Книга заклинаний - Уэст Жаклин - Страница 6

• Предыдущая
• 6/41
• Следующая

Естественно, от этого Олив еще сильнее захотелось найти книгу.

– Но вы же были их помощниками. Разве вы не должны знать, куда делась такая важная вещь?

– Именно. Мы были их помощниками. МакМартины перестали ладить с нами задолго до того, как гримуар исчез. Олдос еще мог заставить нас повиноваться, но он нам больше не доверял. – Горацио, отвернувшись, поцарапал лапами по солнечному пятну на ковре. – А теперь я бы предложил тебе послушаться народной мудрости и не будить котов, пока спят тихо.

– Там вообще-то про «лихо» говорится, – поправила Олив.

Но Горацио, уже приготовившийся ко сну, проигнорировал это замечание.

Одной рукой крепко держась за лестницу, девочка проехала вдоль стены к следующему стеллажу и вытащила первые две книги: «Жуткий тарарам» и «Что же нам делать с Гортензией?» Ее пыл поутих. Со всех сторон Олив окружали плотно заставленные полки, покрывая стены библиотеки от пола до потолка. Даже если бы названия на старинных корешках можно было разобрать, МакМартинам наверняка хватило ума спрятать книгу заклинаний под какой-нибудь не вызывающей подозрений обложкой. Она сама иногда так делала. Детектив в мягкой обложке легко помещался в учебник математики.

Ей потребовалось около пятнадцати минут, чтобы просмотреть книги на одной полке. На каждой короткой стене было по четыре стеллажа, на длинных – между двумя высокими окнами, камином и картиной с девушками на лугу – по шесть. Каждый стеллаж состоял из девяти полок. Если сложить, а потом умножить общее количество полок на минуты, которые она потратила на одну полку… Числа забегали в голове, врезаясь друг в друга, будто толпа слепых футболистов. Потребуется очень много времени.

Олив взяла следующую книгу, вдохнула облачко пыли и чихала до тех пор, пока перед глазами не поплыли пятна.

– Вот уж чего у тебя не отнять, – пробормотал Горацио с ковра далеко внизу. – Ты не сдаешься.

Она потерла зудящий нос и вернулась к делу.

Солнце лило сквозь окна струи персикового света. В библиотеку, бодро насвистывая себе под нос считалочку про гусеницу[2], зашел мистер Данвуди. Это была их с миссис Данвуди песня. Они танцевали под нее на своей свадьбе и, скорее всего, на стоящей на столе мистера Данвуди фотографии, где юные и влюбленные Алек и Алиса сияли улыбками посреди крошечного танцпола, романтично мерцая стеклами больших круглых очков. Теперь миссис Данвуди носила контактные линзы.

Когда мистер Данвуди устроился в кресле за письменным столом, Горацио поднялся и направился прочь из комнаты.

– По-моему, этот кот ко мне неважно относится, – вздохнул мистер Данвуди.

– Он нормально к тебе относится, – подала голос Олив, сидящая в дальнем уголке, будто паук-книголюб. – Он просто немного… замкнутый.

Мистер Данвуди в изумлении поднял глаза:

– О, привет, Олив. Я не знал, что ты здесь.

– А к кому ты тогда обращался?

Он задумчиво уставился в потолок.

– Правомерный вопрос.

Она сдула пыль с пальцев.

– Пап, как ты думаешь, сколько примерно книг в этой комнате?

– Тебе нужно приблизительное количество? – Мистер Данвуди осмотрел стены. – Двадцать стеллажей по девять полок в каждом, в среднем по сорок пять книг на полке? Около восьми тысяч ста книг – чуть больше или чуть меньше.

Словно играя на беззвучном фортепиано, Олив провела пальцем по ряду истрепанных корешков.

– А если тратить по тридцать секунд на каждую книгу? Просто пролистывать? Сколько времени надо, чтобы посмотреть все?

Мистер Данвуди с видимым удовольствием откинулся на спинку кресла.

– Тридцать секунд на книгу – выходит двести сорок три тысячи секунд, что эквивалентно четырем тысячам пятидесяти минутам или шестидесяти семи с половиной часам.

– Я так и думала, – кивнула девочка. – Очень много времени.

– «Много времени» – понятие относительное, – заметил мистер Данвуди. – И само время тоже относительно.

Олив, которой такого рода вещи говорили столь же часто, как другим детям говорят, что надо чистить зубы, покорно кивнула.

– Ну, а как ты думаешь, не пора ли ужинать? Здесь и сейчас, в реальном времени?

Мистер Данвуди принюхался.

– Судя по запахам, я бы сказал, что да.

– Отлично.

Олив неловко сползла по лестнице. Ныло у нее не только тело, но и душа. Похоже, она ничуть не приблизилась к желаемому. И что еще хуже, воспоминание о том, как она брякнула: «В моем доме раньше жили ведьмы!» – совершенно незнакомому человеку заставляло ее задыхаться от досады на себя каждый раз, как она мысленно слышала собственный голос. Зачем же она выболтала этому мальчишке свой самый большой секрет?

– Пап, – сказала Олив, шагая вместе с отцом по коридору на восхитительный запах лазаньи, – если бы ты рассказал кому-то секрет и не был уверен, что этому человеку можно доверять, что бы ты сделал?

– Хм, – озадачился мистер Данвуди. – Непростая ситуация. Люди так непредсказуемы. Однако я бы сказал, что самый безопасный образ действий – привести обе части уравнения к единому знаменателю.

– Как это? – спросила Олив, которой почему-то две части уравнения представились на качелях.

– Если ты узнаешь об этом человеке такое, что он или она желает сохранить в тайне, вероятность того, что он или она раскроет твою тайну, уменьшится, поскольку человек вряд ли захочет рисковать своей.

– Разве это не шантаж? – удивилась Олив, отодвигая стул от стола.

– Я бы сказал, это больше похоже на третий закон Ньютона, – уточнил мистер Данвуди, тщательно поправляя подставку так, чтобы она оказалась параллельна краю столешницы. – На каждое действие существует равное противодействие.

– Я их уже поправила, милый, – сказала миссис Данвуди, неся противень с лазаньей к столу.

– Да, любовь моя. Но ты же знаешь, как я отношусь к параллельным линиям…

Миссис Данвуди улыбнулась.

– В их совершенстве кроется их уникальность.

– И то же самое я думаю о тебе, – сказал мистер Данвуди, целуя ладонь жены.

Олив со вздохом уронила голову на тарелку.

Той ночью она едва могла спать. В мозгу роем вились коротенькие сновидения, в полузабытье врывались летающие стопки книг и перевернутые слова в зеркалах. Иногда там было написано что-нибудь вроде: «Книга заклинаний спрятана в блубкепуке» или иная ерунда. А иногда надписи гласили: «В моем доме раньше жили ведьмы!», и на глазах у Олив отражались все в новых и новых зеркалах, превращаясь в огромную паутину, сотканную из одних и тех же слов. Паутина опутывала ее. Девочка застревала в ней, пришпиленная к месту, не в силах вырваться. Только гримуар мог ей помочь. Спасти ее. И спасти Мортона. Она должна была найти книгу раньше, чем ее найдет кто-нибудь другой. Олив заколотила руками и ногами, сердце зашлось в панике… КНИ-ГА, стучало оно, отдаваясь эхом у нее в голове. КНИ-ГА. КНИ-ГА. КНИ-ГА. КНИ-ГА.

Послышалось громкое шипение.

Вздрогнув и проснувшись, девочка обнаружила, что яростно ворочается в постели. Горацио, который любил спать у нее в ногах, смотрел с пола горящим взглядом.

– Извини, Горацио, – прошептала Олив. – Мне снился кошмар.

– Я заметил, – фыркнул кот. – Что ж, не беспокойся обо мне. Хотя, конечно, во сне приземляться на лапы несколько труднее.

– Извини, – снова шепнула она.

Горацио запрыгнул обратно на кровать, оставив ногам Олив достаточно места.

– Я сегодня сделала глупость, – сказала девочка, подняв Гершеля, своего потертого плюшевого медведя, и крепко прижав его к груди.

– Подумать только, – пробормотал кот.

– И теперь не могу заснуть, потому что никак не забуду об этом.

– Очень продуктивное занятие, – сказал Горацио, устраиваясь в складках одеяла.

– У миссис Дьюи живет мальчик, – продолжала Олив, чем вызвала у кота раздраженный вздох. – Это он спросил меня о существовании заклинаний. Но он спросил только потому, что… – Олив сбилась на смущенное бормотание, – …потому что я сказала ему про МакМартинов.

• Предыдущая
• 6/41
• Следующая