Эпистемология классическая и неклассическая - Лекторский Владислав Александрович - Страница 30

Хотя психические процессы не обязательно сопровождаются субъективными переживаниями, тем не менее эти переживания (осознание чего-то как происходящего «внутри») играют определенную и при том важную роль. Традиционная, последекартовская философия и психология пыталась из процессов «внутренних» вывести процессы «внешние» (субъекту дан он сам и состояния его сознания; отсюда вопрос: как может он знать нечто о внешнем мире и о другом человеке и т. д.). Витгенштейн пытался показать невозможность того, что мы называем «внутренним», без «внешнего», невозможность существования субъективного как особого мира, невозможность приватного языка и т. д. Харре ставит иную задачу. Даны процессы интерсубъективной коммуникации, дискурсивные практики. Как из них может возникнуть нечто переживаемое как «внутреннее», как субъективное, как центрирующееся вокруг моего Я, отвечающего за мою психическую жизнь и за единство моей личности? Харре пытается ответить именно на этот вопрос в целом ряде своих работ. И для этого ответа он считает необходимым обратиться прежде всего к идеям Л. Выготского. Подход Харре очень интересен потому, что опирается не только на определенные философские соображения, но и пытается осмыслить ряд конкретных результатов психологических исследований.

Харре показывает, что вообще традиционное противопоставление «субъективного» и «объективного» в связи с изучением психических процессов теряет смысл. Процессы могут быть публичными по форме их выражения и коллективными по способу их осуществления, они могут · быть коллективными в последнем смысле, но приватными по форме их выражения, они могут быть приватными и в первом смысле, и во втором, наконец, они могут быть приватными, индивидуальными по способу осуществления, но публичными по форме выражения. То, что традиционно связывалось с «внутренним» миром, относится в строгом смысле слова лишь к третьему случаю. Харре пытается использовать знаменитую идею Выготского о том, как процессы, совершавшиеся между индивидами, участвующими в процессе речевого общения, становятся процессами «внутри» индивида, соответствующим образом преобразуясь.

Таким образом, идеи Выготского приобретают новый смысл и получают новую интерпретацию, попадая в контекст идей, возникших в иной философской ситуации и в иной культуре. В отечественной психологии идеи Выготского были восприняты прежде всего в рамках деятельност-ного подхода, в котором они были ассимилированы, но вместе с тем включены в состав концепции, которая исходила не из анализа актов речевой коммуникации, а из исследования взаимоотношений действий и операций в составе более широких по объему и содержанию единиц деятельности. Харре использует идеи Выготского в составе своей концепции, для которой деятельность как предмет психологического изучения неотделима от соответствующих речевых актов, которые сами в свою очередь рассматриваются как действия (коммуникация как действие, как создание, порождение чего-то).

Я не могу анализировать ряд интересных идей Харре, возникших в частности, как результат синтеза идей Витгенштейна и Выготского: выведение понятия Я из процесса развития речевых коммуникаций (и возможности существования индивида без Я в определенных типах культур и коммуникаций), культурно-исторический характер эмоций, процессы коллективной памяти, процессы распределенного (т. е. совершающегося между индивидами) мышления и т. д.

Особого внимания заслуживает принципиальная для Харре идея о том, что многие психические состояния часто бывают недоопределенными и получают определенность лишь в процессе речевых коммуникаций с другими. Тот или иной способ коммуникации определяет в этом смысле и психические феномены. Отсюда вытекает важное следствие в отношении возможности изучения психических феноменов. Ведь психолог, изучающий психические процессы, вступает в определенную коммуникативную связь с тем, кого он изучает. Не влияет ли в данном случае сам акт коммуникации на характер тех процессов, которые подлежат изучению? Харре считает, что влияет. В последних своих работах он все более подчеркивает следующую идею: задача психологии не в том, чтобы находить законы психической жизни, не в том, чтобы предвидеть и тем более контролировать действия других людей а в том, чтобы научиться понимать людей. То, что обычно считается психологическим экспериментом, в действительности является вовсе не экспериментом в строгом смысле этого слова.

Таким образом, взаимодействие идей Витгенштейна и Выготского порождает ряд интересных философских вопросов, относящихся к пониманию самой возможности знания в науках о человеке и характера этого знания. Мне представляется, что этот круг проблем заслуживает самого пристального внимания наших исследователей и демонстрирует возможности современного развития некоторых традиций отечественной философской и гуманитарной мысли.

В связи с подготовкой текстов для «Новой философской Энциклопедии» мне пришлось вновь обратиться к рассмотрению некоторых ключевых проблем и принципов эпистемологии. И вот тут-то стало ясно, что, во-первых, нельзя ныне анализировать эти проблемы, не учитывая их современного, т. е неклассического смысла, и что, во-вторых, необходимо пересмотреть некоторые догматически принимавшиеся в нашей эпистемологии положения. Речь идет не о только о понятиях так называемой теории отражения, но также и о смысле таких понятий, как ощущение, восприятие, объективность и многие другие. По всем этим вопросам мне пришлось четко формулировать свою позицию, которую в таком виде в нашей философии пока никто не высказывал (например, тезис о том, что ощущений, как они понимались в классической эпистемологии и психологии, не существует). Специально пришлось писать о теории отражения, как она у нас понималась, о так называемом субъект-субъектном отношении (которого, с моей точки зрения, не существует) и о многих других сюжетах. Читатель обнаружит выражение необычной для нашей литературы позиции практически во всех публикуемых здесь статьях. О некоторых проблемах у нас просто по сути дела не писали, например, о Я как проблеме эпистемологии, хотя эта проблема всегда была одной их основных тем классической философии и ныне является одной из наиболее дебатируемых в эпистемологии и психологии. О сознании и самосознании писалось на первый взгляд много, но действительные философские трудности, связанные с их пониманием, по сути дела просто обходились и не анализировались.

В совокупности данные статьи дают краткий очерк неклассической эпистемологии в ее сопоставлении с классической.

Раздел философии, в котором анализируется природа и возможности знания, его границы и условия достоверности.

Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако теоретико-познавательная проблематика может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии (софисты, Платон, Аристотель), хотя и в подчинении онтологической тематике. Теория познания оказывается в центре всей проблематики западной философии в XVII веке: решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип теории познания. Правда, сам термин «теория познания» появляется довольно поздно — только в 1832 г. До этого данная проблематика изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания, критика разума и др. (обычно термин «эпистемология» употребляется как синонимичный термину «теория познания». Однако некоторые философы, например, К. Поппер, относят к эпистемологии только изучение научного познания). Теория познания продолжала занимать центральное место в западной философии вплоть до середины XX века, когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки ее проблем и способов решения, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Возникает неклассическая теория познания. Вместе с тем в это время появляются философские концепции, которые либо пытаются отодвинуть теоретико-познавательную тематику на периферию фиЛософии, либо даже отказаться от всей проблематики теории познания, «преодолеть» ее.