Багряная планета (журн. вариант) - Жемайтис Сергей Георгиевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/17
• Следующая

Антон сказал:

— Совершенно разумные существа. Может, это киборги? Они помогут нам найти ключ ко всему, мы сможем понять их язык — и тогда многое прояснится.

Вашата тревожно спросил:

— Что вы там опять шепчетесь? Антон! Почему ты молчишь?

— Так, посовещались. Видно, мы попали к роботам. Они остались вместо марсиан. Цивилизация роботов!

— Кто там вначале мурлыкал? Что за звуки?

— Разве я не сказал, что они разговаривают? Поют!

— Раз марсиане, так отчего же им молчать в вашем присутствии? А почему вы решили, что это роботы?

— Дело в том, что здесь почти нет воздуха, температура сто десять ниже нуля! Я как-то вначале не обратил на это внимания, когда мы вошли и когда их увидел! Посмотрели бы вы, какая здесь чистота! Только роботы способны столько времени втягивать пылесосами пыль. Ну вот, все сомнения исчезли…

— Ну хорошо, хорошо, — сказан Вашата. — Долго вам еще надо будет идти?

— Вроде бы нет. Да вы не бойтесь. Просто нас знакомят с каким-то научным учреждением. Наверное, научно-исследовательским институтом. Справа и слева все двери настежь, комнаты стали еще больше. Везде что-то вроде сейфов, непонятное оборудование, весьма оригинально оформленное. Свернули в зал. Дальше тупик, стена красного цвета. Зал огромный, с очень высоким потолком, потолок фиолетовый, как небо, на нем горят созвездия. Движутся планеты.

— Какие планеты? — спросил Макс. — Земли не видно?

— Помолчи, Макс! — остановил Вашата. — Что там еще у вас?

— Посредине большой, очень большой черный цилиндр. Вдоль стен тянется черная панель со множеством приборов. Возле них человек двадцать роботов. Главный, Хозяин или Директор, предлагает нам сесть.

— Садитесь! — разрешил Вашата и спросил: — Что еще в вашем зале?

— Ничего! Даже стены без росписи, только приятней раскраски, не пойму, какого цвета. Против нас как будто нет стены, так иногда кажется. Она то отходит куда-то, то вдруг приближается.

— Экран! — сказал я, сам ‹не зная, откуда у меня такая уверенность. Мы сели в удобные мягкие кресла, как на нашем корабле, они появились словно из-под пола, а может быть, стояли возле черного цилиндра, но мы их не заметили, хотя трудно было не заметить: они оранжевые.

Тогда мы просто не задумывались над этим, не обращая внимания на такие мелочи по сравнению с тем, что мы уже видели или что испытывали сейчас. Меня все время не покидало ощущение, что передо мною живой марсианин. Что из того, ^что его движения как-то скованны, что в помещении нет кислорода и страшно низкая температура? Может, марсиане дышали углекислым газом и холода не боялись? Я очень ясно помню эти бредовые мысли и передаю их сейчас, чтобы наше душевное состояние было понятней.

Чернобородый стоял лицом к стене, дрожащей, словно воздух в жаркий день над пашней. Мы взглянули на стену и увидели облачное небо. Потом раскрылась панорама с высоты примерно тысячи метров. Пустыня, горизонт слегка размыт. Видимость поразительная. В центре панорамы город, вернее — колоссальный купол, сверкающий на солнце, разноцветный, выложенный плитками из цветного стекла или пластика. К нему вел канал. Несколько дорог, обсаженных бурым и голубым кустарником. По каналу плывут корабли — те, что мы видели на фресках, в воздухе несколько летательных аппаратов. По дороге идут закрытые машины. Правил движения — никаких: движутся хаотично, но не сталкиваются. Пожалуй, программное управление, как у нашей «черепашки» с «недремлющим оком». Несутся на огромных скоростях, увертываясь друг от друга.

А вот и вторая дорога, там нормальное левопутное движение, скорость километров триста!

— Первая — дорога для прогулок, — сказал я тоном гида, — а вторая — рабочая.

— Так оно и есть, — поддержал меня Антон. — Их забавляло ощущение опасности. Но вот катастрофа! Столкнулось несколько машин. Все движение приостановилось. На место происшествия опускается планетолет. Виляя среди машин, мчится «карета скорой помощи», черная с красными продольными полосами. Пострадавших увозят не в город, куда-то дальше, за горизонт. Планетолет поднимает обломки, тащит на свалку. Да, это тот самый город, в котором мы находимся сейчас!

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Он самый.

Мне нестерпимо захотелось рассказать обо всем, что я узнал о городе и о жизни марсиан. Правда, сведения эти поступили мне в голову как-то отрывочно, кое-что было неразборчиво, непонятно, будто попадались неточные слова, искажавшие смысл. Но я синхронно их редактировал и, запинаясь, стал выкрикивать, как популярный комментатор Иван Потехин на состязании фигуристов:

— Мы наблюдаем жизнь марсиан в период упадка их цивилизации, когда уже почти не оставалось растительности, были растрачены запасы кислорода, воды. Вечно идущие жили в «закрытых городах». (Я впервые назвал так марсиан, словно вспомнив об этом.) В дальнейшем кино «прямого соучастия» познакомит вас (мне казалось, что я все знаю) с прочими сторонами жизни Вечно идущих. В эпоху «заката» исчезли новые идеи, все было достигнуто, все желания осуществлены. Сохранилась лишь неутолимая жажда развлечений — от наиизысканнейших и до самых грубых. Почти все занимались поисками новых и новых доселе не испытанных ощущений. Игра, которую вы наблюдаете, называется «одиночная прогулка». В ней участвуют несколько человек. Заключалась она в том, что у одной из машин дорожный регулятор выключал управление. У какой — никто не знал. Страшного ничего не происходило, экипажу обеспечивалась практически стопроцентная безопасность. Ломались одни корпуса, В данном состязании по непредвиденной случайности пострадал один из участников игры, его увезли в центр регенерации, где ему заменят глаз и ногу.

Мы летели, судорожно ухватившись за подлокотники кресел. Под нами проплывала пестрая равнина, разграфленная сетью каналов, с зеркалами водохранилищ, над городами не было куполов.

— Поля и леса! — воскликнул Антон. — Все занято растительностью. Я совсем не вижу пустынь! А ты, Ив?

И я не видел пустынь. Солнце стояло над головой: мы летели над экваториальной зоной. Нас мягко покачивали восходящие потоки воздуха, ощущался терпкий запах невиданных растений.

Антон сказал:

— Жили они здорово. Все засеяно. Мы попали в эпоху, когда еще не изготавливали искусственной пищи.

Наш странный марсианин исчез. Иногда сбоку повисала авиетка, из-за прозрачных стенок кабины на нас смотрели большеглазые существа, казалось, одного возраста, детей совсем не было. Мы не замечали их и на суше, на улицах городов, когда нас опустили ниже и мы летели, едва не касаясь крыш домов. В ту пору марсиане еще предпочитали передвигаться пешком. Они спешили по улицам, виднелись группы о чем-то разговаривающих и при этом воздевавших руки к небу людей. Впервые услышав о марсианах с воздетыми к небу руками, Вашата сказал:

— Приветствие! Манера вести мужской разговор.

— Конечно, обычное приветствие, как наше рукопожатие, — заключил Макс Зингер.

Поражало разнообразие в одежде. Впоследствии, когда мы нашли марсианские записи, то увидели, как создавалась одежда для каждого времени суток, для деловых встреч, занятий, прогулок, размышлений. Особенной изобретательностью в ней блистали женщины.

Сейчас изданы альбомы марсианских мод, взятые на вооружение земными костюмерами, вы сами уже убедились, как трудно описать словами, например, костюм для поездки на Великий канал, состоящий более чем из трехсот деталей, или костюм для размышлений в вечерние часы, не говоря уже о нарядах для парадных приемов или карнавалов в честь «Великого противостояния».

Что-то неуловимое роднило нас с этим непонятным народом, не только внешняя схожесть, скорее духовная общность.

— Ну конечно же, — сказал Антон, поняв, о чем я думаю, — у меня такое ощущение давно, мне даже кажется — я знаю, о чем они сейчас говорят.

• Предыдущая
• 8/17
• Следующая