Небесный лабиринт. Искушение - Бинчи Мейв - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

— Нет, я говорю про приглашение всех девушек сразу. Мы думали, что все они будут у нас в кулаке. Но похоже, что нам ни одной не достанется.

— Джек… — окликнул брата взволнованный Ангус.

— Ага, а вот и Мистер Администратор, — сказал Эйдан, сердитый на мальчика, чуть не испортившего ему вечер.

— Джек, уже можно нести сосиски? Мама хочет знать, все ли на месте.

— Нэн еще нет. Подождем несколько минут.

— А все остальные уже здесь? — Эйдан обвел взглядом комнату. Ему не понравилось, что Ева смеется шуткам Билла Данна. И что его родители слишком громко ржут над шутками представителей старшего поколения.

— Кажется, да. О, а вот и Нэн!

В дверях стояла Нэн Махон, державшаяся так естественно, словно она каждый вечер входила в помещение, полное гостей. На ней было красивое шелковое платье лимонного цвета, с лифом, расшитым тысячами крошечных жемчужин. Ее изящные плечи были обнажены, золотые кудри скрепляла заколка, тоже украшенная мелким жемчугом. Кожа Нэн была безупречной и не имела ни одного изъяна.

Джек поздоровался с ней и повел знакомить с родителями.

— Как ты думаешь, это любовница Джека? — с надеждой спросил Ангус Эйдана Линча. От этого человека иногда можно было услышать неожиданные вещи.

Но на этот раз малыша ожидало разочарование.

— Ты очень глупый молодой человек. Как можно говорить о любовницах с мальчиками, которые учились в католических школах и знают, что для этого нужно совершить Святое Таинство Бракосочетания?

— А как же кино? — парировал Ангус.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, твой ум — настоящая змеиная яма сомнений. Если у тебя еще осталось в мозгу несколько извилин, то ступай и неси сосиски, — велел ему Эйдан.

— Еще не все пришли! — возразил обиженный Ангус.

— Все, все.

— Нет, одна гостья сидит в раздевалке, хотя явилась уже давно.

— Наверное, она вылезла в окно и убежала, — сказал Эйдан. — Живо неси сосиски, а то получишь по шее!

Ангус тяжело вздохнул. Ну вот, так хорошо все начиналось: галстук-бабочка, внимание людей, благодарности… А теперь Эйдан Линч говорил с ним так же, как в школе.

Он мрачно поплелся на кухню за угощением.

В коридоре стояла крупная девушка и смотрела на себя в зеркало без всякого удовольствия.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила она. — Я что, последняя?

— Думаю, да. Тебя зовут Нэн?

— Нет. Она уже там. Я слышала ее голос.

— Они сказала, что сосиски нести рано, потому что Нэн еще не пришла. Не хватало только ее.

— Ну, значит, про меня забыли, — ответила девушка.

— Наверное, — утешил ее Ангус.

— Ты — брат Джека?

— Да. Меня зовут Ангус Фоли.

— Как поживаешь? Я — Бенни Хоган.

— Ты любишь сосиски?

— Да, а что?

— Они у меня здесь. Я подумал, что ты можешь съесть несколько штук, сначала подкрепиться, а потом войти.

— Спасибо, но лучше не надо. А то я не помещусь в платье.

— Ты и так в нем не помещаешься. — Ангус показал пальцем на ее грудь.

— О боже, — сказала Бенни.

— Так что сосиски уже ничего не изменят, — жизнерадостно добавил он.

— Раз так, я пошла.

Она расправила плечи, стараясь не смотреть на маленького мальчика, решившего, что на ней лопнуло платье, выпятила грудь, как обещала Клодах Пайн, и вплыла в гостиную как океанский лайнер.

Первыми ее заметили Билл Данн и Джон О'Брайен.

— О господи, да ведь это Биг Бен! Просто фантастика! — прикрыв рот рукой, пробормотал Билл.

— Вот это я называю «два Килларни»[17], — сказал Джон О'Брайен.

— Почему Килларни? — Билл был любопытен.

— Поговорка такая. — Джон О'Брайен не сводил с Бенни глаз. — А что, очень недурна. Ей-богу.

Бенни их не видела. Она осматривала комнату, боясь увидеть в толпе этих веселых и уверенных в себе людей своих родителей, неловких и сгорающих от смущения. Хуже того, говорящих о вещах, которые представляют интерес только для жителей Нокглена. Ужаснее этого могло бы быть только одно: если бы они увидели ее наряд и устроили сцену.

Насколько она могла видеть, родителей тут не было. Она щурилась, изгибалась, изучала затылки, пытаясь понять, не спрятались ли они в группе немолодых людей, собравшихся вокруг зычно смеявшегося мужчины.

Нет, здесь их явно не было.

Бенни видела «моррис-коули», выехавший с подъездной аллеи как раз в тот момент, когда они прибыли. В машине сидел один человек. Было темно, поэтому ни лица водителя, ни регистрационного номера она не заметила. Это могла быть их машина. Выбитая из колеи Бенни бегом устремилась в раздевалку и прошипела Еве, чтобы та шла вперед.

— Я подожду тебя, — сказала Ева, решив, что Бенни нужно в туалет.

— Если ты это сделаешь, я убью тебя на глазах у всех. Крови будет столько, что твоя блузка станет одного цвета с юбкой.

— Ладно, убедила. Я пошла, — ответила Ева.

Бенни просидела в раздевалке Фоли минут пятнадцать.

Несколько раз кто-то тряс ручку; наверное, кому-то из девушек хотелось войти и посмотреть на себя. Но в столовой тоже было зеркало, поэтому они перекочевывали туда.

Наконец она поняла, что больше никто не приедет, и вышла.

Сейчас она чувствовала себя последней дурой. Бенни охватил лютый гнев на Шона Уолша, который обманом заставил ее подумать, что предстоящий вечер будет безнадежно испорчен. И на несчастную Патси, не знавшую, куда отправились хозяин с хозяйкой, которым в кои-то веки вздумалось куда-то выбраться. Но сильнее всего она злилась на самое себя.

Теперь, убедившись, что родителей в комнате нет, Бенни могла сказать себе, что, если бы они приехали, в этом не было бы ничего страшного.

Когда Бенни смогла связно соображать, она поняла, что привлекла к себе всеобщее внимание.

— Потрясающий наряд, — сказала Розмари, даже не пытаясь скрыть удивление.

— Спасибо, Розмари.

— Где ты его купила?

— В Нокглене, — лаконично ответила Бенни. Она хотела перехватить взгляд Евы и дать ей понять, что все в порядке. Но Ева стояла к ней спиной.

Не успела Бенни добраться до подруги, как услышала еще несколько комплиментов. Насколько она могла судить, комплименты были искренние. Но изумление их авторов ей нисколько не льстило.

Ладно, все это чушь собачья.

Она тронула Еву за плечо, улыбнулась и сказала:

— Я пришла.

Ева отделилась от группы.

— Теперь с тобой можно разговаривать или ты по-прежнему собираешься меня зарезать?

— Все позади.

Ева понизила голос.

— Слушай-ка…

— Что?

— Все в комнате смотрят на нас. Мы с тобой — сказка о Золушке, ставшая явью.

Бенни не смела поднять глаза.

— Я серьезно, — сказала Ева. — От всех этих гламурных кисок вроде Розмари, Шейлы и даже Нэн ожидали, что они украсят собой бал. Но мы смешали им карты. Теперь от кавалеров у нас не будет отбоя. Попомни мои слова.

— Ева, что бы сейчас сделала Мудрая Женщина?

— На твоем месте Мудрая Женщина взяла стакан с напитком в одну руку, а вечернюю сумочку в другую. Тогда ты физически не сможешь прикрыть грудь.

— Не произноси это слово! — взмолилась Бенни.

— Сестра Имельда пользовалась словом «зоб». Как у птицы. «Ева, удостоверься, что у тебя прикрыт зоб», — говорила она. Словно мне было что прикрывать.

— Все равно мы не обращали на нее никакого внимания.

Подошла Нэн и пожала им руки. Она сама привыкла ко всеобщему восхищению, не видела ничего особенного в том, что ее подруги наконец вылупились из куколок, и вела себя так, словно ничего другого и не ждала.

— Ну что, сбили мы спесь с этих Розмари и Шейлы? — громко промурлыкала она.

Троица весело рассмеялась, но Бенни была бы еще счастливее, если бы красивый молодой хозяин, вместе с Ангусом разносивший тарелки с угощением, хотя бы взглядом показал, что заметил присутствие в комнате девушки с полуобнаженной грудью. Грудью, которая, судя по взглядам всех остальных, действительно выглядела очень неплохо.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая