Яд бессмертия - Робертс Нора - Страница 39
- Предыдущая
- 39/71
- Следующая
Биф изящным жестом включил монитор.
– Как видите, работая над этими моделями, Леонардо учитывал не только вашу фигуру, но и образ жизни. Этот простой повседневный костюм хорош для делового ленча, пресс-конференции: свободный, но в высшей степени элегантный! Материал – полотно с небольшой примесью шелка. Цвет – желтый с теплым гранатовым отливом.
– Ох! – Костюм чрезвычайно понравился Еве, но ей было почему-то неприятно смотреть на свою копию, смоделированную компьютером.
– Рекомендую следующую модель – продолжение прежней темы…
Ева просмотрела дюжину моделей и совершенно запуталась, голова ее шла кругом. Бретонские кружева, бархат, классический черный шелк… Но Мэвис восторженно ахала, и Ева повторяла про себя, что лучше влезть на всю жизнь в долги, чем обречь лучшую подругу на страдания.
Не успел Леонардо снять с Евы свадебное платье, как Трина опять закутала ее в халат.
– Ну-ка посмотрим, что у нас получилось… – С этими словами она размотала серебряный тюрбан и принялась расчесывать Еве волосы огромной массажной щеткой.
То обстоятельство, что у нее осталось что расчесывать, несколько успокоило Еву, но, глядя на невероятную прическу стилиста, она не удержалась и спросила:
– А кто вас стрижет, Трина?
– Ко мне никто не прикасается. – Она подмигнула. – Только я сама – и господь бог. Ну, любуйтесь!
Ева оглянулась, готовая к худшему, но женщина в зеркале определенно была Евой Даллас. Сперва ей даже показалось, что с ней сыграли шутку, никак не изменив ее облик. Но, приглядевшись, она все поняла. Длина волос почти не изменилась, зато голова приобрела изысканную форму. И этот блеск – раньше его не было… Прическа словно следовала за очертаниями ее лица, скул. Когда она встряхивала головой, волосы послушно ложились на место – прическа упорно держала форму.
– Вы меня все-таки осветлили?
– Нет, просто выявила естественные переливы. Очень редкий цвет! Вам говорили когда-нибудь, что у вас окрас лани?
– Что?!
– Вам приходилось видеть шкуру лани? Там перемешаны все оттенки: красно-коричневый, просто коричневый, золотой, немного черного… Вот и у вас то же самое. Беда в том, что в прошлый раз вас обкорнали какими-то сучкорезами и поскупились на средства для волос. Но что же вы молчите? Вам не нравится?
– Выглядит неплохо… – осторожно сказала Ева.
– Мягко сказано! Я гений!
Неожиданно Мэвис закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Ты выходишь замуж!
– Перестань, Мэвис! Слышишь? Прекрати немедленно. – Не зная, что предпринять, Ева растерянно гладила ее по вздрагивающей спине.
– Я такая пьяная и такая счастливая! Еще мне страшно, Даллас: ведь я потеряла работу…
– Знаю, Мэвис. Мне очень жаль. Но ничего, найдешь другую, еще лучше прежней.
– Наплевать! Не хочу вспоминать. Ведь мы устроим потрясающую свадьбу, правда, Даллас?
– Можешь не сомневаться.
– Леонардо сошьет мне такое платье, что все попадают от зависти! Оно уже почти готово. Давай покажем ей платье, а, Леонардо?
– Завтра. – Он подошел к ней и обнял. – Даллас устала.
– Конечно, пусть отдыхает. – Мэвис уронила голову ему на плечо. – Она так много работает! И переживает за меня. Не хочу, чтобы она переживала, слышишь, Леонардо? Все будет хорошо, правда? Все будет хорошо…
– Лучше некуда.
Леонардо повел Мэвис к двери, смущенно оглядываясь на Еву. Ева проводила их взглядом и в сердцах выругалась.
– И кому взбрело в голову, что эта крошка способна кого-то убить?! – Трина собирала свой инвентарь, возмущенно качая головой. – Надеюсь, Пандора сгорит в аду.
– Вы ее знали?
– Кто же ее не знал, Пандору? По крайней мере в нашей тусовке, и все ее дружно ненавидели. Правда, Биф?
– Стервой родилась, стервой и подохла.
– Она только принимала наркотики или еще сама приторговывала? – наугад спросила Ева.
Биф покосился на Трину, пожал плечами.
– В открытую – никогда, но поговаривали, что этого добра у нее навалом. Болтали, что она не может обойтись без «Эротики». Она обожала секс и готова была в случае надобности загнать дурь очередному партнеру.
– А вам самому не приходилось быть ее партнером?
– Я предпочитаю мужчин. С ними проще.
– А вам, Трина?
– Я тоже предпочитаю мужчин – по той же причине. – Трина закончила складывать инструменты. – Кстати, не так давно до меня дошел слух, что она сочетает бизнес и удовольствие. Якобы появился какой-то остолоп, из которого она тянет деньги. Драгоценностей на ней и вправду стало что на елке иголок. Пандора любила увешивать себя настоящими камнями, но никогда не платила за них сама. Потому люди и решили, что она связалась с наркоторговцем.
– Как его зовут?
– Понятия не имею. Знаю только, что она в перерывах между выходами на подиум не выпускала из рук сотовый телефон. Конечно, это дело обычное, но однажды, помню, она уж очень нервничала. Не знаю, с кем Пандора говорила, но звонок был явно международный: ее страшно злила задержка со связью. Правда, с тех пор прошло уже три месяца…
– Она всегда носила с собой сотовый телефон?
– В сфере высокой моды и косметики никто без него не обходится. У нас, как у врачей, ни шагу без связи.
Ева освободилась только к полуночи. О спальне она не могла и помыслить и отправилась в кабинет, где можно было спокойно поработать. Она решила самостоятельно, без помощи Фини, отследить международный звонок трехмесячной давности с мобильного аппарата, которого в ее распоряжении не было.
Посвятив этому занятию час, Ева махнула рукой и поудобнее устроилась в глубоком кресле с намерением поспать. Внутренний будильник был поставлен на пять утра.
«Наркотики, убийство, деньги… – гудело в голове. – Одно всегда следует за другим. Найти наркоторговца… Опознать неизвестное вещество…
От кого ты прятался, Бумер? Как у тебя оказался образец состава и химическая формула? Кто переломал тебе кости, чтобы заполучить то и другое?»
Ева вспомнила изуродованное тело и тут же приказала себе не думать! Куда это годится – засыпать с такими мыслями? Ее и без того каждую ночь мучают кошмары.
«Может быть, лучше вообще не спать?» – подумала Ева, проваливаясь в сон.
Мигающая красная реклама за окном: «КОКА-КОЛА».
Ей всего восемь лет. Лежа в кровати, Ева смотрит на мигающую рекламу.
А вдруг этим вечером он не придет? Она уже перестала молиться, чтобы он забыл, где ее запер, или свалился замертво в первую попавшуюся канаву. Он всегда заявлялся вопреки любым ее молитвам.
Впрочем, иногда, если ей везло, он оказывался слишком пьяным: валился на кровать и начинал храпеть. Тогда она, дрожа и не веря в свое счастье, забивалась в угол и засыпала там.
Ева беспрерывно мечтала о бегстве, о том, чтобы каким-то образом открыть запертую дверь, спуститься с пятого этажа на первый. А если выпадала особенно отвратительная ночь, она мечтала о том, чтобы прыгнуть с пятого этажа. Короткий полет – и конец всем мучениям. Он больше не сможет ее тронуть… Увы, страх и малодушие не позволяло ей подойти к окну и выпрыгнуть.
Она была всего лишь ребенком, и в тот вечер ее мучил голод. К тому же она отчаянно мерзла: в припадке злобы он сломал кондиционер, и в комнату нагнетался холодный воздух.
Ева поплелась в угол комнаты, где было устроено некое подобие кухоньки, и, наученная опытом, сперва постучала по полке, чтобы распугать тараканов. В ящике она нашла шоколадный батончик – последний. Он наверняка поколотит ее за то, что она съела последнюю шоколадку. Впрочем, он в любом случае найдет повод ее поколотить, так чего бояться?
Ева проглотила шоколад не жуя и вытерла рот тыльной стороной ладони. Голод ничуть не утих. Она выдвинула другой ящик и наткнулась на заплесневевший кусок сыра. Лучше не думать, какие твари от него откусывали… Ева схватила нож и начала отрезать испорченные куски.
Внезапно за дверью послышались шаги, и от ужаса Ева выронила нож, и он звякнул об пол при его появлении.
- Предыдущая
- 39/71
- Следующая
