Джон Локк - Зайченко Георгий Антонович - Страница 28

В отличие от Гоббса, который считал, что естественное право — это полная «свобода делать все то, что… является наиболее подходящим» (19, т. II, стр. 155), в условиях «войны всех против всех» (19, т. II, стр. 154), Локк полагает, что полная свобода при естественном праве определяется границами закона природы. Но что же в таком случае представляет собой закон природы? «Естественное состояние, — утверждает Локк, — имеет закон природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого; и разум, который является этим законом, учит всех людей, которые пожелают с ним считаться, что, поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе или собственности другого» (6, т. II, стр. 7). Таким образом, согласно Локку, несмотря на то что в естественном состоянии отсутствуют государственные институты, стоящие на страже прав индивидов, это состояние не является выражением социального хаоса и войны всех против всех.

В этой связи проводимое Локком различение между жизнью людей в естественном состоянии и в политическом обществе, организованном на государственных началах, не носит столь радикального характера, как у Гоббса. Правда, это ему удается путем фактического перенесения ряда институтов, характеризующих государственную организацию общества, в естественное состояние. В частности, он утверждает: «…в естественном состоянии каждый обладает исполнительной властью, вытекающей из закона природы» (6, т. II, стр. 11). Различие между естественным состоянием и государственной организацией общества оказывается чисто количественным: исполнительная власть как функция всех людей в естественном состоянии оказывается функцией специального исполнительного органа в государстве. А то, чем в государстве должен руководствоваться законодательный орган, — закон природы, уже фактически действует, согласно Локку, в естественном состоянии. Близкое к Локку решение вопроса об отношении естественного и государственного (гражданского) состояний людей дает и Спиноза. Как отмечает В. В. Соколов, «в отличие от Гоббса Спиноза не проводит резкой грани между двумя статусами, естественное состояние у него более органично переходит в состояние гражданское. Если у Гоббса в последнем прекращается действие естественного права и источником права становится государственная власть как единственная обладательница верховного суверенитета, то Спиноза и в условиях гражданской жизни оставляет в силе естественное право» (35, стр. 320–321).

При сопоставлении взглядов Локка, Гоббса и Спинозы неизбежно возникают вопросы: каково историческое значение этих теорий естественного права и происхождения государства?

Несмотря на различия рассматриваемых теорий, объединяющей их всех чертой является представление об уникальной, неизменной, вечной природе человека. И уже в этом заключался противоречащий реальному ходу истории, а следовательно, и науке антиисторизм всех этих теорий. Правда, в облике метафизически абсолютизированного индивида как потенциального гражданина государства, организованного в соответствии с естественным законом, в этих теориях практически фигурирует идеализированный индивид буржуазного общества.

А из этого возникает целый ряд важных следствий. Несмотря на идеализацию и связанную с этим фактическую мистификацию природы буржуазного общества, объективно в этих теориях феодализму противопоставляется новый тип личности и новый тип общества, поднимавшие человечество на более высокую ступень общественного прогресса. Правда, об идеализации в полной мере нет смысла говорить, имея в виду теорию Гоббса. На самом пороге буржуазной эры Гоббс нарисовал беспощадный портрет необузданного буржуазного эгоизма, разгула индивидуалистических страстей (человек человеку волк), сдерживаемых государством-укротителем, чудовищем Левиафаном. Идеализация естественного состояния и в особенности устроенного в соответствии с законом природы гражданского общества ярко проявилась во взглядах Локка. Переход от естественного состояния к гражданскому обществу как результат общественного договора, согласно Локку, может «происходить только по воле и решению большинства» (6, т. II, стр. 56). Каждый человек, заключающий общественный договор, «уполномачивает общество или, что все равно, его законодательную власть создавать для него законы, каких будет требовать общественное благо… И это переносит людей из естественного состояния в государство» (6, т. II, стр. 51).

В еще более идеализированных тонах представляется жизнь человека в гражданском обществе, основанном на принципах разума и человеческой природы, Спинозе: здесь человек человеку бог. Обратной стороной медали такого рода идеализации является не только классовая ограниченность миросозерцания идеологов буржуазного общества. Классовое своекорыстие буржуазной демократии еще не осознается. Поэтому идеализация буржуазного общества и государства в XVII в. — это не сознательный, ханжески проповедуемый камуфляж, как это имеет место у современных идеологов буржуазии. В XVII в., в эпоху, когда новые общественнополитические институты буржуазного общества только закладывались и вели смертный бой с отжившими социальными институтами прошлого, будущее нового общества еще рисуется в идиллических тонах. И Локк, и Спиноза искренне верят в великую общечеловеческую освободительную миссию новых социальных учреждений. Как отмечает исследователь общественнополитических взглядов Локка М. Селигер, «внутренняя согласованность локковской доктрины естественного закона состоит в том, что она оправдывает специфическую концепцию политического процесса и участия народа в этом процессе, который должен поддерживаться в соответствии с разумом» (64, стр. 45).

И все же это лишь одна из тенденций в общественно-политических взглядах Локка. Этой тенденции противостоит другая, в рамках которой неравенство в собственности и даже отсутствие собственности у части людей Локк обосновывает неодинаковой разумностью и неодинаковым прилежанием людей. Английский исследователь Макферсон правильно отмечает: «…разумно заключить, что Локк смог принять оба решения вопроса о человеческой природе, потому что он имел одновременно две концепции общества, которые, будучи логически в конфликте, были получены из одного и того же конечного источника. Одна была атомистической концепцией семнадцатого века об обществе как массе недифференцируемых существ. Другая сводилась к понятию об обществе, образованном из двух классов, различаемых посредством уровня их разумности: тех, кто были „прилежными и разумными“ и имели собственность, и тех, кто не были „прилежными и разумными“, кто работал в самом деле, но только для того, чтобы жить, а не накоплять… Локк не осознавал противоречия между этими двумя концепциями общества, потому что обе… были элементами, перенесенными в его постулаты из его понимания его же собственного общества» (61, стр. 219, 220).

Противоречивость двух тенденций социологических взглядов Локка явственно сказалась на его понимании собственности. Что же такое собственность? «То, что человек извлек из предметов, созданных и предоставленных ему природой, — утверждает Локк, — он слил со своим трудом, с чем-то таким, что ему неотъемлемо принадлежит, — и тем самым делает это своей собственностью» (6, т. II, стр. 19). Таким образом, результат труда — это частная собственность. Такой исторической формы трудовой деятельности, которая создавала бы общественную собственность, Локк не допускает. Это противоречит его пониманию закона природы. Однако характерно, что, создавая иллюзию равных возможностей труда в условиях общества, построенного на принципе частной собственности, Локк вначале допускает ограничения размеров частной собственности: «Человек имеет право обратить своим трудом в свою собственность столько, сколько он может употребить на какие-нибудь нужды своей жизни… А то, что выходит за эти пределы, превышает его долю и принадлежит другим» (6, т. II, стр. 21).

Однако с развитием средств обмена (золото, серебро) люди будто бы по добровольному согласию пришли к решению, что «человек может иметь гораздо большее количество земли, нежели то, с которого он может использовать продукты» (6, т. II, стр. 31). Локк полагает также, что «золото и серебро… можно накапливать без ущерба для кого-либо» (6, т. II, стр. 31). В качестве собственности Локк определяет и саму личность человека (см. 6, т. II, стр. 19). Государство, одной из основных функций которого он считает охрану частной собственности, формально выглядит как гарант равных свобод и равных возможностей для всех людей.