Ловушка для чужестранки - Рисова Лана - Страница 47

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая

Темные замерли в четырех длинах от меня, выстроившись в ряд, — прямо фрицы на расстреле, шакхар их побери, и медленно поклонились. Я кивнула в ответ, обращаясь к комочку под грудью: «Прости, миленький, так уж вышло».

Стоявший слева палач протянул руку с черной лентой. Завязать глаза? Э-э нет! А как же насладиться процессом?! Мой отказ послужил сигналом — лента была убрана, а арбалеты вскинуты. Довольно неприятное чувство! Я видела все три острия, направленные мне в грудь, и машинально окутала свою жемчужинку несколькими слоями плетений. Пусть тебе не будет больно!

Плести было очень легко, и я с усмешкой подумала, что можно было бы развлечься напоследок и погонять своих палачей по песочку. Мысль была интересна, но она запоздала — Торш поднялся в максимальную точку своего путешествия и спрятал все тени. В этот же момент болты с легким шелестом покинули свои ложа.

Я задержала дыхание, следя за каждой из приближающихся смертей, и, не выдержав, зажмурилась, пропустив самое главное. Когда секунду спустя ничего не произошло и мои глаза недоуменно открылись, я увидела, что болтов нет как не бывало, два палача лежат без движения на песке, а третий уже подхватывает меня на руки и несется к спасительной двери. Одновременно открывается противоположный вход и на площадь высыпает пара эштеронов и кучка плетунов.

Вот это скорость! А как же ваши хваленые правила — у победителя, мол, есть фора и все такое? Тут, конечно, ситуация другая, но быстрота реакции меня впечатлила. Будто моя скромная персона дотянула до уровня государственного преступника!

Песок впереди поднялся волной, но, едва мы приблизились, тут же опал, впуская нас в единственную на этой стороне дверь. Мы ввалились внутрь, и дроу поставил меня на ноги, захлопывая створку за спиной и запечатывая засов.

— Бежать сама сможешь? — раздался приглушенный голос из-под маски, и темно-бордовые радужки насмешливо блеснули из прорезей для глаз.

Лиссанайя

— Еще бы, — усмехнулась я в ответ, и мы рванули в темноту коридора.

Теперь я понимала, почему у победителя возникала фора — ходы, извивающиеся змеями в разные стороны, образовали такой лабиринт, что, похоже, и сам выходящий не знал точно, в какую часть города попадет.

Дроу, бегущего впереди, это не касалось, он уверенно выбирал повороты, когда нужно, снижая скорость, чтобы я успевала нагнать его. К моему огромному удивлению, довольно скоро послышался шум погони. Ну почему нельзя оставить меня в покое?!

Темный чертыхнулся и пропустил меня перед собой.

— Осталось немного, поднажми, — процедил он.

Я помчалась сломя голову, понимая, что от скорости сейчас зависит моя жизнь. Через десяток-другой длин бежать стало труднее — дорога пошла в гору, и я почувствовала себя хьюршем, участвующим в скачках. Позади громыхнуло, взрывная волна придала нам ускорение, впечатывая в возникшую из пустого места дверь. Из-за того что она — слава Сестрам! — была не заперта, нас с ветерком вынесло на улицу. Хлопок повторился, что-то резко ударило меня сзади, и сознание потухло.

Ощущение было странное! Мне казалось, что я сплю в утлой лодчонке, которую непрерывно швыряет по волнам. Несмотря на это, просыпаться категорически не хотелось. Периодически до моих ушей доносились другие звуки, кроме рокота волн. Какая-то возня, голоса. Сначала женский, сочащийся лютой ненавистью, как ядом, потом знакомый мужской: надрывный и раздраженный, будто его обладатель страшно торопился, и из-за этого у него не получалось нечто важное.

— Оставь ее, Нидия! — Наконец в нем послышались удовлетворенные нотки. — Не забудь уничтожить портал!

— Пусть увидит мой прощальный подарок, — женский голос был тоже довольно знакомым, — позаботься об этом.

— Выполняй то, что я сказал! Тебя больше не касается судьба девчонки.

Женщина зашипела не хуже гадюки, но, видно, послушалась, потому что в следующее мгновение все звуки разом исчезли.

Я давно не просыпалась так тяжело. Сознание выплывало в явь какими-то урывками: то проясняясь, то снова погружаясь в беспамятство. Распухший язык не поворачивался во рту, невыносимо хотелось облизать высохшие губы, но никак не получалось. К горлу подкатывали волны тошноты, отступая лишь на короткое время. Короче, состояние как с нехилого перепоя, даже хуже, потому что в придачу я не чувствовала конечностей.

Ситуация только ухудшилась, когда я наконец окончательно пришла в себя. Все чувства нахлынули с удвоенной силой, принося с собой ноющую боль во всем теле.

Моя голова внезапно запрокинулась, а губ коснулся ободок кружки — спасительная влага! Утолив жажду, я наконец рискнула открыть казавшиеся воспаленными глаза, чтобы увидеть своего поильца. Не думала, что такое ничтожное действие принесет настолько плачевный результат. Под черепную коробку вонзилась сотня игл, да так, что я не удержалась от вскрика. Будто близился очередной выход, но я-то знала, что до него еще далеко! Сквозь волны накатывающей боли слуха касался какой-то бубнеж. На лоб опустилось нечто мокрое и холодное, оказавшееся тканью, и боль чуть схлынула.

Поднять веки было уже делом принципа, и, стиснув зубы, я исполнила задуманное. Перед глазами раскачивалась в воздухе фасетчатая физиономия локарна.

— Идзимн Маха! — Мое восклицание вышло хриплым сипением.

Из общей каши словарного потока, доносящегося из «говорителя», стали выстраиваться внятные фразы. Собственно, это была только одна фраза, но повторяемая без перерыва:

— Простите меня, лайнере, я так виноват. — Две дополнительные руки локарна были прижаты к груди и чуть подрагивали, тогда как основная пара прижимала кусок тряпки к моей голове.

— Чшшш, — зашипела я на инсектоида, пытаясь переждать новую волну боли. Неужели грядет незапланированный выход?

Я, видно, озвучила вопрос, потому что, сфокусировавшись снова на локарне, поняла, что теперь тот дрожит целиком, как осиновый лист под ураганом.

— Я вас умоляю, идзимн, оставьте трепыхания, что происходит? Толком объясните! Почему я не могу пошеве…

В этот момент что-то мелькнуло на самом краешке восприятия, заставив меня сильнее скосить глаза. Это что? Тени?

— Не поняла, мы в шинн-данне, что ли?

Унылая обстановка навевала именно такие мысли, к тому же сознание прояснилось настолько, что я смогла покрутить головой.

По спине пробежал холодок, приводя в тонус затекшие конечности. Я обнаружила себя полустоящей-полувисящей на тонких цепочках, охватывающих запястья и лодыжки. Растяжки шли к боковым стойкам из металла, образующим довольно угрожающую конструкцию с рычажками и колесиками. Не нужно обладать отменным воображением, чтобы понять, что именно со мной будет, когда махина придет в движение.

Вдобавок ко всему из каждого моего сустава торчало по длинной тонкой игле с головкой-бусиной на навершии. Страх сменился удивлением, каким образом мне удается стоять? И почему цепочки еще не отрезали мне кисти? Шиаду, дохлый снорг, таки упек меня в шинн-данн! И локарн туточки, никуда и не девался!

— Дайте воды, идзимн, — довольно грубо попросила я, а что мне оставалось делать, видя его истерику, поплакать-то я всегда успею.

Маха подчинился, снова поднося кружку к моим губам. Живительный поток опять пронесся по организму, и я вздохнула полной грудью, пытаясь провести диагностику. Иглы в голове пришли в движение, впиваясь в мозг! Так, ясно, плести я не могу — мысль пришла довольно поздно, только после того как вернулось сознание. Локарн все еще стоял рядом, хотя мне показалось, что вырубило меня надолго. За его ломаной фигурой снова мелькнули серые силуэты.

— Охрана, — шепотом выдавил Маха, отвечая на мой кивок в ту сторону.

• Предыдущая
• 47/63
• Следующая