Сказки и легенды Португалии - Автор неизвестен - Страница 10

• Предыдущая
• 10/61
• Следующая

— Считай, орехи мои, шиш их кто получит, уж в нашем-то приходе точно никто.

Когда месса окончилась, бахвал отправился в дом к священнику.

— А вот и я, сеньор. Разве у нас в округе кто-нибудь скажет, что я похож на Гонсало?

— Я знаю, как ты живешь, говорили мне, — отвечал священник. — А посему — забирай орехи. Заходи, насыпай мешок.

Мужик вошел и развернул небольшой мешочек. Священник удивился:

— Сын мой, разве у тебя дома нет мешка побольше?

— Как же, сеньор, есть.

— Так почему же ты не взял его?

— Ах, сеньор, я-то взял бы, да жена говорит, как не стыдно, возьми поменьше, ну и настояла на своем…

— Ах ты мошенник, высыпай орехи обратно! Ничего не получишь. Ну-ка, все сыпь, все! И убирайся тотчас же вон!

Мужик чуть волосы на голове не рвал с досады, что правда с языка слетела.

Жила на свете бедная женщина, и был у нее сын, глупый-преглупый. Никогда-то от него ничего разумного и путного никто не видел и не слышал. И прозвали его Педро Бедолага. Но у матери-то он был один-единственный, и она его очень любила. Однажды принесла мать в дом кусок льняного полотна и сказала:

— Вот купила, чтобы дыры наши прикрыть.

Ушла мать к мессе и задержалась. Ждал ее Педро, ждал, а потом решил делом заняться: взял полотно, изрезал на мелкие кусочки и заткнул все щели в лачуге. А когда на пороге появилась мать, он, очень довольный собой, сообщил ей:

— Матушка, посмотрите, как хорошо я прикрыл все наши дыры.

Увидела мать, что наделал Педро, схватилась за голову и громко запричитала. Обещал ей Педро никогда не повторять ничего подобного. На следующий день послала мать сына на ярмарку, велела купить поросенка и притащить его домой. Ждала его мать, ждала, а потом решила пойти ему навстречу. Глядь, а Педро лежит на дороге. Лежит и не шевелится, а на нем поросенок. Педро-то подумал, что мать велела поросенка на закорках тащить, а силенок не хватило. Заплакала мать от огорчения и стала объяснять ему:

— Ведь поросенка-то нужно было за привязанную к ноге веревочку тащить, а хворостинкой погонять.

Выслушал Педро мать и принял к сведению. Спустя какое-то время послала его мать на ярмарку купить кувшин. Купить-то он купил, но домой принес только ручку от кувшина.

— Что с тобой случилось, Педро? Где кувшин, что я просила купить?

— Да я привязал к ручке кувшина веревку, а хворостинкой стал погонять, — сказал он. — Я сделал точь-в-точь, как вы, матушка, велели.

Расстроилась мать и говорит ему:

— Если бы ты поразмыслил, ты бы сам решил, что кувшин надо в руках нести или спрятать в соломе на возу, что едет в нашу сторону. Ну, иголки-то купить — ничего мудреного нет. Купи на винтен в лавке, — сказала мать.

Купил Педро Бедолага иголки. Глядь, а по дороге его нагоняет сосед с возом соломы. Вспомнил он тут материнские слова. Взял да и спрятал иголки в солому. Пришел домой, а мать спрашивает, где иголки?

— Да я их в солому, что соседская лошадь везла, спрятал.

Совсем опечалилась мать, видя глупость сына, и перестала его посылать за покупками.

«Ну, вымыть-то потроха небось сумеет», — подумала она.

— Вот что, Педро, иди-ка ты на речку и вымой потроха. Я купила их на ужин. Мой хорошенько, чтобы чистые были.

— А как я узнаю, что они чистые?

— Ну спросишь у кого-нибудь, кто рядом окажется.

Пошел Педро Бедолага на реку мыть потроха. Мыл, мыл. Устал даже. Ну а поскольку никого рядом не было, снова принялся мыть. Так и трудился до тех пор, пока не увидел на середине реки парусную лодку. Ветра не было, а потому гребцы сидели на веслах. Тут Педро стал кричать и махать им руками. В лодке решили, что что-то случилось, и, борясь с течением, двинулись к берегу. Когда же они подошли совсем близко, Педро спросил их:

— Ну-ка, скажите, я чисто вымыл потроха?

Находившиеся в лодке люди выскочили на берег и пустили в ход кулаки. Отделали его как следует, а потом сказали:

— Теперь твое дело молиться, чтобы скорее ветер подул. А ну кричи: дай бог, чтобы сильный-сильный ветер подул.

Оставив его, они сели в лодку и уплыли, а Педро Бедолага пошел к дому через поле, где крестьяне сеяли пшеницу. Идет и, глядя на них, кричит:

— Дай бог, чтобы сильный-сильный ветер подул, дай бог, чтобы сильный-сильный ветер подул!

Те, кто сеял пшеницу, просто обомлели от такой наглости. Не пощадили и они своих кулаков, отдубасили как следует, а потом сказали:

— Тупица! Ты что ж, не знаешь, что ветер севу не помощник, а? Он ведь семена развевает! А нам нужно, чтобы ни одно даром не пропало.

С этим они его и отпустили. Идет Педро своей дорогой. Смотрит, а люди сети расставляют для птиц. Вспомнил он, чему его учили, и закричал:

— Дай бог, чтобы ни одно даром не пропало! Дай бог, чтобы ни одно даром не пропало!

Задали ему трепку и птицеловы, а на прощанье сказали:

— Тебе бы сказать: да будет много крови, да будет много крови!

— Да будет много крови! Да будет много крови! — закричал Педро Бедолага, увидев вцепившихся друг в друга мужиков и того, кто старался их разнять. И тут же схлопотал по заслугам.

— Ты должен говорить: да разнимет их бог, да разнимет их бог! — учили его уму-разуму враз ставшие друзьями враги.

Пошел Педро Бедолага дальше. Глядь, а навстречу свадебный кортеж с женихом и невестой. Тут он и начни:

— Да разнимет их бог, да разнимет их бог!

Не поскупились на тумаки и затрещины и приглашенные на свадьбу, и всяк поучал:

— Тебе бы сказать: каждый день бы такое! Каждый день бы такое!

— Каждый день бы такое! Каждый день бы такое! — завопил Педро Бедолага, увидев похоронную процессию, провожавшую в последний путь всеми уважаемого человека.

На этот раз Педро повезло: руки у всех были заняты — гроб несли. Так что отделался он одними наставлениями:

— Ты должен говорить: взял бы его господь бог прямехонько в рай! Взял бы его господь бог прямехонько в рай!

Только прошла похоронная процессия, глядь, а навстречу Педро младенца несут в церковь, крестить.

— Взял бы его господь бог прямехонько в рай! Взял бы его господь бог прямехонько в рай! — закричал Педро Бедолага.

Дурным предзнаменованием сочли будущие крестные эти слова, но, чтоб неповадно было дурню впредь всякие глупости кричать, решили отдубасить его. Но Педро Бедолага вовремя дал деру, да так, что пятки засверкали. И если он еще не дома, то гоняют его по свету людские подзатыльники, не иначе.

Вздумалось как-то одному королю испытать трех своих советников. Пошел он с ними прогуляться и, завидев на поле старика с мотыгой, обратился к нему с такими словами: — Что, много снегу-то в горах?

— Куда денешься, знать, пришла пора, — отвечал старик, а сам хитро улыбается.

Советники переглядываются, никак в толк взять не могут, о чем речь, а ведь лето в самом разгаре.

— А сколько раз горел твой дом? — спрашивает король.

— Да уж дважды, сеньор.

— Ну а как думаешь, сколько раз еще тебя ощиплют?

— Да, должно, три разочка.

Еще больше удивляются советники, а король и говорит:

— Тут пожалуют к тебе три гуся, так ты постарайся, ощипли их получше.

— Будь по-твоему, мой король, сделаю все, как велишь.

Король дальше путь держит, над советниками насмехается, грозится со службы прогнать, если тех речей не разгадают. Призадумались советники, отправились к старику с поклоном: выспросить хотят, о чем он с королем разговаривал. Крестьянин в ответ:

— Так и быть, расскажу. Только выкладывайте все ваши денежки и одежду в придачу.

Делать нечего — согласились советники. Старик начал:

— Ну так вот. «Много снегу в горах» — это потому, что у меня полным-полно седых волос. «Пора пришла» — значит, уж такие мои годы. «Сколько раз горел твой дом?» — это как в народе говорится: «Сколько раз горел твой дом? — Сколько свадеб дочкам сыграл?». Я-то уже пристроил двух дочек, знаю, что почем. Еще три у меня на выданье, потому и быть мне трижды ощипанным. Про то речь в другой пословице: «Дочку замуж выдаешь — сам без перышка пойдешь». А три гуся, что велел мне ощипать наш король, — это, уж не обессудьте, ваши милости. Вы вон рады последнюю одежку с себя снять, лишь бы выведать, о чем мы с королем толковали.

• Предыдущая
• 10/61
• Следующая