По ту сторону небес - Робардс Карен - Страница 84
- Предыдущая
- 84/85
- Следующая
— Когда по деревне бежал бешеный пес, она только посмотрела на него, и он побежал от нее прочь!
— Она взглянула на мою Фейс, и на следующий же день бедная девочка подхватила лихорадку!
— По ночам ее душа переселяется в кошку и бродит по лесу, насылая на всех порчу!
— Зажигайте хворост!
— Кошка — ее домашний злой дух! Они с ней похожи!
— Разжигайте хворост!
— Она сама ведьма и сестра ведьмы!
— Разжигайте хворост!
— Нет, пожалуйста, вы должны выслушать…
— А-х-х-х! — с удовлетворением выдохнула толпа, словно огромный хищный дверь, только что отведавший первой крови.
— Пожалуйста…
Кэролайн была на грани истерики. До ее ушей доносился треск горящих сучьев. Ноздри наполнил запах сосновой смолы. Ноги обдало жаром, и она поняла, что зажгли вязанки хвороста.
Сколько времени пройдет, прежде чем пламя дотянется до ее юбки? Когда это случится, она обречена…
Кэролайн закричала — громко и пронзительно, откинувшись головой на ствол дерева. Толпа, наблюдавшая за ней, начала распевать гимн. Сначала один голос, второй, третий и, наконец, все они слились в многоголосье.
— Гори, ведьма, гори!
— О, наш Отец, ты, что в небесах…
Кэролайн корчилась, пытаясь высвободиться из пут, корчилась от жара, нараставшего с каждой секундой, от агонии, которая, она знала, скоро настанет, и от неотвратимости этой ужасной смерти.
— Гори, ведьма, гори!
— Да святится имя твое…
Кэролайн дернула головой, и повязка на глазах чуть-чуть съехала набок. Теперь она могла разглядеть пляшущие языки пламени: они подбирались все ближе, радостно потрескивая от предвкушения своей жертвы. И этой жертвой была она…
Толпа почти ликовала, раскачиваясь в такт песнопению. И устремленные на нее глаза сверкали, как у диких зверей, таящихся во тьме. Они наблюдали за ее паникой с жадностью, замирая от ожидания.
Им доставит удовольствие наблюдать, как она будет гореть…
Языки пламени достигли ее ног, лизнули подол юбки, и она загорелась. Темно-синий домотканый материал вспыхнул, словно факел. Дым забивался в легкие, пламя уже достигло лица, и Кэролайн открыла рот, чтобы в последний раз закричать от переполнявшего ее смертельного ужаса.
Внезапно в темноте раздались выстрелы. Мужчины завопили, женщины завизжали, толпа быстро начала разбегаться. Из-за пламени, готового вот-вот поглотить ее, Кэролайн больше не могла ничего разобрать, пока чье-то крупное темное тело стремительно не протиснулось сквозь толпу и держащая нож рука, разрезав стягивающие ее веревки, рывком не освободила от пут. Кэролайн, спотыкаясь, сделала шаг вперед, платье на ней все еще горело, но кто-то с силой швырнул ее на влажную листву и несколько секунд повалял по земле, срывая обгоревшие остатки одежды.
Все это время она, не переставая, кричала от ужаса.
— Кэролайн! — Это был голос Мэта. И он постепенно начал проникать в ее сознание. Лицо Мэта выплыло из кровавого тумана, застилавшего ей глаза. Руки Мэта обнимали и гладили ее плечи.
— Мэт! — взвизгнула Кэролайн. Она уткнулась лицом ему в грудь, сотрясаясь всем телом и в перерывах между рыданиями выкрикивая его имя.
— Все хорошо, девочка моя, все хорошо. Теперь ты со мной, и все позади, — вполголоса успокаивал он ее, неся на руках по тропинке, ведущей из леса к дому.
Даниэль, Роберт, Томас и Джон — все, кроме мальчика, вооруженные мушкетами — с мрачными лицами двигались сзади, словно охраняя от возможных неприятностей. Толпа куда-то исчезла, растаяв между деревьями, словно привидения, и Кэролайн поняла, что ей никогда не удастся узнать большинство из тех, кто желал ей смерти.
И в этот момент она осознала, что сделал Мэт ради спасения ее жизни.
— Огонь, — судорожно прошептала она хриплым от дыма голосом. — Ты прошел сквозь огонь!
Ради нее он бросил вызов тому, чего боялся больше всего на свете.
Эпилог
Месяц спустя Мэт и Кэролайн обвенчались в гостиной дома Джеймса. Их венчал странствующий проповедник. На Кэролайн было одно из привезенных из Англии платьев из превосходного сине-голубого шелка, которое особенно нравилось Мэту. Сам он был одет с пуританской скромностью во все черное. Тончайшая фата из брабантских кружев, в которой венчалась еще мать Кэролайн, покрывала ее волосы, а в руках она держала молитвенник, прежде принадлежавший Мэри.
Его преподнес ей Джеймс, сказав, что Мэри была бы рада подарить его Кэролайн. И в этот день Кэролайн особенно остро ощущала незримое присутствие умершей подруги.
Когда они давали друг другу священный обет, Джеймс и Даниэль, Роберт и Томас, Джон и Дэви стояли рядом. Мэт надел ей на палец кольцо, и Кэролайн подняла вверх лицо для поцелуя, — и тут раздались аплодисменты.
— Ну вот все и закончилось, — с некоторым, казалось, облегчением проговорил Мэт, когда братья один за другим похлопали его по плечу, а священник откланялся, получив от Даниэля положенную плату.
Кэролайн, у которой было достаточно оснований верить в глубину и искренность его любви, нежно улыбнулась мужу.
— Тетя Кэролайн, ты теперь будешь нашей мамой? — с обеспокоенным видом поинтересовался Дэви.
— Только, если вы сами этого захотите, — твердо ответила Кэролайн.
— Мы хотим, — сказал Джон и неуклюже обнял ее.
Даже не задумываясь о нарядном платье, Кэролайн опустилась на оба колена и обняла мальчика, затем привлекла к себе и Дэви, который тоже обхватил ручонками ее шею.
— Я люблю вас обоих, — прошептала она. И, несмотря на то, что они стремились во всем походить на настоящих мужчин, все же позволили себя поцеловать, прежде чем вывернулись из ее объятий.
Поскольку мальчики убежали играть с Хоуп, а мужчины принялись поддразнивать только что женившегося брата, новобрачная осталась одна, и ей ничего не оставалось, кроме как наблюдать за своей новой семьей. Глядя на пятерых высоких и красивых мужчин — среди которых ее собственный муж был самым высоким и самым красивым, — Кэролайн почувствовала, как счастье распускается у нее в душе, словно бутон.
Она была любима и знала это. В ту ночь, когда ради нее Мэт не побоялся того, чего страшился больше всего на свете, он доказал свою любовь, не оставив и тени сомнения. После того как он ее спас, Мэт заботился о Кэролайн с огромной нежностью, тотчас же послав за доктором, который сказал, что ее ожоги носят поверхностный характер и скоро заживут. И действительно, они полностью зажили, и кожа Кэролайн стала такой же гладкой и красивой, как и прежде.
Но пламя того костра навеки поселило в ее сердце ненависть к Сейбруку.
Мэт рассказал ей о ведьмах, совершавших в лесу свои колдовские обряды, поведал, как они пытались завлечь в свои ряды бедную безумную Элизабет. Он внимательно осмотрел надпись на дереве, к которому привязывали Кэролайн (эту самую надпись она разглядывала как раз перед тем, как ее похитили индейцы), и объявил, что она состоит из букв древнего кельтского алфавита — рун. Алфавита, которым пользовались ведьмы.
Узнав обо всем, Кэролайн поняла, что к ней и вправду нагрянула толпа безумцев, потому что в Сейбруке действительно жили ведьмы. Они всего лишь ошиблись адресом.
И все же ее родные не могли выкинуть происшедшее из головы, зная, что это может случиться снова. Поэтому они собрались уезжать всей семьей. Не только Мэт, Кэролайн, Джон и Дэви, но также Даниэль, Роберт, Томас и Джеймс с Хоуп. Ферма уже была продана, по иронии судьбы — мистеру Питерсу, причем за столь крупную сумму, что Кэролайн каждый раз моргала, когда думала об этом. Животных тоже продали, а кроме того большую часть мебели. Три фургона, нагруженные всем, чем они теперь владели в этом мире, стояли возле дома. Рейли — мужчины наотрез отказались с ним расстаться — был привязан к последнему фургону, в то время как Миллисент уже сидела в своей корзинке на переднем сиденье того из фургонов, где должна была ехать Кэролайн.
Они поедут на юг, вероятно в Мэрилэнд, а может быть, и дальше. Куда-нибудь, где смогут жить все вместе и где прошлое не будет омрачать им жизнь.
- Предыдущая
- 84/85
- Следующая
