Меч без рукояти - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/90
- Следующая
Обиженно сопя и взмыкивая, король принялся шарить руками по воздуху – по всей очевидности, в поисках ножа. Хасами едва не обеспамятел от ужаса. Он завизжал так истошно, словно это не пленника, а его самого собрался резать пьяный король.
– Ваше величество! – Хасами повис на руке Сакурана, опасаясь, что какой-нибудь чрезмерно исполнительный палач так-таки сунет нож в королевскую длань, а уж вооруженного короля Хасами нипочем не удержать. – Ни в коем случае! Этих пленников нельзя убивать поблизости от дворца… да и пытать тоже. Это я вам как маг говорю! Если этот парень тут и помрет, от дворца мокрого места не останется! Для вашего величества его смерть здесь означает неминуемую гибель! Заклятие на нем лежит такое!
Хасами остановился и перевел дух: он и так сказал больше, чем собирался.
– Да что ты? – удивился король – куда более благосклонно, чем можно было ожидать: очевидно, усладивший его слух визг Хасами отчасти заменил ему так и не раздавшийся крик пленника. Да и то сказать: пленники орут, стоит только королю возжелать, а придворный маг верещит все-таки не каждый день.
– Не извольте огорчаться, – быстро продолжил Хасами, пока настроение короля не переменилось вновь. – Это вовсе не означает, что он бессмертен. Я как раз нашел способ, ваше величество… весьма забавный способ…
– Забавный, говоришь? – заинтересованно протянул король. – Тогда пошли… пошли выпьем по такому случаю… а заодно и обсудим.
В припадке нечастой благодарности король обнял Хасами за плечи и повлек его прочь из пыточной камеры. Хасами задыхался и хрипел: грузный король был изрядно выше ростом, и как только его величество притиснул к себе мага, голова, а особенно нос последнего оказались зажатыми у короля под мышкой. Но Хасами было наплевать на такие мелочи. Он едва не плакал от облегчения: подумать только – ему все же удалось отманить Сакурана от намеченной жертвы! Теперь ничего непоправимого уже не произойдет… и даже Хэсситай, по недосмотру доставленный в темницу живым, уже не представляет угрозы. Ибо Хасами не солгал королю. Он действительно придумал способ расправы с Хэсситаем… донельзя забавный способ.
Вот только чтобы претворить его в жизнь, следует поторапливаться – а как тут поторапливаться, когда на плече твоем сопит такая туша? Будь король хоть самую малость пьянее, Хасами, недолго думая, сбросил бы со своего хребта его величество и помчался бы опрометью делом заниматься. Увы, похоже, что хмель из короля слегка повыветрился. Скорее всего он заснет там, куда Хасами его кинет, и ни о чем поутру не вспомнит… а ну как нет? А если все же вспомнит? А если и вовсе не заснет? Как бы ему не захотелось в отместку самого Хасами поковырять… Нет-нет, лучше не торопиться. Лучше доволочь венценосного забулдыгу до его покоев, претерпеть его пьяные жалобы на мерзавца-пленника, уговорить его величество хлебнуть чего-нибудь такого – и только тогда незаметно удалиться.
Все вышеописанное заняло у Хасами куда больше времени, чем он полагал. Король нестерпимо долго плелся по дворцовым коридорам и переходам, нестерпимо долго ныл и канючил и нестерпимо долго лакал такое крепкое пойло, что и портового пропойцу с ног бы свалило – а король как ни в чем не бывало глотал чашу за чашей и словно бы ничуть не хмелел. Он пребывал все в той же степени опьянения – увы, недостаточной для замыслов Хасами.
Наконец все выпитое подействовало на короля разом. Он пошатался немного, неожиданно рухнул ничком, прополз пару шагов вперед, выбросил перед собой левую руку, изловил за хвост пробегавшую мимо дворцовую кошку, подсунул ее себе под щеку и заснул мгновенно. Хасами застыл, ожидая, что кошка с мявом вцепится в монарший лик, и только было заснувший король проснется снова… однако кошке, судя по всему, было не впервой. Она осторожно посунулась в сторону, высвободилась из-под храпящей королевской головы и лишь затем фыркнула возмущенно и удрала. Король почмокал губами, перевернулся на другой бок и снова захрапел.
А чтоб тебе пусто было! Хасами глядел на спящего короля с такой ненавистью, что король даже поежился под его обжигающим взглядом и на минуту перестал храпеть. Ах ты скотина пьяная! Сколько времени, как сам же и изволит выражаться, занапрасно отнял. Сколько драгоценного времени! Сейчас каждая секундочка дорога – а вот поди же, изволь выслушивать, что его величество соблаговолит провещать перед тем, как в очередной раз извергнуть из себя выпитое. Стой, и слушай, и поддакивай – не то глазом не моргнешь, как очутишься в той самой пыточной камере, только уже не в качестве стороннего наблюдателя, и уж тебя ковырять никто не помешает.
Хасами фыркнул – точь-в-точь как давешняя кошка – и заторопился прочь из королевских покоев. Он так спешил, что даже не заметил затаившегося за пологом принца Югиту. А если и заметил бы… ему сейчас не до зарвавшегося сопляка, слишком много о себе возомнившего. Югитой Хасами займется во вторую очередь. А сейчас первым делом нужно заняться пленниками.
Это хорошо, хорошо, что пленников двое! Это очень даже замечательно, что люди короля в своем избыточном рвении приволокли с собой не только Хэсситая, но и его никому не нужного наставника. Это Хасами просто-напросто повезло. Сам по себе Хэсситай представляет собой смертельную угрозу – но вместе с наставником он никому не страшен. Даже более того: теперь пусть он сам побережется.
Наконец-то Хасами сумеет избавиться от этого проклятущего отродья!
Все, что Хасами говорил королю Сакурану о покойном господине Отимэ и о его сыне, – все до последнего слова чистая правда. Вот только не вся. Этот род действительно грозит гибелью Сакурану. Вот только Хасами на его пропойное величество попросту наплевать. Какая разница, кого приручать – его или нахального принца Югиту, а то и кого-нибудь совсем уже другого? Управлять можно всяким. Кто бы ни стал править, а управлять им будет Хасами. Нет, дело не в короле – а в том, что род ныне покойного господина Отимэ равным образом пагубен и для самого Хасами.
Одно счастье, что прежде, чем стать магом, Хасами пробавлялся кое-как ремеслом гадальщика. Хасами удалось это скрыть: ни один маг ни одного гадальщика в ученики не возьмет. За годы обучения магическому искусству он изрядно подрастерял прежние знания… но все-таки не все. До чего же дурацкий запрет. Из-за него ни один маг не знает толком, какая судьба его пристигнет, какая именно гибель ему суждена, – разве что в самых общих чертах. Никто, кроме Хасами. Он, и один только он, может знать свою участь заранее – и принять меры. Конечно, любой маг уловил бы скрытый поток силы, текущий по жилам молодого начальника стражи. Но только гадальщик способен заранее проследить русло, по которому эта сила хлынет в будущем. Или не хлынет: невзирая на врожденный талант, едва ли начальник дворцового караула способен стать магом. Время упущено, воспитание не то… и все же Хасами не стал полагаться на случайность, ибо гадание дало ему совершенно однозначный ответ: сила господина Отимэ – это смерть мага Хасами. И не важно, в чьем теле эта сила дремлет, передаваясь из поколения в поколение – будь то сам Отимэ, его сын или внук… но именно эта сила и положит предел жизненному пути Хасами. Тогда, около двадцати лет назад, Хасами едва было не поддался искушению убить Отимэ и разом кончить дело. Но нет, нельзя. Слишком близко к месту средоточия самого Хасами. Только отъявленный безумец, которому жизнь не дорога, мог бы схватиться насмерть с враждебным ему магом в своем или его месте средоточия. Хасами безумцем не был. Конечно, об убийстве с помощью магии и вовсе думать не стоит, но даже кинжал или яд… нет, ни в коем случае. Смерть мага – любого мага! – прорывает дыру в ткани бытия, и затягивается она не скоро. Вся сила умирающего мага разом высвобождается – а случись это в месте средоточия, и она может убить того, кто выпустил ее на волю. Будь Отимэ настоящим магом, сознающим свою сущность, и Хасами, возможно, попытался бы рискнуть… но кто может знать, куда и как выхлестнет сила того, кто еще не успел стать магом? Стоит Хасами попытаться уничтожить Отимэ прямо здесь, во дворце… вот тут-то предсказание и исполнится.
- Предыдущая
- 23/90
- Следующая
