Питер Снелл. Без труб, без барабанов - Снелл Питер - Страница 52

Теперь мы с нетерпением ждали появления наших ребят. Когда часы отстукали 2 часа 20 минут, Артур сказал: «Сейчас они появятся». Прошло еще пять минут, и он не сказал ничего. Он выглядел разочарованным.

Наконец на стадион вбежал Рей Пакетт. Вид у него был унылый, и на финише он выглядел разбитым. Очевидно, поврежденная ступня причиняла ему невыносимую боль.

Спустя несколько секунд в воротах появился Джефф Джулиан, и когда, заканчивая последний круг, он вдруг поднял руки над головой и помахал ими в толпу, мне вдруг вспомнилось: «Король умер, да здравствует король!».

Поджидавшие марафонцев официальные лица бросились к раздевалке, которая между тем заполнялась жертвами прошедшего состязания. Наверное, из всех новозеландцев больше всего досталось Ивану Китсу. Он натер себе ноги невероятно сильно, Мюррей Халберг, настроенный обычно против Китса, проникся к нему симпатией, когда осознал, с каким мужеством Китсу пришлось пробивать себе дорогу.

Что же случилось с этими тремя? Каждый из них мог бы без труда показать в тренировке 2 часа 20 минут, и все же на финише они были лишь «в числе других». Может быть, их заключительная прикидка была проведена слишком близко к состязанию? Какова бы ни была причина их неудачи, Артур очень горько переживал. Перед Играми ему пришлось немало потрудиться, чтобы убедить соответствующих лиц, что посылка на Олимпиаду сразу трех марафонцев будет оправдана их результатами.

Тот вечер мы с Салли провели в компании австралийцев и новозеландцев. С нами были Рон Кларк с женой, Тони Кук, Олби Томас, Тревор Винцент, Мюррей, Билл Бейли, Джон Дэвис и Артур. Все мы были голодны, так как пропустили ужин в олимпийской деревне, и поэтому без колебаний приняли приглашение на банкет, организованный «Америкэн Трэк энд Филд Ньюз». Однако, во-первых, ужин в японском стиле был не совсем то, чего мы хотели, а во-вторых, все развлечения свелись к сериям интервью с тренерами и спортсменами и к подсчету добытых очков на Играх.

Поскольку американцы загребли золотые медали во всех беговых видах, исключая бег с препятствиями, выигранный Гастоном Рулантсом, мои два вида и марафон, вы можете себе представить, что это был за вечер. И, хотя мы высоко ценили американцев за их спортивность, стойкость и самоотдачу, примерно через час барабанной трескотни посчитали за лучшее поскорее уда литься.

Единственное развлечение на этом банкете для нас организовали Билл и Джон. Билл, желая выразить свое отношение к японским кушаньям, радостно сжевал несколько гвоздик и предложил Джону сделать то же самое с хризантемами. Джон с игривой миной откусил один раз и быстро нашел, что хризантемы менее съедобны, чем гвоздики.

Некоторое время мы шатались по городу, примериваясь к ночным клубам, и наконец обосновались в одном, довольно типичном — заполненном западными дельцами средних лет, которые сидели там в обнимку с японками. И снова Билл избавил нас от скуки, выступив по собственной инициативе, и не без успеха, в клубном шоу. Представление включало стриптиз в исполнении довольно посредственных танцовщиц-гейш. Одна из этих женщин допустила неосторожность, танцуя слишком призывно совсем недалеко от Билла. Неожиданно для всех Билл схватил ее и в один миг очутился на эстраде. Он тотчас начал танцевать, а потом решил проявить себя и в стриптизе. Сначала он снял пиджак, потом галстук, сорочку, наконец майку и носки. Танцовщица наигранно ужаснулась, и Билл, намеревавшийся стащить с себя брюки, остановился. Он покинул эстраду под гром аплодисментов.

На следующее утро мы с Салли решили посетить знаменитый многими храмами Никко и высокогорное озеро Чузенджи. Стояла осень, и, когда мы добирались к озеру по извилистому шоссе, все вокруг было удивительно красным и желтым. Мы остановились в гостинице, где номера были обставлены в японском стиле, включая постель на полу. Красот озера нам, однако, увидеть не удалось — все время шел дождь. За день до намеченного срока мы снялись с места и возвратились в Токио, где успели посмотреть церемонию закрытия Игр.

Йозеф Одложил заходил к нам в мое отсутствие и оставил мне подарок — несколько почтовых открыток, альбом с цветными фотографиями видов Чехословакии и меленькую пепельницу из чешского стекла. Я ответил на этот дружеский жест.

Вскоре выяснилось, что Артуру представилась прекрасная возможность разузнать у Йозефа, может ли тот посетить Новую Зеландию сразу же после закрытия Олимпиады.

В таких делах Артур действует лучше всякого уполномоченного. Спортсмены хорошо знают, кто такой Артур, они знают, что он необыкновенно любит легкую атлетику, что они могут говорить с ним откровенно, и при этом он никогда не попытается извлечь из них какую-либо корысть. Они полностью доверяют Артуру и там, где были бы осторожны, имея дело с незнакомым человеком. Все же возможности Артура ограничены, и он действует лишь исключительно на убеждении, что его мнение найдет поддержку в Новой Зеландии.

В организации поездки Одложила в Новую Зеландию Артур добился замечательного успеха. Ему удалось не только обеспечить приезд Йозефа в нашу страну в начале ноября, но и устроить эту поездку без менеджера.

Церемония закрытия Игр была спланирована таким образом: впереди шли знаменосцы участвовавших в Олимпиаде стран, а затем все остальные участники, перемешавшись насколько возможно, чтобы выразить этим дух олимпийских игр. В этой непринужденной обстановке единственными, кто подходил к этому делу церемонно, были японцы.

Пронеся флаг, я быстро ушел со стадиона и возвратился в гостиницу.

Я начал чувствовать упадок сил — обычное следствие после больших достижений. После финала на 1500 м я ни разу не тренировался, и напряжение шести состязаний за восемь дней стало отражаться на моем физическом самочувствии.

В довершение этого я нашел, что мне предстоят тяжелые времена. Чтобы добиться чего-то в Токио, я расточал свои запасы сил и энергии, обещая себе отдых после Олимпиады. Но теперь возникала мысль: не следует ли мне попытаться извлечь из своей спортивной формы, которая, возможно, никогда более не будет столь высокой, еще несколько достижений? Раз я с таким трудом вошел в свой пик в Токио, почему не попытаться теперь использовать его для установления новых мировых рекордов. Логично?

Все же, если мне придется, как я раньше планировал, отправиться в прощальное турне по Европе, существенным будет возобновление регулярной тренировки как можно скорее. Но как это сделать, когда после Игр к тебе проявляют столь большое внимание и начинается летний сезон в Новой Зеландии? Очень трудно не считаться с давлением, которое будут на меня оказывать, вправе требуя от меня выступлений, раз я в отличной форме. И разве можно отказаться от выступлений для клубов, бьющихся в тисках финансовых затруднений? Единственной уважительной причиной возможного моего отказа были бы мои личные планы показать что-нибудь стоящее в Европе, но какие у меня права говорить и думать об этом?

Все же я нашел легкий способ избавиться от этих проблем. Я решил, что позволю использовать себя лишь в ограниченной степени, утешив себя мыслью, что мне никогда больше не придется быть победителем на двух олимпийских дистанциях.

Новозеландская ассоциация подготавливала турне американцев, планируя провести его в конце декабря — январе. Это устраивало тех спортсменов, которые только что входили в свою летнюю форму, и было совершенно бесперспективно для тех, кто попытался бы удержать свой пик, достигнутый в Токио. Оклендский центр, со своей стороны учитывая, что немедленная организация соревнований даст наибольшую финансовую выгоду, запланировал два крупных соревнования на середину ноября. Эти соревнования предполагалось провести на гаревой дорожке в Вестерн-Спрингз.

Мы с Мюрреем понимали, что первая наша обязанность — выполнить долг перед родным клубом Оуэйрейка, перед нашими товарищами, по доброй воле освободившими нас от хлопот, связанных с добычей денег для нормальной работы клуба, — бесконечных мытарств с лотереей и другими финансовыми мероприятиями. С такими вещами в Новой Зеландии имеет дело, наверное, каждый спортсмен. Мы понимали, что помощь товарищей позволила нам полностью сконцентрироваться на выполнении наших тренировочных планов, а поэтому считали, что они должны получить свою долю от финансового бума, который обещали наши успехи в Токио.