Георгий Конисский - Кашуба Мария Васильевна - Страница 26

²¹⁸

Книга вторая

Трактат I

МИР ВООБЩЕ

Диспут первый

Глава I. ЧТО ТАКОЕ МИР И ЕГО МАТЕРИЯ?

1. То, что греки называют χοσμοζ, римляне — mundus, в своем обычном значении определяет какую-то красоту, совершенство и порядок. Слово это […] своим названием обозначает различные миры […]

Мы теперь говорим об элементарном мире, ибо физик ничего не говорит о мире духовном и отдельно говорит о микрокосме — человеке; поскольку названием «мир» определяются различные миры, так и этого мира, о котором речь, даются разные наименования и описания, среди них самые выразительные два […] — это Аристотеля и Теофраста, гл. 2: «Мир — это соединение, состоящее из неба и земли и из той природы, что в них содержится». Второе такое: «Мир — это порядок и распределение всего, данный от бога и богом охраняемый…»

2. Из этого определения ясно, что материя мира есть все телесные субстанции, о которых учит физика: простые тела, их насчитывается пять — небо, земля, вода, огонь и воздух; и смешанные, и они несовершенные — метеоры, и совершенные — неживые, как металлы и ископаемые, и живые, как растения и существа.

Трактат II

Диспут первый

Раздел 2. ОТЛИЧАЕТСЯ ЛИ МАТЕРИЯ НЕБЕС ОТ ЗЕМНОЙ?

Этот вопрос, кажется, так отдален от человеческого познания, как небо отдалено от ощущений человека. Поэтому Аристотель утверждал, что трудно говорить о небе, поскольку оно очень отдалено от ощущений; физические же явления становятся определеннее не иначе как через подтверждение ощущений. Тем не менее, однако, против Аристотеля, считавшего, что материя неба другая,

1. утверждаю: более вероятна мысль, что материя неба очень мало отличается от земной. Доказывается: когда бог, согласно самому Аристотелю, действовал легчайшим путем и кратчайшей, как говорят, дорогой, наверное, не беспокоился, чтобы создавать иную материю для сотворения неба, если одинаково хорошо из этой общей сотворил их обоих, и это творение не кажется несвойственным богу. Во-вторых, эта разница не видна из суждения, даже если бы мы были творцами, а требует точных и сильных мыслей; у Аристотеля же нет ни одного такого суждения, которое бы раскрывалось из контраргументации. Итак, Аристотель, во-первых, утверждает: небо намного совершеннее, чем земные вещи, значит, оно должно иметь другую материю.

2. Отвечаю: одновременно отрицаю и то, и другое. Антецедент — потому что человек есть творение намного совершеннее неба, а вывод — потому что совершенство нужно брать не из материи, ибо тот же человек — самое совершенное среди всех творений, а состоит из общей материи.

Во-вторых, небо неуничтожимо, значит, [для него] требуется иная материя, чем земная. Отвечаю: этот аргумент ничего не стоит, хотя и считают ныне перипатетики, что он имеет большой вес. Пусть даже небо было бы неуничтожимо, однако из этого не явствует, что у него должна быть другая материя, так как это случалось бы не из-за материи, а из-за формы или акцидентов, как не явствует, что у льва другая материя, чем у камня, хотя тот живой, а этот нет. Сказал бы Аристотель: если философы знают из рождения и уничтожения, что в телах есть материя, которая может утрачивать предыдущую и приобретать новую форму, то должны знать, что ничто не рождается и ничто не уничтожается. Отвечаю: а откуда нам известно, что там есть другая материя? Такая аргументация ошибочна, а именно: от отрицания антецедента к отрицанию консеквента. Значит, если не будет других суждений, мы не сделаем выводов, а скажем, что ничего не знаем. Откуда же знает Аристотель и другие? Чтобы наша мысль казалась вероятнее,

3. утверждаю, во-вторых: небо тоже подлежит изменениям, что ясно видели и другим демонстрировали очень старательные астрономы — и по явлениям новых, а также исчезновениям отдельных звезд, как свидетельствуют коимбрийцы и многие другие; и из наблюдений солнечного тела, в котором, замечали, выступают и расползаются какие-то большие пятна, — об этом ниже скажу подробнее. Однако если бы и это не было замечено, то можно ли говорить, что на небе ничего не меняется, если люди ничего такого не видели? А они могли бы видеть там, что изменяются какие-то маленькие вещи, очевидно. не больше наших растений и животных. Отсюда же огромные массы звезд, и во много раз больше земного шара, выглядят очень маленькими […]

²³⁸

Глава V. ДЕЛИМЫ ЛИ НЕБЕСА И МОГУТ ЛИ БЫТЬ КОГДА-ЛИБО РАЗДЕЛЕНЫ?

2. Утверждаю: небо как и Землю, необходимо зачислить к уничтожимым телам… истинность утверждения нельзя брать под сомнение лишь потому, что нет противоречащей мысли. Мнение же Аристотеля и тех, кто к нему прилепился, как моллюски и ил к подводному камню, является единственным аргументом в этом деле, поскольку они не допускают никаких случаев разрушения на небе. Однако такое мнение ложно, как я уже кратко доказал из сведений внимательнейших наблюдателей.

Во-первых, странно, что эти авторы только потому приписывают небу неуничтожимость, что не видят его уничтожения. Да и как они хотят видеть, если самые огромные массы звезд, некоторые из них намного более чем в сто раз больше Земли, кажутся нам маленькими шариками?

Во-вторых, Симплиций (не знаю кто, ибо не значится полное имя) у Галилея — спутника великого вождя Этрурии, философа и выдающегося математика, в диалоге 1 «О движении Земли», стр. 40 говорит, что античные авторы передают, будто горы Абила и Калпа с другими меньшими горами были Геркулесовыми столбами — твердой землей, преграждающей океан. Когда же эти горы по какой-то причине распались, допустив, чтобы в открытое пространство ворвались морские воды, тогда Средиземное море залило сушу. Нет сомнения, что такое изменение могли бы видеть жители Луны, если бы они там были и мы могли бы о них знать. Потому и нам, жителям Земли, могут быть видимы подобные изменения на Луне. Однако ничего такого на Луне не случалось, как утверждают. Значит, нельзя твердить, что какое-то небесное тело подлежит разрушению. Таков Симплиций, но он ничего не дает.

Во-первых, я считаю, что за целый век невозможно было найти таких бездельников, которые бы ничего другого не делали, а терпеливо наблюдали бы Луну, и потому, если бы там и произошло что-нибудь подобное, мы случайно могли бы об этом не знать. Во-вторых, если на Луне не случилось ничего такого, то можем ли мы утверждать, что ничего подобного не случилось и на всем небе? Пусть бы даже случилось на восьмой сфере, так нам оно было бы совсем невидимо, оттуда не был бы виден не то что разлив одного моря, но и вся Земля, если бы ее туда перенести. В-третьих, если даже на всем небе никогда не случалось ничего такого, так можем ли мы утверждать, что там нет никаких изменений? Можем ли мы из разлива Средиземного моря быть убеждены в изменениях Земли? Не очень убедительно это мнение Симплиция.

В-третих: никогда, говорят, не видели, чтобы появилось новое созвездие или погибло старое. Отвечаю: но мы никогда не видели и не слышали, чтобы была уничтожена вся Земля, хотя, однако, никакая новая Земля ни родилась, ни эта старая не уничтожена. Тем не менее родились новые созвездия — это неоднократно видели и всем точно пальцем указывали математики в году Христовом 1572. По свидетельству всех наблюдательных астрономов, в созвездии Кассиопеи появилась новая звезда и после двух лет исчезла. В 1604 г. была видима другая новая звезда. Кроме того, выдающиеся астрономы и этот гигант Тихо Браге наблюдали, что над лунной сферой рождались и исчезали многочисленные кометы. И то, что на поверхности Солнца (это слова Галилея Линцейского в диалоге 1 «О движении Земли», стр. 43) благодаря телескопу наблюдается возникновение и деление густых темных пятен, похожих на околоземные облака. Многие из них так громадны,

²³⁹

что намного превышают не только средиземноморскую впадину, но и целую Африку и всю Азию. И хотя некоторые утверждают, что этих пятен нет на Солнце, а они являются звездами или другими темными телами, которые, проходя мимо Солнца, то приближаются к нему, то отходят, создавая видимость, будто они размещены на Солнце, и то появляются, то исчезают. Однако Галилей Линцейский справедливо это все легко отрицает; он трояким очень красивым доказательством убеждает, что эти пятна есть на Солнце, и то появляются на нем, то исчезают. Первое: потому что такие многочисленные пятна, как видно, появляются и исчезают посредине солнечного диска, а если бы мы проходили мимо Солнца, то было бы заметно и у краев, как они наступают и отходят. Второе: потому что эти пятна вместе с Солнцем двигаются по кругу, и их движение свидетельствует, что близкие к краю движутся медленнее по сравнению с движением тех которые посредине. Третье: контуры пятен у краев очень густые по сравнению с теми, что появляются посредине диска, потому что посредине в частичках видна для наблюдателя полная величина — каковы они на самом деле; из-за кругового вращения шара отодвинутые вверх кажутся более сплюснутыми. По сему видно, что эти пятна и есть на Солнце и никак не имеют сферической формы, которую имели бы, будь они звездами, ибо только сфера со всех сторон выглядит одинаково сферически и похожа сама на себя. Эти же пятна плоские, иначе они выглядели бы по-другому в центре, чем у краев диска. Итак, благодаря этому исчезает выдуманная Аристотелева неуничтожимость небес.