Немного сумасшедшая (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 21

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая

Она смеялась, продолжив работать, а я подошел к окну.

Начал падать снег, и на дороге, на улице скапливались большие белые хлопья. Мой взгляд переместился через улицу на ее двор, и я мысленно отметил, что после того, как метель утихнет, нужно будет расчистить ее дорожку. Эта мысль была так чужда мне, так проста, и все же мне хотелось испытать такую обыкновенную занятость пустяками, с которыми я никогда не ожидал соприкоснуться.

Нора

Какое-то время мы стояли молча, пока он любовался снегом, собирающимся на дороге.

— Нужно найти ящик со всеми теплыми штанами, — рассеянно пробормотал он, направившись к холодильнику за пивом.

Я наслаждалась тем, как его слова скользили между нами со спокойной непринужденностью. Его длинные пальцы коснулись моей руки, когда он потянулся за открывалкой. Я затаила дыхание, удерживая в голове его аромат так долго, как только могла. Я скучала по запаху его мыла на коже. Он был похож на его акцент: тонкий, умиротворяющий, спокойный. Он взял мой бокал, чтобы наполнить его и снова передал его мне, потерев мой указательный палец своим прежде, чем отпустить.

— Что собираешься делать во время этой снежной бури? — спросила я, и он порычал, понимающе ухмыльнувшись мне. Я улыбнулась, закусив губу. — В смысле, на улице больше не повозишься. Будешь весь день играть для меня?

— Мы могли бы провести целый день в кино. Можно было бы выбрать что-то очень плохое, чтобы все время отвлекаться.

— Кому-то еще нужно работать, — засмеялась я, снова встретившись с ним взглядом в отражении в окне. Выражение его лица все еще оставалось напряженным и голодным. – Я не работала уже несколько месяцев. Я не заслуживаю перерыва.

Он усмехнулся и сделал еще один глоток пива.

— К моей работе ты отнеслась очень терпеливо, — проговорил он между глотками. — Поэтому, полагаю, я могу себе позволить какое-то время поддерживать твою. Я возьму тебя, как только смогу до тебя добраться.

Я покачала головой, выдохнув напряжение, которое угрожало окутать меня с ног до головы, и вместо этого сосредоточившись на том, как близко он был. Я могла обернуться и буквально дотронуться до него.

— Последние несколько недель я так пренебрегала крайними сроками.

— Моя вина?

— Полностью.

Я кивнула и улыбнулась ему, а затем снова занялась сельдереем.

— Я бы сказал, что сожалею, но это не так.

— Я бы сказала, что сожалею, что поставила себя в такое положение, но это не так.

Я засмеялась, глядя на доску, и почувствовала, как он сделал шаг ближе. Его руки переместились на мои бедра, и он прижал меня к стойке.

— Нора.

Я сразу узнала этот тон. Таким голосом он произнес мое имя, когда вернулся из Китая и овладел мной прямо на полу сразу за входной дверью. Это был тот самый голос, который ласково будил меня среди ночи большинство дней, и просто просил ‘пожалуйста’. Это был тон, который говорил о том, как он любил быть со мной дома.

— Ты такая приятная на ощупь.

Его руки скомкали края моей рубашки, и он провел пальцами по моему животу. Он прижался губами к моим волосам.

— Ты так хорошо пахнешь.

— Кажется, ты говорил, что проголодался.

Слова возникли на выдохе сквозь улыбку.

Он ничего не ответил, просто протянул руку вверх, чтобы убрать мои волосы, и прошелся губами по моей шее и немного на стыке шеи и плеча.

— Хочешь чего-то другого? — прошептала я.

— Да.

Он обхватил одно бедро и стал осторожно притягивать его, отодвигая ладонью другое, пока я не оказалась лицом к нему. Я проскользнула пальцами под его рубашку и взвизгнула, когда он потянулся мне за спину, смел содержимое доски со стойки в раковину, поднял меня и усадил перед собой.

Его руки притянули меня к краю мрамора, а сам он устроился у меня между ног, пристально глядя на меня.

— Мы могли бы подняться наверх, — я притянула его ближе за низ рубашки.

— Нет, — сказал он с легкой улыбкой. — Мне здесь нравится.

— Да? — улыбнулась я ему.

Он не ответил, а вместо этого наклонился, чтобы поцеловать меня, захватывая мою верхнюю губу и нежно сося ее, в то время как я скользила своим языком под его, играя с прохладным металлом, пронизывающим его в этом месте.

Нежные ответные поцелуи становились жаднее и громче, стоны перемешались с влажными вздохами. Его руки крепко держали меня, когда он медленно вращал бедрами, вжимаясь в меня. Наши движения стали согласованными: знакомое вращение моих бедер, его умелые движения под углом, и даже через пижамы наши тела соприкасались в натренированном ритме, который, казалось, характеризовал нас: спокойный, медленный, не напористый.

Его руки скользнули вверх по моим бокам к лицу, слегка склонив мою голову и пробуя меня под другим углом. Эти телодвижения говорили о поглощенности, обладании и голоде. Даже несмотря на то, что его пальцы слегка дрожали, наши движения оставались непрерывными и размеренными. Он потянулся вниз, поправив свой эрегированный член в штанах, а затем снова взял мое лицо в ладони и поцеловал. Он внимательно смотрел на мое выражение лица, когда двигался навстречу мне теперь уже осмысленно – и почти экспериментально – и я вскрикнула, судорожно и отчаянно, когда ощутила, как он оказался в ловушке между нашими телами.

Его глаза потемнели от удовлетворения моей реакцией, и внезапно его руки оказались на моих ягодицах, придвинув меня ближе, а мои ноги обвили его бедра, крепко держа его. Он вошел в меня настойчиво и жестко.

В комнате не было никаких звуков, кроме нежных и влажных соприкосновений наших ртов и грубого скрипа от движений наших тел, создающих трение через одежду. Я двигалась навстречу ему, наслаждаясь его близостью, тем, как он скользил вместе со мной, дразня и мучая меня.

— Черт.

Это был гортанный звук, звук облегчения. Он обретал все, что ему было нужно.

Наши поцелуи перестали быть томными и размеренными: мы сталкивались зубами, пробовали языками подбородки друг друга. Его штанга на губе проволочилась по моей нижней губе, и его стоны наполнили мой рот. Он пожирал меня, а я – его, и владеть им так жадно - потому что я могла себе это позволить - было одновременно отчаянно, пытливо и освободительно.

— Еще, — молила я, и было непонятно, откуда исходил этот звук, потому что казалось, будто это слово кружилось и терзалось под веками. У него был вкус апельсинов, пива и его теплых губ. — О, Боже...

Он обезумел и теперь практически трахал меня на стойке. Парадоксальным образом нам не хватило терпения даже, чтобы снять одежду, и я поняла, что перемены в его энергичности были связаны с моим «О, Боже» и тем, как он упомянул прошлой ночью, что я всегда говорила это, когда была близка к кульминации. Он хотел подразнить меня этими словами, но по тому, как поменялась его поза, я поняла, что они сводили его с ума и мотивировали сделать все, что было в его силах, чтобы заставить меня кончить.

Он всегда смотрел на меня. Он так хорошо меня знал. Каким-то образом ему удалось узнать меня еще лучше за те месяцы, когда он облетел почти весь мир. Понимание этого обрушилось на меня, и я вцепилась ему в спину, зная, что, находясь вдали от меня, он проигрывал в голове каждый момент нашей близости. Он наслаждался ими, извлекал уроки из них, надеялся усовершенствовать их. Его губы снова встретились с моими: всем этим он наслаждался сейчас.

— Нора, — прорычал он в муках и экстазе.

— Я… - прошептала я.

В этот момент его движения перешли в спокойное покачивание и вращение, сосредоточиваясь на том, что мне было необходимо. Его рот стал нежнее, менее настойчивым.

— Да? — ласково произнес он. — Ты собираешься кончить?

Я кивнула, обхватив его лодыжками и зарывшись пальцами одной руки в его волосы. Он любил меня так, с опытной выверенностью, до тех пор, пока мое дыхание не сбилось, и я задохнулась в его поцелуе, дойдя до экстаза от ощущения его движений мне навстречу. Я тихо рассыпалась на части, скомкав и растянув его рубашку пальцами другой руки.

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая