Питер Снелл. Без труб, без барабанов - Снелл Питер - Страница 23

Его программа включала поездку по стране через ананасные плантации в поселке, где в тростниковых домах живут филиппинцы. Во время этой поездки Мюррей настаивал, чтобы ему показывали районы трущоб. Как и в других местах этой части света, у меня возникло чувство, что все либо продается, либо покупается.

Светлой стороной нашего пребывания в Маниле было посещение одного из респектабельных массажных кабинетов. Мюррей там уже один раз побывал, и его хорошо знала привлекательная девушка по имени Лизетта. Она была столь очарована рыжими волосами на груди у Мюррея, что позвала посмотреть на диво других девушек, и те стайкой окружили его. Они дали ему прозвище «Рыжий».

Мои покупки в Маниле ограничились пребыванием на гигантском крытом базаре, где местные товары продаются по весьма низким ценам. Мюррея и Барри, отцов молодых семейств, нельзя было оторвать от столов, где была разложена детская одежда. Я купил два прелестных детских платья для своих племянниц. Последним моим приобретением была бутылка рома — ее я купил в аэропорту.

Теперь в Дарвин и оттуда домой. Приземляясь в Венуапаи, я, наверное, никогда еще не чувствовал себя более усталым. По прибытии мы выглядели не как триумфальная команда бегунов, а, скорее, как труппа ловцов и танцоров под руководством Артура Лидьярда. У каждого из нас на голове была тирольская шляпа (мы купили их в Кельне), а в руках трость-табурет, трофей за эстафету 4 по 1 миле. Должно быть, вид у нас был довольно-таки жалкий. На следующий день одна из местных газет решила поместить фотографии, рассказывающие о нашей трудовой деятельности. Барри рисовался в своей овощной лавке, Мюррей — в пивной лаборатории. Гарри — за чертежной доской в конторе. Я был изображен в постели с газетой и чашкой чая.

Как я уже говорил, я был крайне истощен, но чувствовал себя удовлетворенным. Я сознавал, что моя международная репутация наконец упрочена. Единственным крупным бегуном, с которым я не встречался во время турне, был Мишель Жази, однако я состязался с каждым из доблестных полумилевиков и вышел из этой борьбы непобитым, с хорошими результатами.

Я подтвердил свой римский успех.

Из европейского турне я возвратился растренированным, больше думая о предстоящих экзаменах на звание землемера, чем о беге. Однако мне постоянно не давала покоя мысль о том, что летом предстоит отбор в команду на Британские игры и что на этих Играх, возможно, мне придется встретиться с Гербом Эллиотом.

Время текло, и возвращение к напряженной тренировке делалось все более необходимым. Однако до 17 сентября дело с места не сдвинулось. 17 сентября, пробежав по авондейльской трассе шесть кругов и возвратившись домой, я впервые почувствовал себя хорошо и пришел наконец в подходящее расположение духа, чтобы начать большую подготовку к Британским играм.

Первый мой крупный шаг заключался в том, чтобы начать регулярный бег с работы и на работу.

Сторож здания на Квин-стрит, где помещалось наше учреждение, любезно разрешил мне пользоваться душем и проходить в дом с черного хода. Таким образом, мне, во-первых, не приходилось выставлять себя напоказ, бегая по главной улице города, а во-вторых, я мог освежиться перед началом работы.

Этот план имел много преимуществ. Я мог спать до 7 часов утра и использовать полчаса, обычно затрачиваемые на поездку в автобусе, на утренние пробежки в четыре мили. Эти пробежки я совершал после легких, но питательных завтраков миссис Уоррен. Вечернюю тренировку я мог начинать в 5.10 вечера, на полчаса раньше, чем обычно. Кроме того, я сохранял деньги, требуемые на проезд в автобусе. Для ученика, получающего несчастные 13 фунтов в неделю (к тому же мне не платили, когда я был за границей), это было немаловажное соображение.

Так я и бегал, размахивая сумкой, где у меня лежал завтрак, а каждую пятницу вечером садился в автобус и привозил домой три смены белья, которые я доставлял на работу в предыдущий понедельник.

Единственным неудобством было то, что иногда, возможно подсознательно, желая сделать систему сбережения денег еще более эффективной, я стремился соревноваться с автобусом.

Однако была проделана огромная работа, и 21 октября я это убедительно показал. В этот день я бежал милю в Вестерн-Спрингз против Мюррея и Билла и выиграл ее с результатом 4.13,0.

Уже в середине октября я занес в свой актив первые 100 миль в неделю, но только в ноябре мне удалось совершить первую пробежку по трассе Вайатаруа. Тогда я сначала пробежал четыре мили до дома Артура и оттуда прошел дистанцию за 2 часа 11 минут. Это было время даже лучшее, чем то, что было у меня перед Римом. Кроме того, это была, наверное, первая пробежка на расстояние больше 22 миль.

На следующий день я начал тренировку по кругу, но длилась она всего две недели, и притом я пропускал среды из-за соревнований в клубе.

В первую неделю тренировки по кругу Алан Мак Найт, Джонни Робинсон, спринтер Джон Третен и я наняли автомобиль, чтобы добраться в Охакуну, где должны были проходить соревнования. Никто из нас до отъезда не позаботился о том, чтобы ознакомиться с маршрутом по дорожной карте. Алан вел машину, когда мы проскочили поворот как раз южнее Те Куити. Мы жизнерадостно двигались вперед до тех пор, пока с правой стороны от нас не возникла вода. Откуда, спрашивается, здесь, в середине острова Северный, море? Алан настаивал, что это не море, а большое озеро; он сообщил нам доверительно, что одно такое существует в этих местах. Когда мы сделали другой поворот и стало очевидно, что это не большое озеро, он уже больше не убеждал нас. Мы были в Авакино.

Мы доехали до Мокау, остановились, чтобы поразмыслить о нашем затруднительном положении, и в конце концов обратились к местному шоферу. Он объяснил нам, что если ехать через Охуру и Таупарунуи, то можно сократить путь вдвое. Этот совет вверг нас в кошмарную тряску. Обычно я нахожу, что сидеть за рулем — действенное средство против автомобильной тошноты, но на этот раз я был вынужден четыре раза останавливать машину…

Ничего удивительного не было в том, что мой результат 4.14,7 на твердой школьной дорожке в Охакуне (мы все-таки туда попали) достался мне тяжелым трудом.

В следующую неделю перед марафоном, назначенным на субботу, мне удалось провести лишь два дня тренировки по кругу. Это был первый и последний марафон в моей спортивной практике. Он ежегодно проводился в Оуэйрейке по кольцу улиц вокруг горы Альберта. Я был полон желания показать приличное время, но поскольку я проводил подготовку на трассе Вайатаруа, где было всего 22 мили, у меня были сомнения, сумею ли я пробежать 26 миль.

Иван Китс, который после нескольких лет выступлений на полмили стал ведущим марафонцем (впоследствии он был отобран для Токио), быстро взял лидерство, а я поместился в следующей за ним группе, где были Мюррей, Невилл Скотт, Мерв Хеллиер и другие.

15 миль я чувствовал себя прекрасно, и когда было пройдено 20, я шел четвертым за Китсом, Халбергом и Хеллиером. Помню, я обошол отца Мюррея — Джока, бежавшего в 58 лет так же, как я, свой первый в жизни марафон. Спустя полмили мои ноги сдали, я был вынужден сбавить темп и перейти на ходьбу. В это время Джок на всех парусах проплыл мимо меня. Его лицо светилось от радости. Позднее он говорил мне, что в его запоздалой спортивной практике одним из самых волнующих событий был момент, когда он обошел олимпийского чемпиона.

Оставалось бежать четыре мили. Я снова сумел перейти на бег и двигался без перерывов вплоть до ближайшего питательного пункта. Здесь я остановился и долго утолял свою жажду. Мимо меня пробежало несколько спортсменов. Я продолжал этот душераздирающий бег, все более перемещаясь в хвост забега. Когда были пройдены 24 мили, я почувствовал, что ноги уже больше не могут нести меня. Я остановился и сел на обочине. Каким-то образом во время этой передышки у меня появились новые силы. Я решил не поддаваться.

В конце концов я финишировал и показал 2 часа 41 минуту. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я считаю этот результат вполне хорошим.