Таэ эккейр! - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 35
- Предыдущая
- 35/69
- Следующая
Однако Орит и в мыслях не держал говорить ничего подобного. Он широким шагом пересек Общинный Дом, не останавливаясь, чтобы глянуть на недружелюбно замолкнувших обитателей Луговины, воздвигся над Хранителями, сунул свою громадную лапищу в поясную кису, а потом, повернув руку деньгами вниз и прикрыв ее другой ладонью, как заповедано обычаем, решительно высыпал свой дар в общинный кошель.
Общий вздох ветром пронесся по Дому, напрочь сдувая недавнее глухое недовольство.
Папаша Госс едва не крякнул, завидев, как резко дернулся вниз кошель в ручонках Шени. Ай да Орит! Оно конечно, сколько суланец денег положил, папаше Госсу было не разобрать – так ведь этого никому видеть и не положено. Никому и никогда. Общинный кошель недаром ведь еще и совестным именуется: клади, сколько совесть велит – и бери, сколько совесть дозволит. Нельзя подсматривать, кто сколько в совестный кошель кладет… так ведь папаше Госсу и подсматривать нужды нет. Денег он, что ли, на своем веку не видал? В руках не держал? Можно подумать, он не знает, сколько отсыпать надобно, чтобы кошель вот этак вниз повело? Ай да Орит! Не иначе, весь свой неразменный запас, как есть, в кошель ухнул. Все, что опытный купец на крайнюю надобность про запас держит: на случай покражи… или ежели телега, к примеру, сломается в дороге, а то и лошадь захворает. Да, на то похоже. Ничего не скажешь, все-таки Орит – правильный мужик… и торговец тоже правильный. Ясное дело, на чужой беде не в одну, а в три выгоды нажиться можно – вот только это будет твоя последняя нажива в здешних краях. Люди никогда не забудут, что ты на их слезах свою корысть взять не побрезговал. А вот если ты в их горе свою подмогу вложишь, этого тебе тоже не позабудут. Кто его знает, от сердца Орит в кошель отсыпал или от ума – поступил-то он всяко правильно. Так что напрасно папаша Госс полагал, будто Орит окажется нежеланным гостем. Пойдет у него и на сей раз торговля – и не далее как завтра, едва только рассвет забелеет! Другое дело, что прибыли Ориту в этом году с Луговины не видать, как правому уху левого – если и не проторгуется, так только-только убыток покроет. Зато в следующем году ему всякий предложит с походом, а запросит со сбросом. Экий суланец, однако, хват!
– Легко ли доехать довелось? – приветливо окликнул Орита шорник Эптала на правах самого старшего.
Папаша Госс удовлетворенно хмыкнул. Нет, определенно жизнь налаживается. И Орит приехал, получается, очень даже ко времени. Хотя лучше бы ему приехать неделей раньше. При всяком купце беспременно охрана своя имеется – ну, и Орит по этой части тоже ведь не хуже людей. Такие при нем парни состоят – ух! Навроде ремней сыромятных. На хорошем солнышке кого хочешь удавят, а сами нипочем не порвутся. Окажись они тут чуток пораньше, так может, и лучнику остроухому сегодня и делать бы нечего. И народу бы меньше в погорельцах оказалось. Эх, припозднились охраннички купеческие! Вот бы кому на околдованных навалиться… если бы только те их до себя допустили. А ведь не допустили бы. С чего бы полоумным эльфам в рукопашную лезть, когда луки их клятые при них? Они хоть и полоумные, да не настолько. Остроухие бы охрану купцову в три потяга тетивы прикончили. Нет, хорошо все-таки, что Орит только сегодня к вечеру объявился. И товар его цел и невредим, и люди его живы, и сам суланец в полном здравии и при своем интересе. А это всяко лучше, чем разграбленный обоз и мертвый купец. Вовсе даже незачем суланцу помирать. Орит – мужик правильный.
А вот про племянничка его, Ирника, ничего такого не скажешь. И за что только Ориту этакое несчастье привалило? Орита в Луговине знали давно, с тех еще пор, когда он не на повозках товар возил, а самолично с коробом за плечами таскался. Ирник впервые при нем объявился в прошлом году – но и этого единственного его посещения жителям Луговины с лихвой достало, чтобы понять, каков из себя найлисский племянник почтенного суланца. Орит о своем родиче, ясное дело, не распространялся, да и охраннички рты на замке держали – и все равно еще до его отъезда местные невесть каким способом проведали самомалейшие подробности семейной истории суланского купца. Каким образом подробности всегда в таких случаях всплывают, хотя никто о них и словом не обмолвился, откуда берутся слухи и пересуды, а главное, почему эти слухи всякий раз оказываются верными, понять решительно невозможно. Не иначе, как по волшебству – хотя природу этого волшебства ни один маг покуда не разгадал.
При мысли о купцовом племянничке папаша Госс досадливо покачал головой. Он-то сразу разгадал, что за зелье этот Ирник, сразу, еще прежде того, как слухи пошли. Был этот Ирник дураком, неудачником и завистником. Вечное его невезение объяснялось просто: слишком уж ему не терпелось заполучить все и сразу. Он даже не давал себе труда призадуматься, вправду ли ему нужно то, чего он хочет. Одним словом, зарился на кусок больше рта – а если подумать, так и больше брюха. А если через меру разинуть рот, туда всякая жаба наплюет. Именно так судьба и поступает с такими, как Ирник. Завистникам не просто не везет – им не везет на один и тот же лад: судорожно пытаясь заглотить больше, чем могут, они теряют и то, что имели. Главное, что Ирник потерял сразу и бесповоротно, так это доброе имя – а кто же станет с тобой связываться, коли о тебе дурная слава пошла? Ни тебе крупных сделок, ни доверия среди достойных людей. Одна только честь, что дядюшка у тебя суланский купец – а сам-то ты кто? Значит, остается вести дела со всяческим отребьем – а оно, отребье, мошенничать получше твоего умеет. Оно в этом ремесле пораньше навострилось, чем ты и на свет-то родился – так-то, племянничек. Опять же и у отребья свое достоинство есть, и блюдет его вся эта шелупонь свирепо и нерушимо. И таких, как ты, бьет люто за первую же попытку обмануть своих. Так что тебе остается, господин завистник? Свинец в кости игральные заливать? На это тоже умение нужно. А уж садиться играть с теми, кто это умеет… не только без штанов – без подштанников прочь пойдешь всему городу на радость. Краденое перекупать? Так ведь и тут не без хитрости. Надо же понимать, где ворованным тряпьем трясти! Потому как если обокраденные приметят – так в обмолот возьмут, что скажи спасибо всем богам, если от тебя хоть солома останется. Мать и сестру обокрасть, ясное дело, ума не надо – вот только мать и брату нажаловаться может… и прости-прощай, прежнее беззаботное житье! Таскайся по буеракам да колдобинам вслед за повозкой и думу думай, как теперь быть – только вот не надумаешь ничего. С повозки хоть малость товара стянуть да у дядюшки за спиной продать тоже не получится – и сам дядюшка не промах, а уж охраннички его подручные не иначе, как по четыре глаза имеют. Вот и получается, господин племянник, что никакой ты не господин, и век свой тебе вековать при повозках обслугой – потому как нипочем тебе дядюшка не поверит и на самую малую малость. Он ведь из ума еще не выжил.
Папаша Госс сочувственно вздохнул. Экую головную боль взвалил на себя Орит, забрав у вдовой сестры ее непутевого сынка! С таким дурнем хоть всю жизнь промаешься, а на ум его не наставишь. Ирника в Луговине невзлюбили сразу и крепко – может, как раз оттого, что Орита душевно уважали. Странно все-таки жизнь складывается: Орита, хоть и суланец он, считали в Луговине почти своим, зато племянничек его, даром что уроженец Найлисса, был единодушно признан чужаком, наволочью приблудной. Суланцев частенько дразнят сырами… ну что ж, все верно: Орит хоть и суланский, да сыр – а Ирник хоть и найлисская, а плесень. И как всякая плесень, повсюду пролезет, стоит самую малость недоглядеть. Никуда от него не денешься. Вот только господин Орит из Общинного Дома вышел повозки свои да лошадей на ночлег пристроить, а племянничек его уже тут как тут. Сам сбежал от дела тихомолком или Орит его прогнал, чтоб под руками не путался – какая разница? И того уже довольно, что здесь он, разлюбезный. Явился незван, как похмелье, да и сидит себе, разглагольствует… языком-то он, и верно, и пахарь, и косарь… ишь как разошелся, хвороба дурная! Век бы тебя, голубчик, не видеть и голоска твоего приторного не слышать – потому как ежели прислушаться… что-о-о?!
- Предыдущая
- 35/69
- Следующая
