Шрамы и песни (ЛП) - Золендз Кристина - Страница 33

• Предыдущая
• 33/103
• Следующая

Ее взгляд опустился к моему полотенцу, потом медленно прошелся по коже живота и груди, задержался на татуировках и остановился прямо на моих глазах. Ее пульс ускорился. Своими пальцами я ощутил, как он отбивает мини-барабанное соло. Рот ее готов был солгать, но глаза рассказывали истину.

— Ничто в тебе не отпугивает меня, Шейн. Я просто не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное представление о нас. — Да какого же черта она меня отталкивает?

— Знаю, знаю. Нет никаких «нас». Я остаюсь здесь не для того, чтобы... Грейс, ты действительно так плохо обо мне думаешь, что считаешь, что я хочу остаться здесь, чтобы попытаться?.. Забей, Грейс. — Я покачал головой и начал подниматься по лестнице. — Я сломлю твои стены, Грейс Тейлор. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как от них останутся лишь руины, — сказал я, поднимаясь. После чего я принял самый холодный душ из всех известных в истории Вселенной. И он не помог мне ни на одну чертову йоту.

Часа на три я оставил ее в одиночестве. Сам разместил свой зад на ее диване и вытянул ноги на журнальный столик. Я добрался до своих любимых телешоу, посмотрел два эпизода «Сынов Анархии»¹⁰ и два эпизода «Гриффинов»¹¹.

Затем я сделал несколько сэндвичей с плавленым сыром и отнес ей в знак примирения.

— Я подумал, что ты могла проголодаться, — сказал я, постучав в дверь прачечной.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Я больше страдаю от скуки, чем от голода, но спасибо.

Я тоже улыбнулся.

— Знаешь, Грейс, тебе не обязательно оставаться здесь, внизу. Обещаю, кусаться не буду, — усмехнулся я. — Ну, если только ты сама не попросишь, — поддразнил я, чтобы разрядить обстановку.

— Заткнись, — усмехнулась она в ответ. — Я сожалею о том, что было, — сказала она, впившись в сэндвич. — Наверное, я немного вне себя из-за Карла Самптона. — Эта девушка нагло врала, и мне до смерти хотелось узнать почему.

Я пожал плечами, подыгрывая ей.

— Ты помнишь, что встречала его в хосписе?

— Не совсем, — сказала она, прикрывая рукой набитый рот. — Он казался знакомым, но я не могла припомнить откуда. — Она развела руки. — Там было слишком много людей. Каждый вечер я играла на гитаре для Джейка, ну, вплоть до последних нескольких дней. И слушатели за дверью всегда были разные. Но если он был в коме, то не должен ничего знать обо мне. Я едва ли выходила из палаты Джейка, не говоря уже о том, чтобы зайти в палату к кому-то другому. — Ее лицо, перемазанное от сэндвича, выглядело чертовски очаровательным.

— Может, он посчитал, что ты не очень хорошо играешь, — сказал я, забирая у нее пустую тарелку.

— Ну, может. В смысле, да я ужасна почти так же, как и ты! — Она смеялась, от утренних слез или страха перед Карлом Самптоном не осталось и следа. Ее стойкость и нежелание распускать нюни — не по-девчачьи как-то. Было в Грейс Тейлор что-то такое, что меня так заинтриговало. Может, все дело в чувствах, а не том, что она просто похожа на Селу. Я не переставал гадать, что же она от меня скрывала. Если бы я только мог коснуться ее губ, тогда бы у меня было больше шансов распознать ее чувства. Если бы у меня были крылья, я бы познал все через ее уста. Без ангельских способностей хреново, но быть человеком, не умеющим управлять человеческими эмоциями — гораздо хуже.

По небольшой комнатке прокатился пронзительный писк сушилки. Грейс даже не вздрогнула от резкого звука. Она просто подошла к сушилке и, задумавшись, стала доставать из нее одежду. Стопка свежевыстиранной одежды лежала на небольшом столике у стены.

Красный кружевной лифчик, который я заметил в вечер нашего знакомства, лежал сверху одной из стопок. Тело застыло. Я обязан прикоснуться к нему. Подайте на меня в суд, — в конце концов, я всего лишь мужчина. Не буду лгать, даже будь я до сих пор ангелом, все равно бы попытался потрогать его. Я поднял лифчик и трусики. Черт, какие мягкие, шелковистые и кружевные. Ладно, подобная хрень со мной впервые; никогда прежде я так не возбуждался от долбанных кусочков ткани. Нет, дело не в проклятой ткани. Нет. Дело в мыслях о том, как эти кусочки ткани ласкают нежную кожу Грейс. Черт. Это чертовски плохо. Надо избавиться от них.

Я услышал, как она ахнула, увидев меня с ее вещами в руках. У нее на лице тоже была сексуальная улыбка. Реально сексуальная.

— Эй, Грейс. Быть может, возможность полюбоваться твоим бельем вывела нашего друга Карла из комы? Вот этот комплект, например, очень впечатляет, я теперь весь вечер буду о нем думать!

Подойдя, она дружелюбно пихнула меня.

— Ты идиот, Шейн Макстон, — засмеялась она.

Хотя она пихнула не просто дружелюбно, ведь она задержала руки, и кожу от ее прикосновений жгло сквозь ткань футболки. Да, в Грейс Тейлор точно было что-то особенное. Я снова задумался, была ли она частью моего наказания. Что ж, если была, то я таким адом я, пожалуй, наслажусь.

— О, спасибо, это самый милый титул из всех, которыми ты меня наградила за последнее время.

Прикусив нижнюю губу, она просто покачала мне своей восхитительной головкой.

Я помог ей сложить оставшуюся одежду и поднять все наверх. Сверху стопки, которую я нес, я положил красную кружевную хрень, чтобы еще немного попялиться на нее. Она понимающе улыбнулась мне.

Когда мы добрались до ее комнаты, я плюхнулся на кровать и наблюдал, как спокойно она убирает одежду. Улыбаясь, я положил себе на грудь взятое в заложники красное кружевное чудо. Я растянулся, скрестив ноги и сложив руки под голову.

Убрав все, она встала надо мной и забрала лифчик и трусики, но я перехватил ее руку и не собирался ее отпускать. Она не сопротивлялась. Она просто смотрела мне прямо в глаза.

Я указал головой на ее гитару.

— Сыграешь что-нибудь для меня?

Задумавшись на минуту, она кивнула головой, и я отпустил ее руку с красным нижним бельем. После чего эта чертовка снова прикусила нижнюю губу и, бросив красное белье мне в лицо, развернулась и достала гитару из чехла. Я ничуть не вру, когда говорю, что с самого пробуждения у меня жесткий стояк. Может потребоваться больница, если в ближайшее время я не получу чего-то вроде разрядки.

Взяв гитару в руки, она спихнула меня на другой край кровати и села передо мной, скрестив ноги.

— Чего требует твое настроение? — Узнать, каково это — быть в тебе.

— Удиви меня, — сказал я вместо того.

Начала она с главной темы «Улицы Сезам», потом сыграла «Ты такой самовлюбленный» Карли Саймон, «Гиблое дело» группы Бек и завершила все «Я ненавижу все в тебе» группы Агли Кид Джоу¹². Я запустил ей в голову подушкой.

— Мило, Грейс. Это что, была подборка под названием «Как я отношусь к Шейну»?

Грейс широко улыбнулась.

— Это так очевидно, да? — поддела она.

— Сыграй что-то особенное для тебя, — прошептал я.

Медленно озорная улыбка отразилась на ее лице.

Ее пальцы заиграли хватающую за душу надрывную джазовую мелодию. Ее глаза не отрывались от моих, а с ее совершенных губ срывались грубые и хриплые строки «Частички моего сердца»¹³.

Впечатляющая. Сильная. Пламенная. В этой музыке столько эмоций, но ее голос достиг и захватил мою душу, невыносимый и свирепый. Меня переполняли чувства, и хотелось закричать. Я вцепился в одеяло, лежащее на ее кровати. Казалось, словно это не Грейс, а дух самой Дженис Джоплин поет для меня. Когда она допела и ее губы приоткрылись от нехватки воздуха, мне пришлось напрячь все мышцы, чтобы удержаться. Тело жаждало наброситься на нее. Безумие какое-то.

— Знаешь, ты просто самый удивительно одаренный человек из всех, кого я когда-либо встречал, — прошептал я.

— Эх, бьюсь об заклад, не так уж много людей ты встречал.

Мы так и замерли, глядя друг другу в глаза. Она сняла с колен гитару, положила ее перед собой на пол и легла на бок, так, чтобы мы были лицом друг к другу.

Когда я опустил взгляд на ее губы, они приоткрылись, я положил руку ей на шею и осторожно притянул. Я расслышал ее участившееся прерывистое дыхание и большим пальцем ощутил ускорившийся пульс. Она придвинулась и медленно скользнула своей рукой по моей, лежащей у нее на шее, чтобы переплести наши пальцы. В груди все гудело, дико желая ощутить вкус ее губ.

• Предыдущая
• 33/103
• Следующая