Поль Гольбах - Кочарян Мусаел Тигранович - Страница 14

Непримиримо выступая против всяких отклонений в сторону религии, признания даже в завуалированной форме ее полезности для общества, человека, Гольбах решительно отвергает домыслы об извечном характере веры людей в бога, чудеса и в другие сверхъестественные явления. Он показывает преходящий характер религиозной веры. Религия, по его убеждению, существовала не всегда. Если бы мы откинули все предрассудки при изучении вопроса о религии, то должны были бы признать, «что представление о божестве отнюдь не дано нам природой, и было время, когда его не было у нас» (14, 431).

Во второй части «Системы природы» автор показывает путь развития религии от фетишизма к политеизму, а затем к монотеизму. Первоначально, говорит он, люди обожествляли сами предметы и явления природы.

В «Карманном богословии» фетишизм определяется как «религиозное поклонение материальным и неодушевленным предметам» (22, 192). В «Системе природы» Гольбах пишет, что «первая богословская система вначале заставила человека бояться и почитать стихии, материальные и грубые предметы» (14, 367).

Так философ-материалист приходит к выводу, что развитие религии начинается не с веры в сверхъестественные силы, а с фетишизации явлений природы. Возникновение фетишистских представлений он объясняет незнанием естественных законов природы, невежеством, страхом, под влиянием которых первобытный человек наделял предмет природы разумом, страстями, намерением. Мысль о том, что религия в первобытном обществе являлась культом природы и стихии, в основном правильна. В религиозных представлениях первобытного человека получили фантастическое, искаженное отражение стихийные силы природы и бессилие перед ними людей. Но так как природа не однообразна в своем воздействии на человека, то, следовательно, фантастические представления о божестве не могут быть одинаковыми и постоянными. «Греки,— писал Гольбах,— называли природу божеством с тысячей имен... Все языческие божества были просто природой, рассматриваемой с точки зрения различных ее функций и сторон... Различные точки зрения на природу породили многобожие и идолопоклонство» (там же, 381). Так в религии в искаженном виде отражаются отношения между людьми, жизнь общества. Религия имеет земную основу. Жизнь богов мало чем отличается от жизни людей: что на земле, то и на небе, только в чудовищно преувеличенных размерах. Отстаивая тезис о том, что «человек создает бога по своему образцу», Гольбах ссылался на высказывания Ксенофана, Цицерона, Монтеня и др. «Ксенофан говорил, что если бы быки и слоны умели ваять или рисовать, то они, разумеется, изобразили бы божество в своем собственном виде и п этом отношении были бы не менее правы, чем Поликлет или Фидий, придавшие ему человеческую форму» (там же, 386). В языческой мифологии древних, отмечает философ, сохранилось поэтическое, конкретно-чувственное отношение к миру. Боги представлялись людям в человеческом облике, который еще не был извращен и мистифицирован до неузнаваемости, как в христианстве.

Гольбах правильно утверждал, что боги первобытного человека являются фантастическим отражением господствующих над людьми сил природы, но то обстоятельство, что в классовом обществе боги и духи все больше становятся фантастическим отражением в сознании людей господствующих над ними общественных отношений, еще не могло быть выявлено. Домарксистский атеизм не отличал религиозные представления доклассового общества от религии классового общества.

Все французские материалисты существенной причиной возникновения религии, наряду со страхом перед стихийными силами природы, считали обман людей со стороны священнослужителей. Подобно Мелье, Гольбах указывает, что религия была «придумана», «сочинена», «изобретена» жрецами с корыстной целью. Религиозные представления люди получили по традиции, наследованной от предков, а в итоге их авторами «были наши предки — невежественные дикари или, если угодно, искусные законодатели, сумевшие использовать страх, невежество и легковерие наших предшественников и подчинить их себе» (14, 431).

Страх, бессилие, обман действительно участвуют в возникновении религиозных представлений. Французские материалисты, в том числе и Гольбах, не понимали, однако, что обман, невежество и страх сами обусловлены более глубокими причинами. Говоря «страх создал богов», «старый» материализм выводил психологические корни религии, в том числе чувство страха, из натуралистически понятой природы и не видел социальную обусловленность этого страха.

Марксизм выводит сущность человека из совокупности общественных отношений. Психологические явления, в том числе и страх, современный материализм рассматривает не натуралистически, а как опосредствованные определенными общественными отношениями. Говоря о происхождении религии, Маркс в одной из ранних своих работ — «К критике гегелевской философии права» — так характеризует связь между человеком, классово-антагонистическим обществом и религией: «Человек — это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они — превратный мир» (1, 414).

При всей своей исторической и классовой ограниченности критика религии Гольбахом и другими французскими материалистами сыграла огромную прогрессивную роль. Их атеизм явился по существу теоретическим выражением классовой борьбы революционной буржуазии против реакционных сил, в том числе католической церкви.

Борьба против религиозной идеологии и засилья церковников велась и до энциклопедистов. Передовые мыслители Франции вписали много ярких страниц в летопись этой борьбы. Монтень, Бейль, Мелье, Ламетри, Вольтер своими произведениями наносили чувствительные удары по мракобесию и схоластике. Гольбах продолжил и развил дальше их дело. Его критика религии и церкви как опоры деспотизма имела самое непосредственное отношение к политической борьбе против феодальной действительности. Мыслитель понимал, каким страшным злом для народа является церковь с ее огромным, широко разветвленным аппаратом, насчитывающим во Франции сотни тысяч священнослужителей самых различных рангов и званий, которых он справедливо считал верными слугами тиранов. Гольбах смело разоблачает связь религии и церкви с феодально-абсолютистским строем. В своих произведениях он показывает, что тирания и церковь одинаково враждебны народу, что между ними существует теснейшая связь, союз и сговор, что церковь прикрывает своим авторитетом дикий произвол и жесточайшие насилия. «Во все времена деспоты с успехом использовали влияние духовенства для порабощения народов и удержания их в цепях» (15, 311). Тираны и священнослужители образовали союз, цель которого — увековечение эксплуатации несчастных подданных (см. там же), говорит он. Как религия и церковь, так и феодальный государственный строй, являясь порочными в самой своей основе, преследуют единую цель — держать в угнетении народ. Поэтому они теснейшим образом связаны между собой и поддерживают друг друга. Государи называя себя богами на земле, используют религию лишь для более чудовищного угнетения и закабаления своих народов (см. 16, 129).

Все несправедливости и социальные беды, по мнению Гольбаха, являются результатом жестокого союза между тиранией и суеверием. Обращаясь к историческим фактам, он разоблачает пагубные последствия этого союза. Религия христиан ставила задачу обеспечить безопасность тиранов. Она проповедует смирение и не разрешает восставать против тиранов и деспотов (см. там же, 30). Именно небу, заключает он, мы обязаны теми оковами, которыми пользуются для того, чтобы сковывать «умы смертных».

Гольбах неоднократно подчеркивает, что религия направляет взоры людей на небо, с тем чтобы помешать им видеть истинные причины своих бедствий и применять в борьбе с этими причинами те средства, которые дарованы им природой. «...Обманывая людей от имени богов, суеверия заставляют их трепетать у ног королей» (15, 295).