Проспать Судный день - Уильямс Тэд - Страница 106

— Значит, рога здесь не было, — сказал я, вклиниваясь в их милую беседу. — Значит, я угадал неправильно. Но я должен был попытаться.

— Бывает, что я почти что начинаю тебя уважать, Долориэль, — сказала Энаита, снова переходя на холодный тон безо всяких эмоций. Как ни странно, я все равно слышал в нем детские нотки, всем нам известные, мягкий и утешающий голос, пронизывающий саму сущность богини, будто малыш, упавший в колодец. — Но, в целом, ты был ошибкой, с самого начала. Я не должна была позволить тебе вообще существовать далее.

Она покачала головой.

— Неужели ты думал, что я стану хранить рог там, где до него сможет добраться такой вор, как ты? У себя дома? В музее? Здесь?

Она рассмеялась, и я услышал в ее голосе то, чего не слышал никогда, даже во время ее приступов гнева, — нечто совершенно нечеловеческое.

— Поскольку мы заключили сделку, рог никогда не был вне моей досягаемости. Никогда! Армия ангелов не заберет его у меня. Как и армия демонов.

Она положила руку на сердце. Место на ее груди начало светиться.

— Ты и твои жалкие уловки. Сэммариэль спрятал мое перо во вневременном кармане! Как умно! Неужели тебе не приходило в голову, что он смог это сделать, имея лишь жалкую долю моей силы, а я способна совершить то, что ты не в состоянии даже осознать?

Она погрузила руку в грудь, без усилия, будто сунула руку в карман пальто, чтобы достать бумажник. И спустя мгновение вынула ее. И выставила перед собой, чтобы я видел. Сверкающий, искрящийся, светящийся противным серым светом, на ее ладони лежал рог. Я мог лишь смотреть на него. Она держала его перед собой, и, не будь я в нескольких метрах от нее, я бы мог прикоснуться к нему. Но он был слишком далеко.

— Вот, несносный ангел. Этого ты хотел? Чтобы выкупить свою возлюбленную демоницу?

— Зачем? — спросил я. — Если ты знала… если ты все уже знала — зачем было так возиться, чтобы подставить меня?

— Подставить тебя? Тебя не обвинили и в половине того, что ты совершил, Долориэль. А что до того, что ты сделал против меня, против моей божественности, даже проведя вечность в глубинах Ада, ты не отплатишь за это. Ты столько всего испортил. Ты был занозой для меня, даже когда был жив.

Я медленно перевел взгляд с рога на ее лицо.

— Когда я был жив?..

— Но теперь все хвосты будут обрезаны или сожжены.

Она подняла другую руку, ту, в которой не было рога. Она странно колебалась, будто я видел ее сразу с нескольких направлений или сквозь толстое стекло.

— Всадник, тебе более нечего здесь делать, уходи. У тебя есть мое перо. У меня есть твой рог. Наша сделка не нарушена.

— Я уйду, обещаю, — сказал Элигор, ухмыляясь. — Но, признаюсь, это впечатляюще. Я немного погляжу еще, но вмешиваться не буду.

— Как пожелаешь.

Энаита поглядела на Эда Уокера, все еще простертого на полу.

— Ты поступил хорошо, пилигрим. Каинос будет жить. Но вы будете вести себя правильно, и с нынешнего момента вы будете относиться ко мне так, как этого заслуживает ваш творец…

— Я знал, — громко сказал я.

Энаита слегка повернулась в мою сторону.

— Молчать. Ты более ничего не значишь, Долориэль. Ты первый из хвостов, который я обрежу.

Она направила на меня руку, расставив пальцы, и я заговорил, быстро.

— Ага, по-любому. Я знал, что все кончится этим, старым, как мир, дерьмом. Это даже не зло — просто эгоизм.

Я присел на корточки. Вряд ли я мог что-то сделать, чтобы меня не обратили в пепел, но если суждено уйти, то хочется сделать это правильно.

— Ты действительно думаешь, что твои желания важнее желаний других, и думаешь, что обладание силой оправдывает это. Последний высший ангел, павший — Отступник, тоже так думал. Люди думают, что это какое-то ужасное и несравненное зло, но нет. Это все та же жадность, как у детей в песочнице. «Дай мне это! Я хочу все игрушки! Мое!»

— Я тебе сказала молчать, Долориэль.

Голос Энаиты снова стал более живым.

— Ты даже понять не можешь, что я здесь создала. Я исправила ошибки Всевышнего. Это стоило всех смертей и всех обманов. Когда не станет тебя и твоих друзей, Небеса никогда не найдут это место. Маленький ангел, маленький вредный ангел. Ты не в состоянии осознать красоту, совершенство того, что я сотворила!..

Я встал. Это оказалось болезненно.

— А ты, прекрасная леди, оказалась не в состоянии осознать немногих простых вещей. Во-первых, все, что ты сейчас сказала, прямиком отправилось на Небеса. Поскольку линия связи была открыта все это время.

Я показал на Куб Мекки, который в какой-то момент начал светиться слабым фиолетово-синим светом, будто предрассветное небо.

— На самом деле, как я понимаю, ты сейчас сделала то, что называется признательными показаниями.

Ее лицо исказилось яростью, такой, которой я не видел даже на лице Элигора.

— Что?!

— А, и еще одно.

Я все не мог понять, что его до сих пор удерживает. Но теперь Сэм стоял прямо позади нее.

— Это.

Вместо того, чтобы просто выбить рог из руки Энаиты, как мы планировали, Сэм просто протянул руку в Перчатке Бога прямо сквозь нее. Я вскрикнул от неожиданности, он не должен был пользоваться перчаткой рядом с ней, но мой голос потонул в вопле злобы и шока, который издала Энаита, когда перчатка пронзила ее тело со спины, и она начала корчиться, будто рыба на крючке. Электрический угорь, искрящийся, сыплющий разрядами. И выронила рог. Он упал на пол, отскочил, как простой предмет, подчиняющийся законам физики, и оказался в метре от меня.

— Ты! — завопила она, поворачиваясь к Сэму, с рукой в светящейся перчатке внутри ее тела. И сделала что-то, чего я не смог воспринять. Махнула рукой, мелькнула вспышка белого света, громыхнул взрыв, обдав всех волной жара, и Сэм отлетел назад. Пошатнувшись, она устояла, оглядываясь по сторонам, будто ища настоящего врага, более внушительного, чем простые ангелы-адвокаты.

— Предатели! Воры!

Но рог был уже в моей руке. Я повернулся к Элигору, который злорадно смотрел на происходящее.

— Ты хочешь это? Я хочу Каз!

— Бросай.

— Нет, пока не получу ее! Теперь ты меня не наколешь, Всадник! Ее, настоящую, графиню, как ты обещал! Без обмана!

— Не смеши меня, маленький ангел, — сказал он.

Спустя мгновение появилась Каз, ее светлые волосы разметались, когда она упала на пол. И лежала на боку, тяжело дыша. Это была она, точно, и я ничего не мог сделать еще, чтобы убедиться в ее реальности прежде, чем Энаита обратит нас в пепел. Я бросил Элигору рог. Он полетел, кувыркаясь в воздухе, через все помещение, но превратился в искорки света даже раньше, чем коснулся ладони Элигора, и сущность Великого Герцога поглотила его. На мгновение я даже увидел истинный лик князя, с обоими рогами на своих местах, снова. Это единственное, что я могу сказать об этом. Затем к нам вернулось прежнее лицо Валда.

— А вот теперь веселитесь, сколько хотите, — сказал он. — Поскольку сейчас здесь станет тесно.

Он исчез. Каз осталась. Хоть я и знал, что рядом со мной находится очень-очень злая Энаита, но вдруг я увидел струящийся сверху свет. Крыша и верхние этажи дома развалились на части и улетели в небо, в котором я увидел тысячи светящихся крылатых фигур, спускающихся к нам сквозь кружащийся снег.

Что-то ударило меня, пригвоздив к полу. Надо мной стояла Энаита, и ее прежде прекрасное лицо стало чем-то совершенно иным.

— Сначала то, что ты любишь, потом — тебя, — сказала она. Каждое ее слово было, будто шипение змеи. Она протянула руку, вокруг которой задрожал воздух, и что-то метнула в Каз, лежащую на полу.

Но прежде случилось кое-что другое. Клэренс, который уже, хромая, шел к Каз, схватил мою возлюбленную и отдернул в сторону, прежде чем вся стена позади нее превратилась в молекулярную пыль. Хвала ему, Клэренс даже не обернулся, просто потащил Каз дальше, к двери. Я увидел, как она глянула на меня прежде, чем пропасть из виду, только что разглядев меня. Ее глаза расширились.