Замок целителей - Хенли Виктория - Страница 39
- Предыдущая
- 39/68
- Следующая
— Дорьян!
Горло ее драло. Море вокруг казалось безграничной и жестокой пустыней, небо сделалось бесконечным.
И вновь ей ответил лишь плеск воды.
— Дорьян!
За время их путешествия она уже успела привыкнуть к тому, что он всегда рядом. Ей нравилась улыбка, появлявшаяся на его лице, как утреннее солнышко из-за горизонта. Стоило только Дорьяну улыбнуться, как обыкновенно отстраненный взгляд его полностью преображался.
— Дорьян! — Он не мог умереть. Она не согласна плыть без него по океанским просторам. Сара заметила неподалеку деревяшку побольше: несколько обломанных на концах крашеных досок все-таки были соединены вместе. Наверно, прежде они были бортом корабля и теперь образовывали нечто вроде мелкого блюдечка, сулившего Саре больше удобства, чем ее одинокая доска. Неловко подгребая руками, она доплыла до плота. Перебираясь, она вновь окунулась в холодную воду, однако в конце концов устроилась поудобнее.
Сара втащила и спасшую ей жизнь доску, которую можно было использовать в качестве примитивного весла, а потом направилась к раскачивавшимся на волнах обломкам, надеясь отыскать среди них нечто съедобное или полезное. Однако ничего ей заметить не удалось, кроме ломаных досок. Она пожалела, что не проснулась, когда еще шел дождь, тогда можно было бы хоть как-то утолить жажду, поскольку жаркое солнце успело уже высушить всю дождевую воду.
— Дорьян! — вновь позвала она и опять не получила никакого ответа.
Весь день она плавала под безжалостным солнцем и пыталась докричаться до Дорьяна. И когда солнце, превратившись в красную массу, прикоснулось к краю океана, Сара охрипла, утратив голос.
Она поежилась. Пропитавшаяся солью одежда засохла на ней коробом. Куртка с капюшоном едва ли могла защитить от подбирающегося холода. А ведь ночью будет еще холодней. И станет совсем темно.
Она подумала о матери, о кристалле Великой провидицы и помолилась:
— Увидь меня. Увидь же!
Впрочем, что толку: если мать и увидит ее в кристалле, корабль сможет добраться сюда лишь за несколько недель.
Когда над головой ее замерцали звезды, Сара легла на спину и принялась разглядывать рассыпанные по небу бриллианты. Однако несравненная красота звездного полога не могла принести утешения. Ее охватил страх, огромный как море — как та темная вода, что подгоняла ее плот.
Как можно точнее представив себе лицо Дорьяна, она помолилась о его спасении.
Опухшая луна то вылезала из-за облаков, то снова пряталась за ними, когда Маэва отправилась к городской стене. Ей вдруг захотелось вернуть Яспера и Девина назад. Мантеди пугал ее. Не лучше ли углубиться на запад, в пустыню, или продолжить путь на север — чтобы отыскать какой-нибудь укромный уголок, на который еще не ступала нога зинда.
Однако Лила считала, что Кабис Денон жив. И если Маэва не сумеет найти его, он так и не узнает, что у него есть дочь. Итак, ей необходимо было попасть в Главенрелл. Если бы только путь через океан можно было бы начать не на берегах Мантедийского залива.
Маэва оступилась на осыпи и съехала вниз. Поток камешков вынес ее близко к стене, сердце ее громыхало. Обратит ли кто-нибудь внимание на поднятый ею шум? Однако до слуха Маэвы доносились только далекие городские звуки: сливавшиеся в единый хор голоса людей и животных.
Над головой девушки поднималась стена высотой в три ее роста, сложенная из камней так, чтобы за них негде было уцепиться. И кто только ее строил? Маэва надеялась, что не ошиблась местом. Облака сгущались, и сторожевые башни тонули во тьме. Как знать, что сейчас творится на противоположной стороне стены? Что, если Яспер не сумеет перебросить ей веревку? Она принялась ощупывать стену, разыскивая свисающий вниз ремень. Рядом оказались колючие кусты; ей пришлось раздвинуть их. Вот и веревка! С узлами. Но рука ли Яспера их вязала? Маэва ощупала веревку, впитывая все, что та была способна сказать ей. Пальцы ее ощутили отзвуки прикосновения Яспера.
Маэва обвязала одеяло вокруг шеи и забралась между кустов, не обращая внимания на уколы шипов. Она обхватила руками веревку и подтянулась, чтобы прочнее ступить на стену. У нее всегда были сильные руки; потом, она помнила слова Яспера: это сделать не сложнее, чем что-либо другое.
Маэва понемногу продвигалась вверх. Ей было нелегко, пугала и темнота. Темнота! И вдруг она увидела в ней защиту: вдалеке у основания стены замелькали фонари. До слуха девушки донесся мерный топот солдатских сапог. Оставленные фонарями круги освещали полосатые мундиры.
Паника заставила Маэву буквально взлететь на верх стены. Когда она оказалась у края, ладонь ее разрезало что-то острое — она позабыла о том, что поверху стена утыкана стеклом. Ничего. Она распрямилась и принялась с отчаянной скоростью сматывать веревку.
Поперечник стены составлял здесь примерно три фута. Она снова заметила фонари, но теперь они приближались к ней по самой стене! Полосатые шли цепочкой по устроенной на ней дорожке. Они шли друг за другом, фонари в их руках освещали серые сапоги. Через несколько мгновений они окажутся совсем рядом с ней. Чтобы спуститься, ей нужно было хотя бы зацепить веревку за что-нибудь наверху, однако у нее не было на это времени. Маэва сбросила веревку вниз и спустила ноги с края стены, повиснув на руках и опять порезавшись, не смея окликать Яспера. И разжала руки.
Еще в воздухе ее подхватила пара рук и бережно опустила на землю. Яспер прижал ее к земле, прошептав на ухо:
— Не шевелись, Маэва. Ш-ш-ш. Пусть они пройдут.
Она замерла как мертвая, вслушиваясь в поступь зиндов над головой. Она ощущала, как колотится сердце лежавшего рядом с ней Яспера, чувствовала то невероятное облегчение, которое сейчас владело им.
— Они вернутся. — Яспер поднялся и взял ее за руку. — Что это? Ты порезалась?
— Ничего страшного… Там стекло наверху.
— Сейчас перевяжу. — Яспер порылся в ее поясе, извлек из него полоску ткани, которая осталась у них после шитья одежды, и перевязал ею ладонь Маэвы.
— А где Девин? — спросила она.
— Он ждет нас за тем домом, вместе с Фортуной. — Он собрал всю веревку и сброшенные ею со стены одеяла и принялся развязывать их.
— Тебе повезло, — заметил Яспер.
— В том, что я встретила тебя, — согласилась она.
Он отвел ее к тени, в которой прятался Девин, перебиравший гриву терпеливой кобылы. Маэва обняла мальчика за плечи, и он прижался к ней, пока Яспер запрягал Фортуну.
— Не направиться ли нам прямо в порт? — предложил шепотом Яспер, беря Маэву за правую руку; Девин взял ее за другую, непораненную руку. Яспер обмотал повод Фортуны вокруг кулака.
Поспешив удалиться от стены, они скоро оказались в окружении темных переулков. Худые и оборванные женщины и дети тянули к ним руки, прося подаяния. Они были свободными, потому что на их лицах не было шрамов. Маэве не случалось общаться с вольными в Сливоне, так как жизнь ее протекала только в бане и особняке лорда Индола, куда те не допускались. И теперь она была готова раздать им целую телегу хлеба.
Они вышли на широкую улицу, чуть лучше освещенную развешанными на высоких столбах фонарями. Маэва подумала, что город Мантеди никогда не засыпает. Вокруг было полно народу — в основном мужчин, но попадались и женщины, а изредка и дети. У многих были шрамы на лицах, чаще всего на скулах можно было видеть квадрат в квадрате.
Девин крепко держался за руку Маэвы, Яспер не выпускал ее другую ладонь. Они приближались к морю, и народу на улице становилось все больше; чем дольше они шли, тем шумней и бодрей делался город. Крепче становилась и вонь немытых тел, мусора и горелого фонарного масла, приправленная запахом тухлой рыбы. Во всей этой части Мантеди Маэва не увидела ни единого деревца — только сложенные из камня и дерева дома.
Лица многих из встречавшихся им мужчин были перепачканы сажей. Это были шахтеры. Лила рассказывала Маэве о здешних копях — там под землей всегда царила ночь. Но на почерневших лицах не было меток. Свободные люди низменного происхождения. Неужели она теперь считается одной из них? Кабис Денон принадлежал к этому сословию, хотя и родился в семье дримвенов. «Он был внуком последнего Великого дримвена, единственным сыном его единственной дочери… возможно, Маэва, что ты тоже дримвена». Навстречу им направился человек на гнедом коне. Внешность его заставила Маэву приглядеться внимательнее. И хотя всадник этот показался ей более худым, чем она помнила его, Маэва сразу же признала старого знакомого. Это был Орло.
- Предыдущая
- 39/68
- Следующая
