Вердикт двенадцати (сборник) - Нокс Рональд - Страница 37

• Предыдущая
• 37/104
• Следующая

— Вполне возможно, что каньон чем-то его притягивал, — согласился Лейланд. — Но, по-моему, бринкмановские поступки куда разумнее, нежели вам кажется. Ведь, выбравшись из каньона, он хладнокровно направился в Чилторп, и, когда остановил машину, вид у него был совершенно естественный. Скажу больше: я почти уверен, что он знал о слежке. Эймс — человек толковый, но следил он за Бринкманом, по-видимому, кое-как, ну, и выдал себя. Хотя Бринкман небось думал, что его «пасет» Бридон.

— Потому что «пасли» небрежно, да? — спросила Анджела. — Майлс, что за манеры?! Хлеб за столом не бросают.

— Я имел в виду другое: он считал, что мистер Эймс сидит в кино, а вот Бридона он своими глазами видел в гостинице, у окна, которое выходит на улицу, и наверняка решил, что следит за ним тот, кто находится у окна.

— Это бы еще полбеды, — сказал Бридон. — Но, видишь ли, когда Анджела выходила из комнаты, она, по обыкновению, беспечно распахнула дверь, и три моих карты упорхнули на улицу. А я, вообразив, что Бринкман уже далеко — его нигде не было видно, — спустился вниз и подобрал карты, ведь мне казалось, я ничем не рискую. Ну а вдруг он наблюдал за мной и мое исчезновение как раз и навело его на мысль, что за ним следят? Мне очень жаль, что так вышло.

— Знаешь, по-моему, это дела не меняет. Он мужик крутой, хладнокровный. Решил небось, что ты сидишь у окна для отвода глаз, а вообще под наблюдением держат черный ход. Тут он, надо сказать, был недалек от истины.

— Что верно, то верно, — кивнул мистер Поултни. — На мой взгляд, в конюшне караулил джентльмен, у которого зрение просто как у рыси.

— И наш приятель обнаглел. Он принимал слежку в расчет, но это не имело для него значения, пока преследователь держался на значительном расстоянии, а значит, сам он наверняка мог в нужный момент нырнуть в такси и уехать. Если кто и напортачил, так это я, да как! Но поймите, я был твердо уверен, что он придет за моттрамовской машиной, которая явно была подготовлена к отъезду. Даже сейчас я не могу взять в толк, как это он так спокойно отказался от хозяйского лимузина. Ну разве только пронюхал, что в гараже засада, и потому можно в два счета погореть. Хотя без этой тысчонки он наверняка остался на мели.

— Мой муж, — ехидно заметила Анджела, — похоже, заранее знал, что Бринкман за машиной не явится.

— Да, кстати, — оживился Лейланд, — как насчет этого, а?

— К сожалению, додумался я поздновато. У меня даже в мыслях ничего такого не было, пока я не сказал это вслух, но, увы, время-то упустил. Впрочем, это всего лишь итог долгих размышлений, которые шли у меня в мозгу. Я старался проанализировать факты, и мне показалось, что наконец нашел вариант, учитывающий все их до единого. И хотя моя новая версия не исключает возможности, что Бринкман намеревался дать деру на машине, с тысячей фунтов, она все же рассматривает эту возможность наряду с другими.

— Ты что же, по-прежнему носишься со своей навязчивой идеей, с самоубийством?

— Я этого не говорил.

— Черт побери, туману тут, конечно, еще хоть отбавляй, но все ж таки ясно, что Бринкман — темная личность. А чем в таком случае мотивированы его поступки, как не тем, что он убийца?! С моей точки зрения невиновность не вяжется с неожиданным бегством под покровом сумерек и с вымышленным именем, которое называют, заказывая машину на станцию.

— Однако этого недостаточно, чтобы считать человека темной личностью и на таком основании отправить его на виселицу. Нужно отыскать мотив, который привел его к убийству, и способ, каким он сумел это убийство осуществить. Ты готов назвать их?

— Да, готов, — сказал Лейланд. — Всех подробностей я, конечно, наизусть не помню, но, как мне представляется, я готов рационально объяснить все обстоятельства. А суть сводится к тому, что Моттрам был убит.

— Что до мотива, — продолжал Лейланд, — я, пожалуй, не смогу выделить какой-то один. Но вполне достаточно и комбинации нескольких сравнительно веских мотивов. В целом я склонен поставить на первое место деньги — тысячу фунтов. Моттрам был богат, а секретарю своему платил не ахти сколько, да еще, как я понимаю, поговаривал о том, что уволит его. Бринкман знал, что у Моттрама есть эта сумма, так как сам получал в банке наличные по чеку, притом за день-два до отъезда в Чилторп. С другой стороны, я сомневаюсь, знал ли Бринкман, где спрятаны деньги; Моттрам определенно не слишком доверял ему, иначе не стал бы зашивать их в сиденье автомобиля. Когда я обнаружил cache[20], я предположил, что Бринкману известно о его существовании, и как раз по этой причине был уверен, что он пойдет прямо в гараж. Теперь-то я думаю, что он рассчитывал отыскать деньги в моттрамовских вещах, которые надеялся просмотреть до того, как явится полиция.

— Значит, по-твоему, страховка здесь ни при чем? — спросил Бридон.

— Я бы не сказал. Бринкман, безусловно, ярый антиклерикал — Эймс говорил, — и мне кажется, он, скорей всего, был бы рад при случае убрать Моттрама с дороги, особенно если бы смерть была обставлена как самоубийство. Ведь при самоубийстве Бесподобная страховку не выплатит. Впрочем, он так и так хотел представить убийство самоубийством, чтобы спасти собственную шкуру.

— Ты думаешь, здесь равно присутствуют два мотива?

— Возможно. Думаю, он почти наверняка знал, что у Моттрама плохо со здоровьем, а следовательно, знал и об опасности — с его точки зрения, — что страховка отойдет пулфордской епархии. Но мне кажется, одного этого мотива недостаточно, а вот вкупе с тысячей фунтов, которые он рассчитывал прикарманить, это уже кое-что.

— Ладно, на время оставим в покое мотив, — сказал Бридон. — Мне интересно, как он, по-твоему, это сделал.

— Наша ошибка в том, что мы с самого начала не хотели примириться с фактами. Надо было действовать, сообразуясь с ними, а не подгонять их под свою схему. В первую же минуту мы столкнулись, казалось бы, с неразрешимым противоречием. Запертая дверь убеждала, что Моттрам умирал в одиночестве, тогда как перекрытый газ свидетельствовал об обратном: он был не один. Факты позволяли подозревать как убийство, так и самоубийство; сложность заключалась в том, чтобы вписать весь комплекс фактов в одну из двух версий. И я повторяю, мы совершили ошибку, не приняв факты как руководство к действию. Дверь была заперта изнутри — это непреложный факт. Значит, Моттрам был один, с той минуты, как лег в постель, и до тех пор, как утром взломали дверь. А когда ее взломали, газовый вентиль был перекрыт. Кто-то его закрутил, а для этого должен был находиться в комнате. Но там находился только один человек — сам Моттрам. Значит, он и закрутил вентиль.

— Ты имеешь в виду, в агонии?

— Нет, это уже из области фантастики. Моттрам наверняка закрыл газ самым обычным способом. Следовательно, смерть вызвана не тем газом, который имеется в его комнате.

— Черт, но если все произошло не в его комнате…

— Я имею в виду источник газа. В комнате Моттрама газ был перекрыт. Значит, явно существовал какой-то другой независимый источник газа, из которого он и был отравлен.

— А именно?..

— Ты не догадываешься? Вспомни: комната очень низкая, а окно довольно высоко. Разве нельзя подвести газ сверху, через окно?

— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что Бринкман…

— Комната Бринкмана расположена выше этажом, прямо над моттрамовской. После его скоропалительного отъезда я имел случай внимательно ее осмотреть и нынче утром немножко поэкспериментировал. Во-первых, если высунуться из окна в комнате Бринкмана, можно палкой регулировать положение оконных створок в номере Моттрама, конечно, при условии, что они не зафиксированы ограничителем. По желанию можно закрыть окно почти наглухо или распахнуть почти настежь.

— Согласен.

— Далее, в комнате Бринкмана тоже есть настенный газовый рожок и переносная лампа. Но если у Моттрама общий вентиль расположен возле двери и трубка, идущая от него к лампе, позволяет поместить эту лампу на стол, у Бринкмана дело обстоит иначе. Общий вентиль находится подле окна, и соединительная трубка дает возможность поставить лампу у кровати. Общий вентиль у Бринкмана всего-навсего в ярде от окна, а длина трубки ярда четыре.

• Предыдущая
• 37/104
• Следующая