Покрывало ночи - Раткевич Сергей - Страница 36

• Предыдущая
• 36/99
• Следующая

– Может случится так, что ты окажешься прав, – поведал голос. – И Голор будет готов принести извинения в любой доступной для подобной империи форме.

– Мир между Оннером и Голором на вечные времена? – настороженно спросил Эруэлл.

– Ну да, – жизнерадостно согласился голос. – Причем никаких серьезных дополнительных уступок со стороны Оннера. Голорская Империя убирает все свои, равно как и наемные, войска в пределы своих границ, восстанавливает все разрушенные во время ведения боевых действий крепости, выплачивает определенные суммы для возмещения ущерба городам и государствам…

– Воскрешает всех убитых, – ехидно продолжил Эруэлл, – восстанавливает девственность всем изнасилованным…

– Можно особо оговорить эти проблемы, – в голосе послышалась улыбка. – Прошу прощения, но не уполномочен. Это дело посольств и прочих бумажных людей.

– Даже так? – вырвалось у Эруэлла.

«Ох, что-то больно вы хорошие.»

– Даже так, – довольно продолжил голос. – А кроме того, Голорская Империя дает торжественную клятву более никогда не переступать своих границ военной силой, разве что ради оказания союзнической помощи Верховному Королю Великого Оннера. Великая Голорская Империя не требует никаких территориальных уступок, контрибуций, смен династий в малых королевствах или уничтожения каких-либо Богов и верований.

– Ты сказал – никаких серьезных уступок, – напомнил Эруэлл. – А несерьезные?

«Что у тебя за пазухой? Ты врешь, конечно, насчет мира. Мир заключается не так. Я не знаю, как, но что не так – наверняка. И какова же должна быть цена у такого мира? Мне ее не уплатить, это точно. Даже будь я королем уже созданного королевства, имей за собой нечто большее, чем мечту – мне все равно нечего предложить тебе. И ты знаешь это. Имей ты действительно то что предлагаешь, ты бы говорил не со мной. Ты бы говорил с тем, кто действительно может заплатить такую страшную, непредставимую цену. Я не могу. А значит, ты врешь. Ты предлагаешь то, чего у тебя нет, в надежде, что я поверю – разведчик ведь не обязан разбираться в высоком исскустве государственной лжи. Вот только ты в нем тоже не слишком силен. Слишком уж много предлагаешь за „несерьезные уступки“. Оплошал ты, братец. Впрочем, ври дальше. Послушаем.»

– Так что там с несерьезными уступками? – повторил Эруэлл.

– Да так, мелочи… стоит ли о них говорить? – зевнул голос.

– Чутье подсказывает мне, что стоит, – упрямо проговорил Эруэлл. – Именно о них и стоит.

«Давай-давай! Выкладывай!»

– У тебя верное чутье, разведчик, – сухо заметил голос. – Согласись ты сейчас – и тебе не отвертеться. Впрочем, ты и так согласишься. Помучаешься немного совестью – и согласишься.

– Я еще раз вынужден задать все тот же вопрос, – вздохнул Эруэлл. – Что тебе от меня нужно?!

– Есть некоторые фигуры, которых не должно быть в высокой политической игре между нашими великими государствами, – поведал голос.

– Вот как? – притворно удивился Эруэлл.

«Так вот к чему ты клонишь. Не должно быть, значит. Некоторые, говоришь. И тебе просто нужен исполнитель. Тихий, опытный, никому не известный. Вот только не слишком ли много ты всего наобещал?»

– Они должны быть сняты с доски до начала игры, – сообщил голос.

– А при чем здесь я? – невинно поинтересовался Эруэлл. – Ты давай проще, а то мы, верховные короли, в хитрых материях не разбираемся.

– А если проще – нужно убить несколько человек, – ответил голос. – Убить, не задавая вопросов. Не пытаясь разобраться в ситуации. Просто убить. Ты уже делал такие вещи раньше. Сделаешь и теперь. Путь к славе часто проходит по трупам. Тебе хорошо известно это. А не служи ты в разведке, не убивай, не раздумывая, по приказу, правого и виноватого – разве годился бы ты в короли? Разве мог бы возглавить раздробленную, воюющую страну? И разве не является одной из основных привилегий короля – убить, не раздумывая? Да что там привилегия – порой это становится обязанностью, и только готовность подобного рода спасает страну от полного краха. И ведь ты смог. Ты возглавил. Стал королем. Таким королем, про которого всякий скажет – этот не станет раздумывать. И сильные мира сего вынуждены считаться с тобой и твоей сотней воинов, предлагая почетный мир, вместо того чтобы попросту уничтожить.

– Я убивал по приказу, – сказал Эруэлл. – Но я не был тогда королем. Тогда другие люди принимали за меня решения. Теперь я отвечаю за все. Король может убивать или не убивать – так же, как и все прочие – но он не имеет права не думать, не отвечать за свои поступки.

– «Король» – всего лишь слово, – возразил голос. – Сейчас ты тот же, что и раньше.

– Король – не просто слово, – покачал головой Эруэлл. – Я знаю это.

– Это слово даже менее реально, чем прочие слова, – усмехнулся голос. – Вот смотри, я говорю: «вода»!

Перед Эруэллом заструился горный поток. Из тучи хлынул дождь. Замерцала золотистая гладь моря.

– Достаточно слова и предмета, который оно называет, – пояснил голос. – А теперь я говорю: «король»!

Перед Эруэллом возник тщедушный человечек в короне, зябко кутающийся в горностаевую мантию, со скипетром в руке.

– Обрати внимание, – промолвил голос. – Есть слово. Есть человек. Есть предметы, символизирующие его власть и прочее. А короля нет! Чтоб стать королем, ему нужно вот что…

За королем возникло могучее войско ощетинившееся копьями.

– А еще вот это… – добавил голос.

И король вознесся на мешках с золотом.

– И это, – продолжил голос.

У ног короля воссел совет мудрецов.

– И это, – сказал голос.

Верные слуги короля, обнажив оружие, окружили мудрецов, дабы те говорили свои премудрости лишь на пользу монарху.

– И это, – рассмеялся голос.

И под горностаевой мантией короля зазвенела тонкая непробиваемая кольчуга гномьей работы – а вдруг верные слуги захотят убить своего возлюбленного монарха?

– И это, – шепнул голос. Шепнул почти нежно, словно не врагу врал, а любимой девушке сердце открывал.

И на поясе короля появился невиданный меч. Волшебный. Любые преграды рассекающий. Чтобы мог разгневанный монарх без помех убить и слуг своих, и мудрецов, и вообще кого угодно, буде придет ему в голову такая блажь.

– Вот сколько всего полагается королю дополнительно, – поведал голос. – А у тебя этого нет. Пока нет. И может никогда не быть, если ты будешь спорить попусту.

«А ты мне это все дашь. Ага. Как же.»

По мере появления войска, золота, совета мудрецов, верных слуг, меча и кольчуги тщедушный король здорово преобразился: он изрядно раздался в брюхе – не то бурдюк налился водой, не то паук налился кровью. Тощенькие плечики расправились. Тощий хрящеватый носик выдернулся орлиным клювом. В глазах блеснуло что-то такое, что Эруэлл предпочитал убивать, даже не спрашивая имени.

– Вот-вот! Ты, главное, имени не спрашивай! – торопливо обрадовался голос. – Убей, и все!

– У вас что – убийцы перевелись?! – разозлился Эруэлл.

– Этого добра всегда хватает. Но должен же ты доказать свою преданность, – заметил голос.

– Преданность чему? Великому Голору что ли?! – позлорадствовал Эруэлл.

«Ай да проговорился, гад! Нет, ну надо же! Преданность доказать… И что ты мне теперь скажешь? Чем отоврешься?»

– Нет. Ну что ты… К чему обиды? Я имею в виду, преданность идее мирного развития наших государств, – вывернулся голос.

– Убить во имя мира? – наседал Эруэлл.

«Все это, конечно, хорошо, но как бы мне проснуться?»

– Ты сам знаешь, что так бывает. И разве великое дело не стоит некоторых жертв? – ответил голос.

– А Великий Голор также идет на «некоторые жертвы»? – спросил Эруэлл.

– У нас тоже есть противники мира, – ответил голос. – Их не станет. Скоро.

«Смогу ли я проснуться, если это сон, и что мне делать, если это явь? Как бороться?»

– Логика подсказывает мне, что сами вы не в состоянии убить тех, о ком говорите, – сказал Эруэлл.

– Можем, но тебе это проще, – отозвался голос.

• Предыдущая
• 36/99
• Следующая