Черная Леди - Резник Майкл (Майк) Даймонд - Страница 11

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая

Петер Клипштайн входил в корпус Пионеров Вселенной, подчинявшийся Правительству. Задача корпуса была составлять карты новых миров и исследовать возможности их колонизации землянами в ранние годы Республики, примерно 25 столетий назад. (Очевидно, Корпус Пионеров был создан на заре Галактической Эры, просуществовал в годы Республики и Демократии, и был распущен только после прихода к власти Олигархии, лет четыреста назад).

Нанеся на карту четыре новых мира, Клипштайн прибыл на Ворон, где обнаружил один обитаемый мир, Ворон II, и руководил терраформированием второго, Ворона III.

В возрасте 47 лет он вышел в отставку, покинул корпус Пионеров, поселился на Вороне III, купил огромный участок земли, негодный для земледелия, и зажил в немыслимой изоляции, удалившись от семьи и друзей.

Демократия была неспособна постоянно следить за всеми пограничными мирами, которые заселила, и когда Ворон III подвергся нападению клоканни, ее Флот оказался не в состоянии прийти на помощь воюющим колонистам. Планета была покорена менее, чем за три дня, и тогда Клипштайн начал единоличную кампанию саботажа и терроризма, в результате чего клоканни оставили Ворон III. Когда все кончилось, ему предложили чин губернатора Ворона III, который теперь назвали Клипштайн. Он отказался и вернулся в свое поместье, где и провел в одиночестве остаток лет. Ни в одной биографии не было сведений о его творчестве, как художника. Я подозреваю, что создал он ничтожно мало: хотя произведение, о котором идет речь, выполнено явно с помощью компьютера, оно поразительно, и если бы он использовал свой компьютер для создания большего числа подобных работ, он, без сомнения, получил бы определенное признание в данной области.

Второй моей обязанностью, кроме приобретения портретов женщины, которая так увлекла мистера Аберкромби, является поиск других произведений искусства с ее изображением. Появление ее образа на картинах, созданных с разницей в тысячи лет и на расстоянии триллионов миль друг от друга по-прежнему остается загадкой. Я надеялся, что смогу что-нибудь прояснить, если найду у столь разных художников хоть что-то общее.

Поэтому я поставил главному компьютеру библиотеки задачу: попытаться определить, какой опыт, или какие события в жизни Клипштайна объединяют его с Кристофером Килкулленом, художником, чей портрет этой женщины был продан недавно на аукционе в Дальнем Лондоне.

Ответ был обескураживающим. Клипштайн умер за две тысячи лет до Килкуллена. Они жили на расстоянии 55 тысяч световых лет друг от друга.

Клипштайн был исследователем и картографом, Килкуллен — кадровым офицером флота. Хотя ни тот, ни другой не получили художественного образования, однако было очевидно, что голограмма Клипштайна осталась его единственной серьезной попыткой в этой области, в то время как Килкуллен ко времени своей кончины зарекомендовал себя достаточно известным художником. Клипштайн был атеистом, Килкуллен — ревностным членом мелкой христианской секты. Клипштайн не женился, и его биографы предполагают, что он жил целомудренной жизнью; Килкуллен был женат четыре раза, развелся с первой женой и пережил трех последующих. Их судьбы оказались настолько различны, что я смог найти лишь одну особенность: каждый из них в определенный момент жизни сражался с превосходящими силами противника, проявив при этом удивительное мужество, и даже героизм.

Это привело меня к мысли о том, что объект моих поисков, возможно, был не реально существовавшей женщиной, а скорее некоей древней богиней войны. Однако компьютер не смог найти темноволосую богиню войны в мифологии человечества. Я заставил его проверить, не было ли темноволосой женщины среди основателей флота, или его святых покровительниц, и получил отрицательный ответ, что меня не удивило, учитывая, что партизанскую войну Клипштайна вряд ли можно считать военными действиями флота.

Я провел в библиотеке на Байндере X все оставшееся время, пытаясь найти между ними хоть какую-то связь, кроме боевого опыта, но компьютер продолжал настаивать, что такой связи не существует.

В конце концов настало время отправляться на Нью Родезию, и я поднялся на борт маленького пассажирского корабля, так и не получив ответа на свои вопросы. К счастью, на этом корабле тоже оказался отсек для не-землян, и большую часть путешествия я смог провести среди них. Мне пришлось сделать пересадку в маленьком колониальном мире на Мориоте II.

Последнюю часть пути я еле выдержал, потому что кроме меня, на корабле было всего шесть пассажиров, пять людей и один канфорит, и весь полет они не покидали своих кают. Ко времени посадки я пришел к выводу, что Клипштайн был совсем сумасшедшим, ибо ни одно разумное существо не станет по своей воле отгораживаться от теплого и вселяющего уверенность окружения себе подобных.

(В самом деле, достопочтенная Мать Узора, мне подумалось, что Галактикой владеет совершенно безумная раса: кто, кроме человека, способен превозносить пугающую концепцию уединения? Этот тезис наверняка можно обосновать подробнее.) Нью Родезия — красивый сине-зеленый мир. Северный континент планеты почти весь гористый, с густыми лесами, а два южных континента, равнинных и пересеченных сотнями рек, идеально подходят для земледелия. Планета заключила уникальное торговое соглашение со своим родственным миром Нью Зимбабве, отстоящим примерно на семь световых лет, и теперь получает оттуда все металлы и ядерные материалы в обмен на зерно и мясо. Более того, эти два мира объединили свои ресурсы в общий фонд и образовали экономический кооператив для торговли со всеми прочими мирами Олигархии.

В космопорте меня встретил посол-лодинит (на Нью Родезии из всех нечеловеческих миров посольства есть только у Лодина XI, Канфора VI, Канфора VII и Галагена IX). С помощью посла я определил местопребывание владельца картины, которую я искал, менее, чем за час, поскольку Нью Родезия — мир преимущественно земледельческий и гораздо менее населен, чем Нью Зимбабве, где живет почти 80% населения этого уникального экономического кооператива. Посол предупредил меня, что нью-родезианцы более ксенофобы, чем прочие обитатели пограничья, и, даже с его вмешательством в мою защиту, я целый день продирался сквозь бесчисленные ограничения и предписания, прежде чем получил разрешение покинуть космопорт и продолжить путь к цели.

Человека, к которому я направился, звали Орест Миннеола, он был химиком-диетологом на пенсии. Жил он в роскошной квартире в Солсбери, оживленном городе примерно в двухстах милях от космопорта. Он пригласил меня в гостиную и был вежлив, но было заметно, что мое присутствие его стесняет. Узнав о цели моего визита, он разрешил мне осмотреть картину, которая висела в соседней комнате, но заявил, что она не продается, потому что слишком дорога для него, и ее ценность измеряется не деньгами. Я объяснил, что мистер Аберкромби готов заплатить намного больше, чем он сам на нее потратил, но Миннеола был непоколебим.

В конце концов, убедившись, что он не просто агрессивно торгуется, а в самом деле не имеет намерения расставаться с картиной, я спросил его, почему именно он так привязан к этой вещи. Он ответил, что автор, Рафаэль Джамал, является одним из его героев, и, как утверждают, работал над этой картиной последние несколько лет своей жизни.

Это, казалось, подтверждало мое предположение о том, что, что натура действительно происходит из древнего боевого мифа, и я спросил, не сражался ли Джамал во флоте, или в каких-нибудь независимых войсках.

Мистер Миннеола, кажется, был озадачен вопросом, и наконец признался, что понятия не имеет, служил ли Джамал в армии.

Теперь я, в свою очередь, был озадачен, ибо ни разу не слышал, чтобы человека называли героем, если он не прославился в военных действиях.

Хозяин растолковал мне, что я ошибаюсь, вышел на минуту из комнаты и вернулся с альбомом цирковых афиш со всей галактики. Он объяснил, что является восторженным почитателем цирков и изучает историю цирка.

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая