Зеркальное отражение - Клэнси Том - Страница 13

• Предыдущая
• 13/90
• Следующая

Косыгин улыбнулся:

– Не беспокойся. Здесь нет наемных убийц. Только друзья и союзники. Которым надоели всевозможные маневры, которым не терпится заняться чем-нибудь стоящим... но, – его улыбка стала шире, – которые при этом как никогда готовы служить министру Догину.

– И генералу Косыгину, – добавил Догин.

– Ну разумеется. – Улыбнувшись, Косыгин развернулся и предложил зайти в палатку.

Войдя, министр увидел третьего члена этого странного триумвирата: Дмитрия Шовича. Мафиози сидел на одном из трех складных стульчиков, расставленных вокруг маленького зеленого столика.

При появлении Догина Шович встал.

– Здравствуйте, мой добрый друг, – тихо промолвил он.

Догин не смог заставить себя назвать этого изверга "другом".

– Здравствуйте, Дмитрий, – кивнув, ответил он. Министр всмотрелся в карие глаза щуплого Шовича.

Они были холодными, эти глаза, причем впечатление усиливали коротко остриженные платиново-белые волосы и брови. Вытянутое лицо Шовича было начисто лишено какого-либо выражения; кожа казалась неестественно гладкой. Догин где-то читал, что Шович сделал сложную операцию по химическому удалению загрубелой, сморщенной кожи лица, наследия девяти лет, проведенных в колонии строгого режима в Сибири.

Шович снова сел, не отрывая взгляда от новоприбывшего.

– Товарищ министр, вас что-то тревожит.

– Вот видишь, Николай? – подхватил генерал Косыгин. – Это всем бросается в глаза. – Развернув стул, он уселся на него верхом и ткнул в Догина указательным пальцем, при этом большим делая вид, что взводит курок. – Если бы ты не был таким серьезным, возможно, нам сейчас не пришлось бы здесь собираться. Новая Россия любит тех вождей, которые пьют и веселятся вместе с ней, а не тех, кто словно несет на своих плечах весь мир.

Расстегнув пальто, Догин опустился на последний стул. На столе стоял поднос с чашками, чайником и бутылкой водки. Министр налил себе чаю.

– Новая Россия последовала за дудочником, который поведет ее, пьющую и веселящуюся, к разрушению.

– Увы, – согласился Косыгин. – Русский народ никогда не мог решить, что для него лучше. Но, к счастью, сейчас мы поможем ему сделать правильный выбор. Какие же мы благородные!

Шович сплел руки на столе:

– Генерал, во мне нет ни капли благородства и меня нисколько не интересует спасение России. По милости России я девять лет валил деревья в сибирской тайге, пока меня не освободила всеобщая амнистия, объявленная Горбачевым. Я принимаю участие в нашем союзе только на тех условиях, которые мы обсуждали. Вы по-прежнему с ними согласны?

– Согласны, – подтвердил генерал.

Гангстер перевел взгляд своих холодных глаз на Догина.

– Он высказался и от вашего имени, Николай Александрович?

Положив в чашку кусок сахара, министр внутренних дел не спеша его размешал. За пять лет, прошедших с момента его освобождения, Шович прошел путь от вора-рецидивиста до главы международной преступной сети, объединившей под своим началом армию из ста тысяч человек в России, Европе, Соединенных Штатах, Японии, по всему земному шару. Большая часть этих людей попадала в организацию, доказав свою верность, согласно древним законам воровского мира: убив друга или родственника.

"Неужели я сошел с ума, если объединяю усилия с этим человеком?" – спросил себя Догин. Шович будет хранить верность только до тех пор, пока будет получать двадцать процентов всех богатств бывших советских республик, в том числе крупнейших запасов нефти на земле, древесины, объемом вдвое превосходящей леса Амазонки, почти четверти мировых запасов золота и необработанных алмазов, а также значительных запасов урана, плутония, свинца, железной руды, угля, меди, никеля, серебра и платины. Этот человек – не патриот своей родины. Он стремится лишь нажиться на природных ресурсах возрожденного Советского Союза и обрести легитимное средство отмывать деньги, полученные от продажи наркотиков.

От одной этой мысли Догину стало тошно, однако Косыгин утверждает, что, до тех пор пока у него и его товарищей в подчинении находится самая большая в мире армия, а в распоряжении у Догина имеется новый секретный разведывательный центр в Санкт-Петербурге, им нечего бояться Шовича. Придет время, и его можно будет вывести из игры, отправить в ссылку в одну из своих резиденций в Нью-Йорке, Лондоне, Мехико, Гонконге или Буэнос-Айресе. Или просто физически устранить, если он откажется подчиниться.

Догин был в этом совсем не уверен, однако, похоже, выбора не оставалось. Ему нужно очень много денег, для того чтобы подкупать политиков и военных деятелей, чтобы вести агрессивную войну без согласия Кремля. В отличие от Афганистана, это будет война, в которой Россия одержит победу. Однако ключевым фактором успеха являются деньги. Как бы рассвирепел Карл Маркс, узнав об этом!

– Я сам выскажусь за себя, – обратился к Шовичу Догин. – Я принимаю ваши условия. В тот самый день, когда правительство Жанина будет смещено и я стану новым президентом, ваш избранник будет назначен на должность министра внутренних дел.

Лицо Шовича скривилось в ледяной улыбке:

– А если я остановлю свой выбор на себе самом?

У Догина похолодело в груди, однако он был слишком опытным политиком, чтобы это показать.

– Как я сказал, вам будет предоставлена полная свобода выбора.

Напряжение взаимного недоверия сгустилось до опасного предела. Косыгин разрядил обстановку, спросив нарочито громким голосом:

– А что насчет Украины? Что насчет Весника?

Догин перевел взгляд с Шовича на генерала.

– Украинский президент с нами.

– Но почему? – удивился Шович. – Украина наконец получила независимость, которой добивалась многие десятилетия.

– У Весника на руках столько социальных и межнациональных проблем, что без посторонней помощи украинской армии с ними не справиться, – пояснил Догин. – Он хочет разрубить их разом, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. И мы ему в этом поможем. Кроме того, Весник также тоскует по былому величию Советского Союза, как и мы с Косыгиным. – Догин смерил взглядом сидящее перед ним бесстрастное чудовище. – Мои союзники в Польше намереваются провести в стране одну акцию, которая произойдет во вторник, в 0.30 ночи по местному времени.

– Какую акцию? – спросил Шович.

– Мой помощник уже отправил из Санкт-Петербурга в приграничный польский город Пшемысль отряд спецназа, – объяснил Догин. – Этот отряд устроит взрыв в местном отделении Польской коммунистической партии. Коммунисты этого не потерпят, и мои люди на месте обеспечат то, что возмущение выльется в массовые беспорядки. Польское правительство будет вынуждено направить в Пшемысль войска, и конфликт выплеснется к украинской границе, до которой всего шесть километров. Ночью, воспользовавшись суматохой, войска Весника откроют огонь по польским вооруженным силам.

– И как только это случится, – подхватил Косыгин, – Весник свяжется со мной и попросит о военной помощи. К этому моменту Жанин уже поймет, что у него в руках нет настоящей власти. Ему придется срочно выяснять, кто из генералов его поддержит, как это делал Ельцин, когда его военачальники решили ударить по Чечне. Союзников у него окажется очень немного, и политики, которых мы сейчас покупаем, также не станут его поддерживать. В Польше начнется преследование граждан украинской и белорусской национальностей. Когда мы с Украиной нанесем ответный удар, к нам присоединится и Белоруссия, и фронт окажется всего в ста километрах от Варшавы. Русский народ захлестнет волна патриотического национализма, а тем временем иностранные банкиры и бизнесмены отвернутся от Жанина. С ним будет покончено.

– Ключ к нашему успеху, – снова заговорил Догин, – заключается в том, чтобы удержать Соединенные Штаты и Европу от вооруженного вмешательства. – Он посмотрел на Шовича. – Мы будем работать над этим по дипломатическим каналам, утверждая, что речь идет не об империалистической агрессии, а о защите федерации. Но если с этим ничего не получится, генерал Косыгин говорил с вами о том, чтобы запугать кое-кого из ведущих политических фигур...

• Предыдущая
• 13/90
• Следующая