Георгий Конисский - Кашуба Мария Васильевна - Страница 18

При всем большом доверии к ощущениям, Конисский, однако, не абсолютизирует эту ступень познания. Ощущения могут обманывать человека, например, отдаленные тела кажутся меньше, чем они есть на самом деле, граненые представляются круглыми, на расстоянии изменяется цвет, нам кажется, что Земля стоит, а Солнце движется, и т. п. И все-таки без ощущений невозможно обойтись, ибо они — исходный пункт познания. Конисский не сомневается в истинности данных чувственного восприятия вообще, но полагает необходимым подтвердить эту истинность рядом экспериментов, опытом, ибо отклонения от истины, считает он, случаются не по природе самих ощущений, а по различным объективным причинам, которые можно легко исследовать и объяснить: «Существуют три помехи ощущению, а именно: большая отдаленность объекта, несоответствие среды и органов [чувств]» (там же, 306). Сам профессор широко пользуется данными научных экспериментов, иллюстрируя то или иное утверждение, — намного шире, чем это делал его предшественник Ф. Прокопович, тоже высоко ценивший в свое время экспериментальное знание. Опираясь на данные научных экспериментов, Конисский «исправляет» неточности Писания. Признавая небесные сферы и их количество, установленное Коперником, профессор подвергает сомнению существование эмпирея — недвижимой сферы вечного огня, о которой твердили теологи, поскольку «она не доказывается никаким естественным способом и подтверждается лишь Священным писанием и предположениями» (5, 233). Эксперимент для профессора является достаточной основой для опровержения основного религиозного тезиса о сотворении мира из ничего. Все материальные вещи, утверждает он, имеют свою материальную причину. Здесь Конисский приводит многочисленные эксперименты ученых по вопросу размножения живых существ (см. там же, 236–238). Вспомним при этом, как высоко ценил опыт и опытное знание М. В. Ломоносов. Он считал опыт тем фундаментом, на котором можно строить познание природы. Именно такая тенденция сыграла плодотворную роль в дальнейшем развитии отечественной философской и естественнонаучной мысли.

Объясняя, как от ощущений, восприятий, понятий познание идет к выработке научного знания, Конисский подчеркивает связь практического и теоретического знания. Для профессора важно то, что практический опыт есть основа знания. Не отрицая общепринятого в те времена деления наук на теоретические и практические, он склонен, однако, считать каждую науку и теоретической, и практической одновременно, и такой является в первую очередь, согласно Конисскому, логика — наука о мышлении. Особенно ценно его мнение о практической направленности разума: «Разум, когда действует на практике, не успокаивается на познании объекта, а стремится к другим действиям, т. е. он практичен в употреблении» (там же, 60). Деятельность разума, присущая каждому человеку как его специфическая черта, способна не только предоставлять самые простые знания — отражение данных природы, но и, обобщая эти данные, привести человека к приобретению совершенных, глубоких научных знаний. У Конисского нет сомнения в тесной связи деятельности разума с деятельностью органов чувств, каких бы высоких абстракций ни достигал интеллект в процессе своей деятельности. Абстрагирующая, обобщающая деятельность разума служит для лучшего и более глубокого познания явлений природы. «Разум, — говорит Конисский, — охватывает не только материальные вещи, но и те, которые не имеют связи с ними… правила аргументации, законы равенства и справедливости, ход времени и его деление…» (там же, 316). Изучению операций разума Конисский посвящает отдельный раздел философского курса — логику. Вещи, природа относятся к логике постольку, поскольку именно о них складываются понятия и заключения разума. Понятия выражаются в словах, и потому логика оперирует словами-понятиями, отражающими реальные вещи. Вещи, познанные через ощущения, отражаются в разуме человека как понятия этих вещей. Конисский называет их «первыми интенциями» в отличие от «вторых интенций» — понятий, отражающих понятия. Логика как наука практически оперирует первыми интенциями, так как они непосредственно связаны с окружающим миром и с операциями разума. Понятия понятий, или абстрактные понятия типа «субъект», «предикат», — искусственные, но они имеют место в операциях разума, «чтобы их искусственное размещение можно было свести к практике» (там же, 62). Конисский мыслит логику как науку, отражающую теоретическую деятельность разума, тесно связанную с практикой, поэтому и цель ее он считает чисто практической — приобретение знаний об окружающем мире. Знания эти можно приобрести при помощи и естественной, и искусственной «диалектики». Естественная диалектика — это простой способ мышления, «без доктрины и метода», она присуща необразованным людям и отражает закономерности природы без их обобщения. Искусственная диалектика более совершенна — это «само искусство мыслить или сбор многочисленных интеллектуальных навыков о способе знания» (там же, 65). Конисский считает, что без естественной диалектики невозможно получить знания об окружающем мире, она необходима во всех случаях, ибо дает нам самые простые знания — отражение закономерностей природы. Искусственная же диалектика необходима для получения совершенных, глубоких научных знаний, ибо только она учит, как правильно определять, разделять, аргументировать.

Упорядочение материала, доставленного посредством ощущений, тесно связано с первой операцией разума — образованием понятий. Говоря об этой главнейшей функции разума, нельзя не сказать о решении Конисским одной из важных проблем средневековой философии — проблемы универсалий.

Первая операция разума состоит в том, что, восприняв какую-либо вещь, он образует в себе определенное ее отражение. Это отражение оформляется как понятие. Понятия — это знаки вещей материального мира. Они разные: понятия первого порядка — прямые отражения вещей, уже упомянутые «первые интенции», понятия второго порядка — отражение понятий, «вторые интенции». Всестороннюю глубокую характеристику понятий профессор представляет согласно традиции, принятой в средневековой философии. Для нас особенно важно, что Конисский, следуя здесь Аристотелю, указывает на тесную связь понятий с реальными вещами, подчеркивает, что логическое понятие — отражение реальной вещи. Спор номиналистов и реалистов, касающийся природы общих понятий — универсалий, вспыхнул с новой силой в эпоху расцвета естественных наук. Спор этот возродили последователи Фомы Аквинского, пытаясь побороть материалистические и атеистические учения, распространявшиеся с развитием естествознания. Особенно важное значение в этих условиях приобрел гносеологический аспект проблемы универсалий. Номиналисты и умеренные реалисты соглашались, что универсалии существуют «после вещи», в человеческом разуме как понятия, концепты. Расходились они лишь в характеристике природы этого концепта. Номиналисты утверждали, что концепт — только обычное название отдельной вещи. Фома Аквинский и томисты признавали, что понятия существуют в вещах как их сущность, до вещей — в божественном разуме как идеи, после вещей — в человеческом разуме как абстрагированная форма.

Конисский понимает важность познания природы универсалий и уделяет этому вопросу огромное внимание. «Эта доктрина способствует не только изучению категорий, — утверждает он, — но и всей философии, потому что без знания ее вообще не может возникнуть никакая наука, никакое познание» (5, 68). Поскольку все отдельные вещи и явления в природе непостоянны и изменчивы, то, не пользуясь универсалиями, мы не могли бы иметь знания об отдельных вещах. Профессор характеризует универсалию как то, «что способно одно быть во многих вещах или говорить о многих отдельно и однозначно» (там же, 13). Причем он добавляет, что универсалия не должна необходимо присутствовать фактически во многих вещах или в действительности говорить о многих, достаточно, что она может быть во многих вещах или может для многих быть предикатом. С целью более четкой формулировки своего понимания универсалий Конисский детально анализирует положения Платона, стоиков, перипатетиков, номиналистов. Мысль Платона о существовании общих для всех отдельных вещей природ, или идей, совершенно от вещей обособленных, Конисский решительно отвергает. Вслед за Аристотелем он называет учение Платона об идеях «пустой болтовней». Конисский откровенно высмеивает тех схоластических авторов, которые под идеей Платона понимали некий «неопределенный индивид», от которого берут начало все вещи. Он критикует и Боэция, и тех авторов, которые, подобно схоласту Фонсеке, видели в идеях Платона образцы всех вещей, существующие в божественном разуме: «Однако что бы Платон ни понимал под своими идеями, против его мысли скажу, во-первых: идеи Платона, принятые за природы, существующие оторванно от отдельных вещей, есть чистая выдумка» (там же, 69). Он твердо убежден, что все существующее в природе должно быть отдельным и ничто не может быть «чистой универсалией» (там же). «Подлинные универсалии, — говорит профессор, — есть объекты наук, а те образцы (идеи Платона. — М. К.) не являются таковыми; ибо, когда науки говорят о телах, формах и т. п., они не имеют в виду божественные идеи, так как никогда не думают о них, а о самих вещах» (там же). Критикует и отрицает он взгляды стоиков и крайних номиналистов, согласно которым термины и понятия, подставляемые ими вместо вещей, универсальны в предикации.