Однажды на Меркурии - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 3
- Предыдущая
- 3/6
- Следующая
Крипи кивнул, бледные глаза его мигнули.
Крэйг повернулся на каблуках и начал снимать с себя пижаму.
— Крипи. — резко произнес он, — сейчас же берите револьвер, спускайтесь в комнату управления и запритесь там. Никуда не выходите, пока я не вернусь. И не впускайте никого
Он пристально посмотрел на старика:
— Вы понимаете? Ни-ко-го! Если вас вынудят — стреляйте. Но смотрите, чтобы никто не дотрагивался до рычагов.
Крипи вытаращил глаза и глотнул слюну.
— Разве будут неприятности? — спросил он дрожащим голосом.
— Не знаю, — отрезал Крэйг, — но хочу узнать.
Внизу, в гараже, Крэйг сердито глядел на пустое место, где должна была стоять машина Пэйджа. Она исчезла! Вне себя от злости Крэйг подошел к баллонам с кислородом. Замок стойки не поврежден. Он вставил ключ. Крышка отскочила; все баллоны на месте, стоят рядком, прикреплены к перезарядной установке. Не веря своим глазам, Крэйг стоял и смотрел на баллоны.
Все на месте! Значит, Пэйдж отправился на машине без достаточного запаса кислорода. Это означает, что он погибнет мучительной смертью в пустынях Меркурия.
Крэйг повернулся, чтобы идти, но вдруг остановился. В мозгу его мелькали мысли. Нет никакого смысла преследовать Пэйджа. Глупец, наверное, уже мертв. Самоубийство — иначе и не назовешь его поступок. Настоящее самоубийство. И ведь он предупреждал Пэйджа! Ему, Крэйгу, предстоит работа. Что-то случилось там, у пространственного облака. Он должен утихомирить мучительные подозрения, копошащиеся у него в мозгу. Кое в чем ему надо убедиться. Ему некогда преследовать покойников. Проклятый дурак, самоубийца. Он просто спятил — вообразил, что поймает Цветной Шар.
Крэйг выключил линию, яростно завинтил кран баллона, разъединил связь и вынул баллон из стойки. Баллон был тяжелый. Таким он и должен быть, чтобы выдержать давление в 200 атмосфер.
Когда он направился через гараж к машине, кошка Матильда сбежала по сходням вниз и сразу же запуталась у него под ногами. Крэйг споткнулся, чуть не упал, но с большим трудом удержался на ногах и выругался с тем красноречием, которое достигается долгой тренировкой.
— Мя-я-у, — общительно отозвалась Матильда.
Есть что-то нереальное в солнечной стороне Меркурия, и это скорее ощущаешь, чем видишь. Солнце оттуда кажется в девять раз больше, чем с Земли, а термометр никогда не показывает ниже 340°С. В этой ужасающей жаре, усиливаемой палящими излучениями, извергаемыми Солнцем, люди вынуждены носить фотоэлементные космические костюмы, ездить в фотоэлементных машинах и жить на Силовой Станции, которая сама есть не что иное, как мощный фотоэлемент. Электрической энергией можно управлять, но жара и излучения почти не поддаются контролю. Скалы и почва рассыпаются там в пыль, исхлестанные бичами жары и излучений. А горизонт совсем близко, всегда нависает над головой, словно край света.
Но не это делает планету такой странной. Дело скорее в неестественном искажении всех линий, искажении, которое трудно уловить. Быть может, ощущение неестественности вызвано тем, что чудовищная масса Солнца делает невозможным существование прямой линии, она заставляет отклоняться магнитную стрелку и будоражит самую структуру космического пространства.
Крэйг все время ощущал эту неестественность, пока мчался по пыльной равнине. Машина зашлепала по жидкой лужице, с шипением разбрызгивая не то расплавленный свинец, не то олово. Однако Крэйг не заметил этого: в мозгу его громоздились сотни несвязных мыслей. Его острые глаза следили через прозрачный щит за углублениями, оставленными машиной Кнута. Баллон с кислородом тихонько свистел, атмосферный прибор потрескивал. Но вокруг было тихо.
Оглянувшись, Крэйг заметил, что за ним как будто следует большой синий Шар, но скоро забыл о нем. Крэйг посмотрел на карту с нанесенными на нее координатами завихрения. Осталось всего несколько миль. Он уже почти на месте.
С виду никаких признаков облака не было, хотя приборы нащупали его и занесли на карту, когда Крэйг приблизился к нему. Быть может, если стоять под прямым углом к завихрению, можно было бы различить слабое мерцание, колебание, как будто смотришь в волнистое зеркало. Пожалуй, больше ничто не указывало на его присутствие. Непонятно, где оно начиналось, где кончалось. Нетрудно было войти в него даже с приборами в руках.
Крэйг вздрогнул, вспомнив о первых межпланетниках, которые попадали в такие завихрения. Отважные астронавты дерзали приземляться на солнечной стороне, осмеливались путешествовать в космических костюмах старого образца. Почти все они погибали в излучениях, буквально сваривались. Некоторые уходили в сторону равнин и исчезали. Они входили в облако и как будто растворялись в воздухе. Собственно, воздуха-то никакого и не было — не было вот уже много миллионов лет. На этой планете все свободные элементы давным-давно исчезли. Все оставшиеся элементы, кроме разве тех, что залегали глубоко под землей, были так прочно связаны в соединениях, что их совершенно невозможно было высвободить в достаточных количествах. По этой же причине и с Венеры был начисто сметен жидкий воздух.
Следы, оставленные машиной Кнута в пыли и на камнях, были очень отчетливы — сбиться с дороги было трудно. Машина немного подскочила вверх, потом нырнула в небольшую впадину. И в центре впадины Крэйг увидел причудливую игру света и темноты, как будто он глядел в зеркало.
Вот оно — пространственное облако!
Крэйг посмотрел на приборы — у него захватило дух. Вот это величина! Продолжая ехать по следам Кнута, Крэйг скользнул во впадину, все приближаясь к тому зыбучему, почти невидимому пятну, которое было завихрением. Тут машина Кнута остановилась. Кнут, очевидно, вышел из нее и поднес приборы поближе к завихрению; его следы пробороздили мелкую пыль. Затем он вернулся обратно… остановился и снова приблизился к облаку. И там…
Крэйг резко затормозил, с ужасом глядя сквозь прозрачный щит. Пульс бешено застучал в него в горле. Крэйг спрыгнул с сиденья и поспешно стал натягивать космический костюм. Выйдя из машины, он направился к темной груде, лежавшей на земле. Он медленно подступал ближе и ближе, и страх тисками сжимал ему сердце. Наконец он остановился. Жар и излучения сделали свое дело: сморщили, высушили, разрушили — но сомнений быть не могло. С земли на него смотрело мертвое лицо Кнута Андерсона!
Крэйг выпрямился и огляделся вокруг. Цветные Шары танцевали на холмах, кружась и толкаясь, — молчаливые свидетели его страшного открытия. Один из них, синий Шар, который был крупнее остальных, последовал за машиной во впадину; сейчас он беспокойно раскачивался метрах в пятнадцати от Крэйга.
Кнут сказал: “Забавно”. Он прокричал это, голос его трещал и колебался, заглушаемый мощными излучениями. А Кнут ли это был? Может быть, он уже умер, когда послание его дошло до Крэйга?
Крэйг оглянулся. Кровь стучала в него в висках. Не Шары ли виноваты в смерти Кнута? А если это так, то почему они не трогают его, Крэйга? Вон сотни их пляшут на холме. Если это Кнут лежит здесь, вглядываясь мертвыми глазами в черноту пространства, то кто же тот, другой, вернувшийся назад?
Значит, Шары выдают себя за людей. Возможно ли это? Конечно, они превосходные мимы, но вряд ли уж настолько. Всегда есть что-то неправильное в их подражании — что-то нелепое и фальшивое. Ему припомнились глаза Кнута, возвратившегося в Центр, — их холодный, пустой взгляд, какой бывает у безжалостных людей. От этого взгляда мурашки забегали у Крэйга по спине. И этот Кнут, который так плохо играл в шахматы, выиграл шесть раз подряд.
Крэйг снова оглянулся на машину. Цветные Шары по-прежнему плясали на холмах, но большой синий Шар исчез. Какое-то неуловимое гадкое ощущение заставило Крэйга обернуться и посмотреть на завихрение. На самом краю завихрения стоял человек. Крэйг безмолвно глядел на него, не в силах сдвинуться с места.Человек, стоявший перед ним на расстоянии сорока футов, был Кэрт Крэйг!
- Предыдущая
- 3/6
- Следующая
