Ларе-и-т`аэ - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 53
- Предыдущая
- 53/97
- Следующая
Как же звали этого бедолагу, который сложил свою многострадальную голову на поле боя шестидесяти девяти дет от роду – и ни днем не старше двадцати с виду? Люди только диву давались – эльфы же понимали и жалели несчастного… но лишь после гибели его и узналось, в кого он был так безответно влюблен и почему не открылся. Когда тебя твой лучший друг, твой боевой товарищ не просто погостить у своих сородичей в Долине, а на свадьбу зовет – а ты на той свадьбе невесту его как увидел, так и понял, что без нее тебе и жизнь не в жизнь… полвека любить беззаветно – и ни единого знака не подать… в гости к другу ездить, за одним столом сидеть, шутки шутить – и ни слова, ни вздоха… отцу тогда столько примерно лет всего и было, сколько Арьену теперь – а вот ума, видать, побольше. Это он нашел дневник покойного, а не счастливый муж. Нашел, прочитал – и сжег. И никому, кроме Арьена, не сказал, что в тех записях было. И без того веселый эльфийский лучник по другу своему так убивался, что вспомнить жутко… незачем ему знать. А жене его тем более незачем.
И ведь не сказано, что взаимная любовь лучше безответной обернется. Бывало, что и хуже. Вот как этого паренька звали, Эннеари помнит точно. Лейн. Лейн, вот как его звали. Всего каких-то восемь десятков лет его любви сровнялось – а потом он повстречал девушку из людей и захотел вернуться. Все верно, людям недолгая жизнь от природы отмерена – и кто сказал, что они обязаны уметь любить дольше, чем жить? Это ведь эльфы в прихотях поворотливы, как ветер, а в страстях постоянны, как скалы – у людей зачастую все как раз наоборот. Сколько мог, столько и любил… а потом полюбил другую. Дело житейское, и винить тут некого. Тем более, что Лейн со своей прежней возлюбленной по чести обошелся, без лганья. Все как есть сказал. Его счастье, что горда она была без меры: как сказал, тут же у нее всю любовь и отрезало. Ну, может не всю… но довольно, чтобы он смог уйти. И все равно… какое же страшное очищение ему пришлось пройти, чтобы выжечь из своей крови теперь уже непрошенное бессмертие! Между прочим, девушка его – та, которая из людей – не робкого десятка оказалась. Ей когда объяснили, что от ее любимого потребуется, чтобы он снова мог вполне человеком стать, посулилась, что во время очищения будет его за руку держать, чтобы муки облегчить. И ведь как обещала, так и сделала, от слова своего не отступилась. Даже когда Лейн пламенем занялся, не отпустила. Он еще какое-то время выглядел моложе своих лет – так, самую малость – но после прошло и это. Так что Лейну, можно сказать, все-таки повезло. К людям вернулся полностью, с женой жил душа в душу, долго и счастливо… по его, человеческому счету долго – так ведь другого счета ему и не надо было… нет, Лейн все же сумел жизнь свою переиначить, да и прежняя его возлюбленная хоть и не скоро, а утешилась… случались истории и страшнее.
Намного страшнее.
Тэйрмонт, небось, и счет своим годам потерял – а люди вовсю слагали предания о великом поэте, о сладкозвучном певце, которого и смерть не берет… знали бы они только, почему не берет! На самом-то деле Тэйрмонт умер – совсем недавно, года за два до того, как Эннеари родился. Поэтом он был и вправду непревзойденным, и певцом тоже – а для человека так и вовсе вне сравнения. Никоторого из людей талантом вровень не поставишь. Он когда пел, говорят, даже у эльфов дух захватывало. Талант небывалый, редкостный… а вот характер, к сожалению, дюжинный. И не в том дело, что любви его ненадолго хватило. Лейн не так чтобы и намного дольше продержался… что шестьдесят лет, что восемьдесят, разница невелика. Но Лейн не лгал и не лукавил. А Тэйрмонт, когда к былой любви охладел, изменял ей направо и налево во всяком стогу придорожном, не желая, а может, и страшась признаться – и лгал, лгал напропалую, не ведая, что уста его уже выдали правду – ибо утратили юношескую свежесть. Лейн не предал доверия, ни слова неправды не сказал – и ушел двадцатилетним, а стареть начал уже потом, как человеку и положено. А вот Тэйрмонт соврал и продолжал врать – и собственное вранье обрушило ему на плечи все шестьдесят лет, взятых любовью у жизни взаймы, обрушило почти что разом. Старился он чудовищно быстро, едва ли не на глазах. Кто знает, как у там у Богов и их справедливости с этим делом обстоит – но предательство уж точно шельму метит. Нет, стремительная старость – это правильно, это поделом… вот только нежданной дряхлостью кара Тэйрмонта не ограничилась. Арьен хоть и не может без гнева подумать об этом человеке – но ведь и без невольной жалости тоже. А все потому, что он свою любовь забыл, да она его – нет.
Виллет, прежняя королева, так и не смогла разлюбить Тэйрмонта. Она все поняла – попробуй тут не понять, когда и без слов измена на лице написана! – и ничего не смогла с собой поделать. Она любила его – талантливого, лживого, двоедушного, безмерно слабого, любила таким, каков он есть, не обольщаясь и не обманываясь. Все-таки шестьдесят лет одним воздухом дышать – даром такое не проходит. Знай она Тэйрмонта хоть чуть похуже, это могло бы помочь. Ведь если бы она не его любила, а того, кем он прежде был… не его, не его – образ, мечтание свое об этом человеке! – он был бы свободен умереть. Нет, Виллет любила его, а не мечту с его лицом – и Тэйрмонт продолжал жить. Дряхлый, согбенный, изуродованный заслуженно мерзкой старостью почти до неузнаваемости, он не мог умереть. Как он молил Виллет о смерти – в ногах валялся, воем выл! Как упрашивал разлюбить, забыть, отпустить… как руки заламывал, как драл седые свои старческие космы! И опять-таки винить в его бессмертии некого – ведь не Виллет же! А если кто полагает иначе, тот либо дурак, либо мерзавец. Виллет изо всех сил пыталась себя переломить… нет, ну а вы попробуйте силком разлюбить кого-то ради его же блага! Это все равно, что льдом согреть, а огнем заморозить. Под конец Виллет и впрямь до края дошла, если решила умереть по своей воле, совсем как человек. У людей даже слово для такого дела есть. У них это называется… «самоубийство», точно. А у эльфов и понятия подобного нет, а уж чтобы над собой это учинить… даже Акеритэн, заклятие мгновенной смерти, в подобной ситуации не работает. У Акеритэн собственная защита есть. Оно может разве что в плену от пыток избавить, и только. Мало ли какой дурень чего захочет, а то и по ошибке смертное слово произнесет – так и что же, умирать ему? Нет, слово смерти ничем не могло помочь Виллет – а как это сделать иным способом, она не знала, вот и отправилась в зачумленный Эттарм. Глупо, конечно. Навряд ли эльфийской королевы, да вдобавок еще и целительницы, чума могла бы коснуться… хотя – в таком расположении духа… пожалуй. Пожалуй, все же могло и сработать. Вот только нужды в том не возникло.
Тэйрмонт и сам, бывало, говаривал, что сердце тогда всего податливей на новую любовь, когда не совсем еще от прежней остыло. Себе в оправдание, понятное дело, говорил – а что еще сказать тому, кто с тремя разом любовь крутит, а еще четверых про запас придерживает? Однако сказал он, похоже, правду. Именно там, в чумном квартале Тейге, столицы Эттарма, Виллет и удалось сделать то, что не давалось ей долгие годы.
И король тогдашний, и наследник престола живенько скрутились – никто в Тейге и не заметил, когда и как они сбежали прочь из чумной столицы. А вот младший сын короля остался. Там его Виллет и повстречала. Еще и смеялась после: дескать, чудо, как из себя хорош был – едва увидела, чуть с перепугу и впрямь не померла. Тощий, как палка от швабры, серый, как пепел, под глазами круги… ну, если спать из расчета два часа на трое суток, а остальное время работать, рук не покладая, сказочной красотой отличаться не станешь. От такого и эльф подурнеет при всей своей живучести, что уж о человеке говорить. Он тогда умирающего мальчишку с ложечки кормил и ругался очень неромантичными словами: не добром, так грубостью хоть бы кого побудить сопротивляться болезни. Виллет из колодца бадью воды притащила… вот в ту самую минуту, когда принц чумного квартала принял бадью из ее рук, Тэйрмонт наконец-то смог умереть. А мальчишка тот не умер, и вообще от чумы никто больше в Тейге не умер. А когда и вовсе жизнь в Эттарме наладилась, у эльфов сменились король с королевой. Именно тогда ими стали Ренган и Иннерите. А Виллет обвенчалась с принцем в часовне того самого, бывшего чумного квартала, и они в тот же день уехали за море. Им обоим было что забывать. Не стоило Виллет бывать на могиле прежнего возлюбленного… ну, хотя бы до тех пор, покуда травой не порастет. А принцу взглянуть в глаза отцу и старшему брату и вовсе горше смерти показалось. Останься он в Тейге, и был бы у Эттарма новый король, даром что младший сын, его же только что на руках не носили… но принц правильно сделал, что уехал. Думал, года на полтора… на полтора и вышло, только не года, а века. Как раз об ту пору умер Лавелль, и отец, только-только ставший королем над Долиной, замкнул ее от людей, дозволив лишь немногим эльфам из тех, кому до людей нет никакого дела, пересекать изредка Хохочущий Перевал. Незачем было Виллет и принцу возвращаться. Теперь, когда запрет снят, и разговор иной. Бывшая королева вернулась домой сразу после листопада, едва только сведала, что путь открыт. Не одна, само собой, вернулась. Вот тогда Эннеари впервые увидел из обоих – и Виллет, и эттармского принца… Лоайре, и тот с лица постарше смотрелся, чем этот парень – да уж, никак не Тэйрмонт, сразу видать! Высокий, худой, обаятельно нескладный, загорелый, с выгоревшими почти добела волосами, с прозрачными усмешливыми глазами цвета сосновой коры после дождя… стоит только взглянуть в его глаза, взгляд его увидеть – и без вопросов ясно станет, почему этот взгляд перечеркнул в сердце Виллет прежнюю ее любовь. Невероятное совершенно создание, невероятное во всем… вот разве что не певец. Нет, эттармцу не медведь на ухо наступил – все медведи всех окрестных лесов почтили его уши своим вниманием! Для принца эттармской крови случай почти что небывалый… ну да чего не бывает в жизни. Зато он живет, как песню поет… вот бы Лерметту сотоварищ в нынешней передряге! Непременно надо будет их познакомить. Принца чумного квартала и упрашивать нужды нет, ему только покажи, где беда, а разгребать ее он и сам полезет, успевай только за полы придерживать.
- Предыдущая
- 53/97
- Следующая
