Чего хотят вампиры - Никитина Елена Викторовна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая

«Решение принято», — отстраненно поняла я и почувствовала легкое головокружение. Ничего удивительного. Альбинос без труда прочитал все наши самые потаенные мысли, прошерстил чувства, пробежался по эмоциям. Он прекрасно знает, кто мы и с чем пришли, знает о нас даже то, о чем мы сами можем только догадываться. Ну или почти все.

Руки и ноги стали ватными, но пока еще продолжали держать. Тело словно окуталось какой-то липкой неприятной сетью. Больно почти не было, как при лечении зуба, когда заморозка не полностью подействовала, а тебе уже удаляют наболевший нерв. Я каждой клеточкой ощущала, что вот-вот лишусь чего-то очень важного, какой-то индивидуальной и неотъемлемой части себя, без которой жизнь будет только в тягость, а смерть не скоро придет на помощь.

— Прист лиир морр! Я, Стефианир Кронест, истинный вампир рода Исскуронов, пятнадцатая династия Трея, клан Зварру, связываю смерть Светланы Николаевны Назаровой со своей! И только право выбора решит наши судьбы! — как сквозь вату донеслось до моего слуха.

— Что он делает, ненормальный?! — шелестом ветра донесся до меня обреченный стон Карилена.

— Как смеешь ты, младшая ветвь клана Зварру, оспаривать уже принятое решение Лика Справедливых?! — зло зашипел желающий получить наши души представитель клана Веерху.

Его лицо омерзительно перекосилось от ярости. Еще бы! Вожделенная награда была так близко, а тут лезут всякие выскочки, с такта сбивают. Начинай потом все сначала.

Кстати, о выскочках. Как он себя сейчас назвал?!

Я медленно повернулась, бесцеремонно отстранив альбиноса, чтобы увидеть столь неожиданного защитника, и удивленно открыла рот. В распахнутых настежь дверях, тяжело опираясь о резной косяк, стоял… Стеф собственной персоной. Еще более худой, чем раньше, бледный почти до синевы и даже на первый взгляд очень-очень слабый, он тем не менее смотрел на совершаемое в галерее правосудие (если это действо можно так вообще назвать) твердо и уверенно. А за его спиной… Нет, это уже точно галлюцинация, всюду теперь мерещится клубящаяся непроглядная живая мгла.

— Клор тишр энш! — глядя мне в глаза, четко произнес он. Не знаю, что означают эти странные рычащие слова, но единственное, на что у меня хватило сил, это с робкой улыбкой выдавить из себя:

— Ты все-таки жив, вампирка…

И позорно потерять сознание.

Пришла я в себя от какого-то монотонного неприятного гудения. Глаза открываться не хотели, и мне стоило очень больших усилий разлепить тяжелые, словно с похмелья, веки. Тело болело неимоверно. А еще тошнило. Сильно.

И что со мной случилось на этот раз? Мне пересадили волосы Горгоны Медузы? Или сердце кентавра? А может, сразу неведомую зверюшку из меня сделали, эдакое ассорти в назидание некоторым? Судя по ощущениям, я недалека от истины. Белый, ничем не примечательный потолок остался равнодушным к моим страданиям и проливать свет на происходящее вокруг не торопился.

Противный, проникающий прямо в мозг звук продолжал раздражать каждую клеточку моего не слишком здорового уже второй раз за день организма. И один бог знает, каких невероятных усилий мне стоило повернуть голову, чтобы увидеть ту пакость, которая так бессовестно ухудшала мое и без того оставляющее желать лучшего состояние.

«Пакостью» оказалась странного вида сгорбленная пухленькая старушка, примостившаяся рядом со мной на стульчике и что-то без перерыва бубнившая себе под нос. То ли заговор какой читает, то ли сама с собой беседу ведет, не поймешь. Глаза закрыты, короткие пальцы нервно теребят край старенького, но довольно чистого передника, халат в дежурный цветочек, косынка под подбородком подвязана. Ни дать ни взять — бабулька из российской глубинки на завалинке. Ей бы семечки еще.

А вот комната оказалась той самой, где до сегодняшнего дня обретался мой благоверный горе-ученый. Если я здесь и рядом это чудо в платочке, то где Вадим?

— Что со мной было? — переждав очередной приступ тошноты вкупе с головной болью, тихо спросила я.

Сиделка подпрыгнула от неожиданности и, бодро вскочив, вполне связно запричитала:

— Ничего не знаю, ни о чем не ведаю.

— А вы кто? — продолжила я допрос.

— Ничего не знаю, ни о чем не ведаю.

— Где мой муж?

— Ничего не знаю, ни о чем не ведаю.

Приплыли. И у кого тут со здоровьем на самом деле проблемы?

Старушка, продолжая без остановки повторять дежурную фразу: «Ничего не знаю, ни о чем не ведаю», — засеменила к выходу. У двери, прежде чем скрыться в коридоре, она обернулась, и только тут я обратила внимание, что взгляд у нее не совсем нормальный. Отсутствующий какой-то, словно блуждающий в иных реальностях, без единого проблеска здравой мысли. Такой бывает у алкоголиков в последней стадии опьянения и у людей с психическими отклонениями. На алкоголичку бабка явно не тянула. А вот в том, что она человек, я даже не сомневалась. Просто чувствовала.

Размышлять над странностями вампирского окружения и над тем, что делают люди, пусть и не совсем нормальные, в логове кровопийц, не было ни сил, ни желания. Сейчас меня больше волновал вопрос собственного здоровья и еще парочка более насущных. Первый — что с Вадимом? А второй — что за ахинею нес неожиданно воскресший Стефианир на Лике Справедливых и чем мне это грозит в дальнейшем? Осталось только найти того, кто прольет свет на события, произошедшие уже после моей столь несвоевременной потери сознания.

Я осторожно повернула голову в сторону окна. Надо же немного осмотреться. И тут сердце пропустило удар, сразу заставив меня забыть о своем немощном состоянии. В самом углу, в кресле, свернувшись жалким беспомощным калачиком, лежал…

— Вадим… — срывающимся голосом позвала я. — Вадим, ты слышишь меня?

Тишина. Лишь занавеска белым саваном колыхнулась от легкого ветерка.

Первая же попытка встать окончилась полным провалом. Если головную боль и тошноту кое-как удалось пересилить, то с невероятной слабостью совладать не получилось. Все соки из меня, что ли, выжали? Ненавижу находиться в таком беспомощном состоянии! Причем как в физическом, так и в информационном.

— Что же ты наделал, Назаров… — прекрасно понимая, что уже ничем не смогу ему помочь, обреченно простонала я.

— Хр-р-р! — неожиданно ответили мне.

— Вадим, ты жив! — Я с нескрываемым облегчением приподнялась на локтях, чтобы окончательно убедиться в невероятной живучести своего благоверного. Я тут за него волнуюсь и без того сомнительное здоровье трачу, а он…

— Хр-р-р… быр-быр, уф-ф-ф, — емко и лаконично прохрапел муж, поведя ладонью перед лицом, будто отгонял налипшую паутину. Потом неуклюже перевернулся на другой бок, сложился все таким же компактным калачиком и, сладко почмокав во сне, опять затих.

Только сейчас я почувствовала витающий в воздухе терпкий раздражающий запах спиртного. Оказывается, эта бесстыжая профессорская рожа напилась до чертиков и теперь пребывает в блаженном небытие.

— Вот гад! — Я обессиленно откинулась на подушку. — Кто-нибудь объяснит, что все это значит?

Но долго терзаться сомнениями мне не дали. Едва я нашла положение, в котором все неприятные ощущения хоть немного притупились, меня почтил своим визитом Карилен.

— На ловца и зверь бежит, — себе под нос пробурчала я, стараясь по выражению его лица определить, с какими вестями пожаловал клыкастый гонец.

Не преуспела. Вампир был предельно серьезен и спокоен. С подобным видом можно сообщить равно как о кончине непутевого супруга, так и о его повышении в должности с расширением соответствующих полномочий.

— С твоим спутником все в порядке, он жив, — безошибочно определив причину моего беспокойства, сразу внес ясность Карилен. — Судя по всему, — острый неприязненный взгляд в сторону укомплектованного кресла, — двух бутылок крепленой настойки исключительно в лечебных целях ему хватило.

— Сколько-сколько настойки? — ошарашенно переспросила я.

— Три литра.

— А не многовато?

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая