Охота на льва - Петровичева Лариса - Страница 10

Стоп, сказал себе Кембери. Довольно. Не хватало еще впасть в религиозный фанатизм. Ты, Змеедушец тебя возьми, один из самых образованных людей Амье, а не какой-нибудь немытый крестьянин. Поэтому сейчас ты поедешь обратно в посольство и поразмыслишь о том, что делать дальше и чем может быть полезен этот странный доктор, кем бы он ни был – действительно Заступником или всего лишь самозванцем.

– Знаете, Ясимин, – задумчиво произнес посол. – Иногда природа играет с людьми самым необычным образом. Я разберусь что это – игра природы или иных сил. А вы, моя дорогая госпожа, пока помалкивайте о нашем маленьком открытии.

Значит, Третье пришествие.

Кембери был неплохо знаком со Святым Писанием и апокрифами: Третье пришествие Заступника на землю предвещало конец мира и суд над человечеством. Иманы халенских сулифатов, например, считали, что сперва начнется Аальх-мин-Кабр, священная война всех со всеми, и Заступник возьмет меч, чтобы собственными руками истреблять неверных. Затем последует Закатх-аль-эс-Нагар, огненный дождь с небес, который испепелит все плоды рук человеческих. Небо свернется в белый свиток, звезды осыплются во мрак, и Заступник воссядет на троне из слоновой кости, чтобы вершить суд над детьми своими. Правые и верные отправятся в небесные чертоги, чтобы вкусить благодати Божией, а еретики будут низвергнуты в серное озеро и пребудут там бесконечно – Заступник отвернет от них лицо свое.

В прежние времена Кембери неплохо знал одного из халенских вельмож: тот любил, бывало, устроиться жарким днем в тени и, попивая прохладный шербет, нараспев читать священные свитки с подробным поэтическим описанием и небесного блаженства, и мучений в преисподней. Схизматики амьенской церкви утверждали, что все будет просто. Заступнику не угодна ни война, ни небесный огонь, и он просто щелкнет пальцами и уничтожит мир, погрязший в грехе и разврате. Щелк – и станет тихо и пусто, как в начале времен, когда была лишь тьма над бездной, и лишь Дух Святой сиреневым пламенем носился над водой. Истинно верующие поносили еретиков на чем свет стоит и обещали, во-первых, явление Змеедушца, что соблазнит и увлечет две трети человечества на путь погибели, во-вторых, битву Великого Алого Дракона и Заступника, что сорвет с неба звезды и разрушит города и крепости земные, а в-третьих, суд, во время которого праведные будут награждены за верность Царю Небесному, а неверные исчезнут во веки веков, так что и памяти о них не останется.

Ни один из этих вариантов посла не привлекал. Он, конечно, любил в свое время помахать саблей, да и сейчас, став благородным господином, не отказался бы от ратной потехи, но чтобы так, до конца света воевать? В новом мире все решают не пушки, а дипломатия.

Кембери откинулся в кресле и перевел взгляд от книг к окну, за которым открывалась великолепная панорама аальхарнской столицы. Что ни говори, а война и разруха способствовали ее украшению – после изгнания амьенских войск город подняли из руин. К градостроительному плану приложил руку сам император – и прощайте, узкие кривые улочки, мрачные дома из темного кирпича и кривые разбитые дороги. Город рассекли широкие проспекты, высокие светлые дома и дворцы выросли вдоль улиц, а берега городских рек оделись в гранит. Возле моста Победы установлены были ростральные колонны, украшенные отрубленными носами амьенских кораблей, Кембери предпочитал появляться там как можно реже, однако и мост, и колонны были прекрасно видны из окон посольства, напоминая о том, кто победил и теперь вершит судьбы мира.

«Неужели в самом деле близится конец света? – подумал посол с какой-то грустной опустошенностью. – Вся наша жизнь, все труды, надежды и слава просто сгинут в никуда, словно их никогда и не было… Впрочем, это возможно только в том случае, если таинственный доктор – действительно Заступник, а не какой-нибудь хитроумный самозванец, что морочит голову императору Торну. Хотя так ли уж легко обвести вокруг пальца Торна?»

В дверь осторожно постучали, и в кабинет проскользнул Киттен – первый секретарь посольства и по совместительству боевой товарищ Кембери. После разгрома амьенской флотилии, когда уцелевших моряков, наскоро включенных в состав 1-й пехотной дивизии, бросили на отчаянный и безнадежный штурм столицы, Кембери и Киттен изрядно отличились в диверсионной работе. Подрыв трех столичных мостов был именно их работой, хотя, по большому счету, это потом никому не помогло… Ох какую кислую физиономию скривил император Торн, когда увидел господина посла и первого секретаря! Им случилось сойтись в схватке на поле битвы (за что Кембери действительно уважал аальхарнского императора, так это за то, что он никогда не прятался за солдатскими спинами в благоразумном отдалении), и Киттену удалось серьезно зацепить руку Торна, хотя тот потом и пробил амьенцу легкое – Киттен до сих пор кашлял в плохую погоду. Увидев первого секретаря на вручении верительных грамот, император машинально потер пострадавшее в бою предплечье, а потом отозвал Кембери в сторонку и жестко произнес:

– Держите своего коллегу как можно дальше от дворца, господин посол. Клянусь, если увижу его снова, то доведу начатое дело до конца. – Поэтому Киттен практически не бывал на приемах.

– Сделано, – сообщил первый секретарь, усаживаясь в кресло. – К старику приставлено наблюдение, к девушке тоже. Отследим их в течение седмицы, а там уже можно будет делать какие-то выводы.

– Да, все-таки рискованное это дело, – покачал головой Кембери. – Ведь, если что, император с нас шкуру спустит собственноручно.

Киттен самоуверенно отмахнулся.

– Пусть сначала докажет, что это мы организовали слежку. А мои молодцы будут помалкивать даже на дыбе. Не кипишуй, Вивид, все будет в порядке.

О подтвержденном сходстве личного врача императора с Заступником, изображенным на иконах, Кембери, разумеется, не сказал товарищу ни слова, обосновав необходимость наружного наблюдения проверкой слухов, полученных им из надежных источников. Киттен поверил и вопросов пока не задавал. Он вообще предпочитал сперва сделать дело, а уж потом спрашивать. Или не спрашивать – чтобы не терзаться муками совести.

– Да я и не кипишую, – вздохнул Кембери. – Просто привык все делать основательно.

– Не волнуйся, основательный ты мой, – хмыкнул Киттен.

На староамьенском его фамилия означала летящую пушинку, но ничего похожего на пух в облике первого секретаря посольства и близко не было: скорее он был похож на какую-то хищную рыбу, готовую в любой момент броситься на добычу и разорвать ее на куски. Вот и сейчас сидит вроде бы вальяжно, развалившись в кресле с томной аристократической небрежностью, но на самом деле внутренне собран, предельно внимателен и в любую минуту готов нанести удар.

– Готов к посту? – Кембери предпочел сменить тему. С завтрашнего для в Аальхарне и Амье начинался пост, с той разницей, что аальхарнцы отказом от пищи и радостей телесных поминали тридцатидневное бдение Заступника в пустыне, а амьенцы – дату исхода истинно верующих из языческих государств.

Киттен пожал плечами.

– Готов, конечно. Завтра поеду в храм Воздающей Длани каяться.

– Ты особо громко не разглагольствуй там, – посоветовал Кембери. – А то мало ли кто рядом приключится.

Розовый мрамор пола был теплым, словно кожа живого существа. Несса провела по нему ладонями и прижалась лбом. Главный столичный храм был полон народа: в первый день поста надлежало каяться и просить Заступника о спасении души.

Несса давно не была в церкви. Очень давно. На Земле осталось всего три действующих монастыря – да и те были скорее музеями, чем обителями духа. Теперь, стоя на коленях в храме, Несса чувствовала, что наконец-то вернулась домой. И пусть дом полностью изменился, и пока они с трудом узнают друг друга, но все-таки осталось нечто, не истребленное ни временем, ни расстояниями, – теплое чувство сопричастности к этому миру и этому месту.