Прорицательница - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 56

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая

— Так в чем же дело?

Айсберг сделал несколько маленьких глотков, поставил стакан на стол и встретился глазами с Мышкой.

— Где бы она ни появилась, там умирают люди.

— Только те люди, которые желают ей плохого.

— Она еще ребенок, Мышка, — сказал Айсберг. — Но она будет расти, становиться сильнее, и ее понятия о плохом тоже будут меняться, а уж о том, что плохо для нее, тем более. Пока что это только люди, которые хотят забрать ее у тебя, но будет время, когда это будет любой, кто осмелится противостоять ее желаниям.

— Чушь.

— Ты думаешь, только наемные убийцы умеют спотыкаться на трапах и ломать себе шеи? — продолжал Айсберг. — Ты думаешь, губернатор планеты не может поперхнуться за обедом или президент Республики не может поскользнуться в дождь?

— Она никогда бы этого не сделала!

— Откуда ты знаешь?

— Это порядочный, чувствительный ребенок. Ты не знаешь ее так, как я.

— Никто не знает ее лучше тебя, — согласился Айсберг. — Но она убьет и тебя, если ты станешь у нее на пути.

— У нее на пути? — повторила Мышка. — На пути к чему?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Но первейшая обязанность силы — это защищать себя, и первый инстинкт сильных — это пожирать слабых.

— Ты глупец, Карлос!

— Возможно.

— Она не причинила зла никому, кто сам не желал ей зла.

— Пока что у нее не было такой возможности.

— У нее прямо сейчас есть такая возможность, — сказала Мышка. — Если она такая, как ты о ней думаешь, то почему ты не подавился этим коньяком или не свалился с сердечным приступом?

— Очевидно, я ей нужен — скорее всего чтобы справиться с головорезами, — сказал Айсберг, не проявляя никаких эмоций. — Вот почему нам надо поговорить. — Он поднял глаза от стакана и внимательно посмотрел на Мышку. — Если один из охотников за премией все-таки захватит ее, то она уже будет проблемой Республики, и удачи им, беднягам. — Он помолчал. — Но если ты окажешься единственной, кто переживет этот кошмар, то тебе лучше заранее задуматься о том, как ты ее убьешь.

— Ты мне расписываешь, какое она чудовище, а она маленькая девочка!

— Как бы то ни было, потенциально это чудовище, — возразил Айсберг. — Чем дольше ты будешь ждать, тем труднее с ней будет справиться.

— А тебе когда-нибудь приходило в голову, что она может оказаться силой добра? — спросила Мышка.

— То, что есть добро для нее, не будет для нас добром.

— Она человек!

— Она более чем человек, — ответил Айсберг. — И чем больше она будет взрослеть, тем меньше она будет оставаться человеком.

— Тогда почему же ты не попытался ее убить в ту минуту, когда впервые увидел ее на улице?

Он какое-то время смотрел в свой стакан, потом перевел взгляд на нее.

— Существует вероятность, что я ошибаюсь.

— Вот это первая разумная мысль, какую ты высказал.

— Все, что я говорю, разумно, — ответил он. — Я могу ошибаться по поводу того, сколько зла она может принести в этот мир. И это будет не первой моей ошибкой. — Он поставил стакан обратно, так и не сделав глотка. — Но в этом я сомневаюсь.

— Тогда я повторю свой вопрос: зачем ты вообще здесь? Почему бы тебе не отойти в сторону и не позволить охотникам за сокровищами просто забрать ее?

— Я собираюсь отойти в сторону.

— Не понимаю!

Если она сможет устроить так, чтобы Вечный Малыш убил их всех, то, значит, она действительно так опасна, как я о ней думаю. Если не сможет, тогда я буду действовать.

— Это не докажет ровным счетом ничего, — сказала Мышка. — Я видела, как он спокойно расправился с восемью старателями одновременно.

— То были старатели, — сказал Айсберг. — Сюда же прибудут охотники за премиями. Здесь будут Олли Три Кулака, и Джимми Колючка, и Смит Могила, и еще человек пять не хуже. Вечный Малыш, конечно, великолепен, но не настолько.

— Так что, ты хочешь сказать, что будешь сидеть и смотреть, как он умирает, защищая Пенелопу?

— Во-первых, ничто не осчастливит его больше, чем смерть, а во-вторых, я не думаю, что он погибнет.

— Так о чем же ты думаешь?

— Я полагаю, что он убьет их всех, а затем я попытаюсь убить ее вне зависимости от того, будет он мне мешать или нет. — Айсберг устало помолчал. — Если же мне не удастся это сделать, то я надеюсь, что ты отбросишь в сторону свои чувства и сделаешь то, что нужно.

— И не надейся, — ровно ответила Мышка.

— Тогда мне будет тебя очень жаль. — Наступила короткая пауза, после которой он добавил: — Ты все время любишь не того, кого надо. Однажды это встало тебе в целый год в инопланетной тюрьме. Теперь это может стоить тебе жизни.

— Тебе всегда было на меня наплевать! — воскликнула Мышка. — А Пенелопа меня любит!

— Она любит тебя потому, что ей нужна мать, а ты являешься для нее таковой, — сказал Айсберг. — Что же будет, когда мать окажется ей больше не нужна?

— Все маленькие девочки рано или поздно вырастают, и им тогда не нужны матери, — сказала Мышка. — Но это еще не значит, что они их больше не любят.

— Но ты-то ей не мать, — заметил он. — К тому времени, когда она станет взрослой, с тобой у нее будет не больше общего, чем у тебя с насекомым.

— Ты не знаешь ее, иначе ты бы ни за что так не говорил.

— Я вполне с тобой согласен, — сказал Айсберг. — Я всего лишь пытаюсь тебе доказать, что и ты ее не знаешь. Она выглядит как обычная маленькая девочка и ведет себя как обычная маленькая девочка, но ею она не является. — Он выпил глоток и подумал. — Тогда, на Последнем Шансе, я задал тебе один вопрос. Сейчас я снова хочу спросить тебя о том же: сколько женщин и мужчин убила эта обычная маленькая девочка?

— Я устала тебе повторять, — возмутилась Мышка. — Каждый раз, когда она убивала кого-нибудь или причиняла зло, это было исключительно в целях самозащиты.

— Ты мне не ответила. Сколько? Цифру.

— Не знаю.

— Больше, чем Вечный Малыш?

— Сомневаюсь. Но дело-то совсем не в этом. Она не наемный убийца. Она просто пытается остаться в живых.

— Знаю. Но позволь мне спросить и следующее: выражала ли она когда-нибудь сожаление или раскаяние по поводу того, что убила столько людей?

— Нет, — сказала Мышка. И тут же поправилась, защищаясь: — А ты бы чувствовал себя виноватым, если бы убил кого-нибудь, кто пытался убить тебя?

— Нет, — ответил Айсберг.

— Тогда почему ты считаешь, что она должна быть не такой, как ты?

— Потому что, когда я был мальчишкой, в свои восемь лет я не мог убить десять, двадцать — или сколько любителей наживы она там убила, — сказал Айсберг. — Она все еще маленькая девочка, и у нее простые желания. Она хочет жить и хочет быть свободной, качаться на качелях, может быть. — Он бросил, не поворачивая головы, взгляд за окно. — Но какие у нее появятся желания, когда она вырастет?

— Я не знаю. И ты не знаешь.

— Никто не знает, — подтвердил он. — Возможно, даже сама Пенелопа. Но одно я знаю точно: если возможности будут продолжать расти, а у нас нет причин предполагать, что они перестанут расти, то, когда она вырастет, она сможет получить все, что захочет Планету? Звездную систему? Триллион кредиток? Ей стоит только попросить, точнее захотеть, и произвести необходимое воздействие.

— Точно так же поступают все политики и все бизнесмены!

— Но разница есть, — ответил Айсберг. — Их можно остановить, ее — нельзя. Черт побери, она уже убила больше людей, чем большинство головорезов, которые гонятся за ней. Разве ты не видишь, что нас всех ждет?

— Это все догадки! — Она уже почти кричала. — Ты хочешь, чтобы я убила ее, потому что считаешь, что она может стать чудовищем, когда подрастет! Так она не чудовище и никогда им не будет! Ты не знаешь ее так, как я!

— Не знаю, — в который раз согласился Айсберг. — Но я знаю кое-что еще. Я знаю, что и раньше на свет появлялись монстры — и я тебе это тоже говорил, вспомни Гитлера, Калигулу, Конрада Бланда. У них у всех были матери, и они любили их.

• Предыдущая
• 56/63
• Следующая