с адвокатом.

— При всем моем уважении к комитету я не могу ответить на ваш вопрос на том основании, что мой ответ может быть истолкован мне во вред.

Джек вскочил с дивана и схватил телефонную трубку, чтобы позвонить Кэпу Дуренбергеру в Нью-Йорк.

— Ты видел? Ты слышал, что сказал Пейнтер? Теперь вместо того, чтобы отвечать по существу, он будет ссылаться на пятую поправку[109]! Кэп, дай указание службе безопасности не пропускать Пейнтера в штаб-квартиру компании. Опечатай его кабинет. Опечатай его бумаги. Я дам сообщение для прессы, в котором укажу, что кабинет и бумаги Пейнтера опечатаны и доступ к ним получат только федеральные следователи, располагающие соответствующими полномочиями. Сними «Твою ставку» с эфира. Завтра вместо нее пусти любую другую передачу. И еще… Пусть служба безопасности выставит за дверь Кэти Маккормак. Немедленно! Скажи ей, что она уволена.

Вновь Джони не удалось получить «Оскара» за лучшую женскую роль. А вот Дэвиду Бреку «Оскар» был присужден по категории «мужская роль второго плана» за его работу в фильме «Одуванчик».

Джони обозлилась и решила погрозить пальчиком Голливуду. Она объявила, что беременна, но не собирается замуж за отца своего ребенка.

Дэвид любил Джони, но тоже без восторга относился к церемонии бракосочетания. Они, однако, продолжали жить вместе, и Дэвид пообещал всячески помогать в воспитании ребенка.

В июне родилась девочка, которую они назвали Жаклин-Мишель. Джек и Энн полетели в Калифорнию на новом реактивном самолете компании, по иронии судьбы называвшемся «Лир джет». Джони заверила их, что она счастлива.

Шестьдесят лет Джека Энн отметила в два захода. Дома был устроен прием для родственников, а в «Четырех временах года»[110] — для друзей.

Никто не догадывался, что Энн пользуется каждой возможностью, чтобы встретиться с близкими ей людьми. Количество лейкоцитов в крови неуклонно падало, и врачи перевели Энн на более сильные препараты. Она чувствовала, как иссякают силы, но старалась не показывать виду.

Несмотря на нарастающую слабость, Энн сама обзвонила всех, написала все приглашения и взяла на себя организацию обоих приемов.

Из родственников только Джони уловила в голосе мачехи нотки тревоги. Они с Дэвидом прервали переговоры с Гарри Клейном о новом фильме и улетели в Нью-Йорк.

Джони улучила момент, чтобы поговорить с Энн наедине. Как-то вечером, сидя у бассейна, она увидела выходящую из дома Энн и попросила Дэвида уйти, чтобы она могла остаться с Энн вдвоем. Энн села рядом, но тут появились Лиз и Нелли, поэтому Джони предложила Энн прогуляться к озеру.

Энн всегда предпочитала озеро бассейну и с удовольствием вошла в теплую зеленоватую воду. Джони последовала за ней. Несколько минут они поплавали, потом вылезли на берег и сели на траву.

Энн молчала. Смотрела на гладкую поверхность воды и на заходящее солнце. Джони уже заметила новую привычку Энн надолго погружаться в молчание.

— Ты меня простишь, если я суну нос в чужие дела? — спросила Джони.

Энн нахмурилась.

— Я-то прощу, но вот ты себе не простишь. Если я доверюсь тебе, то на твои плечи ляжет тяжелая ноша. Может, тебе лучше без этого обойтись?

— Энн, с тобой что-то не так? Случилось что-то ужасное?

Энн кивнула.

— Мне надо с кем-то поговорить. Сколько тебе лет, Джони? Тридцать один? Я могу открыться тебе, но при одном условии: ты дашь обещание ничего не говорить отцу. Или кому-то еще.

— Это мужчина? — спросила Джони, сразу встревожившись и надеясь, что речь идет всего лишь о любовнике.

— Нет. Не мужчина. Ты обещаешь?

— Обещаю, — заверила ее Джони. — Так что с тобой, Энн?

— Я умираю, Джони, — просто ответила Энн.

Стоя у бассейна и наблюдая за резвящимися в воде Лиз и Нелли, Джек увидел, как обнялись и приникли друг к другу Энн и Джони. Он улыбнулся. Его взрослая дочь стала подругой его жены.

Джони сдержала слово. А семейный уик-энд продолжался.

Маленький Джек, приехав из университета, с гордостью объявил, что его приняли в футбольную команду. Его так и распирало от счастья. Лиз презирала брата за увлечение этой грубой игрой.

Линда получила место микробиолога в Йельском медицинском центре и обручилась с Гаем Уэбстером, помощником старшего партнера в одной нью-йоркской юридическом фирме.

Когда молодого человека представляли гостям, он первым делом сообщал всем, что состоит в Обществе Джона Берча[111]. Джеку показалось, что он очень уж упивается собственной значимостью, ничего особенного собой не представляя. Джек никак не мог понять, что нашла в нем Линда.

Джони тоже решила, что Гай Уэбстер ноль без палочки. С такому же выводу пришла и Лиз, поделившись им с Джони.

Джек беседовал у бассейна с Джони, когда к ним подбежала Лиз.

— Что я сейчас слышала! Никогда не догадаетесь! Линда сказала ему: «Если ты еще кому-нибудь скажешь, что ты — член Общества Джона Берча, я врежу тебе по яйцам. Плохо уже то, что ты там состоишь, и я не желаю слышать, как ты этим похваляешься».

Джек улыбнулся и пожал плечами:

— Может, она все-таки знает, что делает.

— Я думаю, нам стоило бы вмешаться, — мрачно бросила Джони.

В августе в «Нью-йоркере» появился еще один короткий рассказ Джейсона Максуэлла.

«Из разговора, подслушанного в „Лутеке“:

— Глядя на него, ты не думаешь, что он самый сексуальный мужчина в мире?

— Дорогая, я занималась этим делом с самим Джоном Кеннеди!

— Джон Кеннеди! Он знаменитость, но не в этом. Чтобы понять, кто есть кто, надо провести ночь с мастером.

Джефферсон Ле Метр в эротике руководствовался католическими нормами. Первая жена Ле Метра, исключительно элегантная дама, сгладив острые углы, превратила его в культурного джентльмена-космополита, каким мы теперь его и видим. Только самые близкие их друзья знали, что мадам — законченная мазохистка и может получить полное сексуальное удовлетворение, лишь испытав боль. Ле Метр поначалу не хотел потворствовать ей. Но в конце концов, чтобы доставить жене удовольствие и не ставить под угрозу семейное счастье, смирился и научился шлепать ее по голой заднице до тех пор, пока она не начинала просить пощады.

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая