За горным туманом (др. перевод) (ЛП) - Монинг Карен Мари - Страница 35

• Предыдущая
• 35/73
• Следующая

Эдриен безмолвно уставилась на него. Слезы жгли ей глаза, угрожая пролиться вниз, на ее щеки.

— Почему ты не можешь сделать этого? — требовал он, его акцент как будто набрасывал бархат на разбитое стекло. — Неужели это невозможно? Сидхок. Это все, что тебе нужно сказать. Или Джеймс, или даже Лайон. И Лэрд Дуглас подойдет! Все, кроме Адама.

Эдриен смотрела, чувствуя отвращение к собственной душащей ее слабости. Она ничему не научилась! Еще один дюйм, одно маленькое движение, и она потерялась бы как никогда раньше. Куда пойдет тело… туда последует и сердце… скажи его имя и поцелуй его снова, и ты можешь попрощаться со своей душой. Этот мужчина обладает властью уничтожить тебя так, как никогда не смог бы Эберхард.

— Что тебе понадобиться, чтобы забыть его?

И он думал, что это был Адам, но это не Адам. Это Эберхард. И от нее не осталось бы ничего, если бы она снова сваляла дурака.

— Скажи мое имя, девушка, во имя любви к Богу! — заорал Хок. Он дрожал от смешения едва сдерживаемой страсти и недоверия, от того, что она могла отвечать ему так эротично, так всецело, но при этом отказалась назвать его имя. — Есть ли вообще какой-нибудь шанс для меня, Эдриен, позови меня! Если ты не можешь даже назвать мое имя, значит, я получу ни единого шанса когда-либо завоевать твою любовь!

Его последняя просьба была похожа на крик агонии раненого животного; и она приоткрыла ее сердце. Пульс бился на его шее и она подняла руку, чтобы приложить дрожащие пальцы к этому месту. Все сильнее и сильнее ожесточала она свое сердце, пока оно не оказалось в безопасности за ледником из сожалений и воспоминаний.

Он оттолкнул ее руку.

— Скажи это, — с трудом потребовал он сквозь стиснутые зубы.

— Ну, это та-ак трогательно! Я помогу ей, — голос Оливии источал яд. — Просто назови его королевской шлюхой, — промурлыкала она. — Именно так мы всегда называли его.

* * *

Буря, бушевавшая в нем, улеглась точно в этот момент.

— Это правда? — наконец прошептала Эдриен, ее глаза были широко открыты и глубоки от страдания. Страдания и чего-то еще. Хок видел невысказанный крик в серых глубинах ее глаз. Он хотел отрицать это, объяснить весь этот кошмар. Но он не будет лгать этой девушке. Она должна взять его таким, какой он есть, или не брать вовсе; когда она примет его, если у него остался на это какой-то шанс, она будет всецело обладать им. Горечь захлестнула его, накрывая его отчаяньем так полно, что он почти закричал вслух от причиняемой боли.

— Меня называли королевской шлюхой, — натянуто ответил он.

Тени вспрыгнули и заблестели в ее переливчатых серебристых глазах. Темнота, которую он хотел осветить, теперь сделалась еще темнее благодаря ему.

Он откатился от нее и медленно встал, затем ушел в ночь, молчаливый как волк, оставив ее на краю пропасти с мстительной бывшей любовницей. Он надеялся, что она просто столкнет злобную Оливию с края пропасти, но он знал, что все не так просто. Потому что если он рассудил верно, то его жена в одно мгновение окажется в постели Адама.

Она была потеряна для него.

Лучше бы он никогда не встречал эту девушку, чтобы никогда не знать того сладкого потока эмоций, освобождающей страсти, крыльев свободы, которыми может оказаться любовь.

Он бродил этой ночью, затерявшись в воспоминаниях о том времени, когда он был призван к своему королю. Все для Далкита и для его матери, Для Илисс и Адриана. Да, и для прекрасной Шотландии, время от времени, когда его король был дико глупым. Нет, у него никогда не было никакого выбора.

Глаза Хока осматривали ночное небо в поисках еще одной падающей звезды. Он намеревался загадывать желание на каждую их них до конца своей жизни, если понадобиться. Без сомнения, десять тысяч желаний пересилят одно желание. Но завеса облаков вернулась, и не было видно ни одного мерцания звезды в абсолютной темноте, которая окружала его.

Глава 17

— О, моя дорогая, я думала, ты знаешь! — излила свои чувства Оливия.

— Убирайся в ад, — тихо сказала Эдриен, с трудом поднимаясь на ноги.

— Я пытаюсь помочь тебе…

— Нет, ты не помогаешь. Единственный человек, которому ты пытаешься помочь, — это ты сама, с помощью целой кучи помощи от моего мужа.

— Ах, да. Твоего драгоценного мужа. Неужели тебе не интересно узнать о его времени при дворе? — заманчиво промурлыкала Оливия.

— Ты на самом деле считаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить, что ты скажешь мне что-нибудь правдивое о нем? Такая женщина как ты?

Оливия остановилась на середине фразы, ее рот слегка приоткрылся.

— И что же это должно означать?

Светло-серые глаза Эдриен спокойно встретили взгляд обильно подведенных краской для век глаз Оливии.

— Только то, что ты женщина, которая измеряет свой успех количеством мужчин, с которыми она спала, и количеством женщин, которых она ужалила, и когда-нибудь однажды, и не так уж и далеко, если судить по твоему виду, ты станешь всего лишь толстой, нежеланной старухой, у которой нет друзей. И как ты собираешься проводить свое время тогда? — Оливия могла бы одурачить ее несколько лет назад, но больше ее не обманет.

— Как ты смеешь, ты маленькая потаскушка! — Выплюнула Оливия. — Я только предлагала свою помощь…

— Преследуя нас, шпионя за нами и затем вытаскивая наружу его прошлое? Его прошлое ушло, Оливия. — Эдриен не сознавала, что она защищает его, пока не услышала, как она произносит эти слова. — Некоторые люди учатся на своем прошлом, делаются лучше и мудрее. Мой Хок это и сделал. Ты просто злишься, потому что знаешь, что он не тот человек, которым он был. Если бы он был прежним, он остался бы с тобой в садах, вместо того, чтобы проводить вечер, разговаривая со мной.

— Разговаривая? Он и я тоже… разговаривали… таким же образом. Он просто временно воспламенен новым телом. Но у него это пройдет. И когда это случится, он вернется назад в мою постель.

— Ты ошибаешься, — спокойно сказала Эдриен. — И ты знаешь это. Именно это на самом деле расстраивает тебя.

— Старую собаку не выучить новым трюкам, сладкая молодая дурочка, — глумливо сказала Оливия.

Эдриен вспыхнула от сахарной улыбки старшей женщины.

— Возможно, нет. Но иногда собака может бросить все прежние трюки целиком.

— Ты говоришь как влюбленная женщина. Но все же ты не смогла произнести его имя, — заявила Оливия, выгнув подведенную карандашом бровь.

Улыбка Эдриен исчезла.

— Я говорю за себя и за своего мужа, когда предлагаю тебе покинуть Далкит с первым лучом солнца, не важно, отдохнут лошади или нет. Твое присутствие здесь больше не приветствуется. И никогда не возвращайся назад.

* * *

«Я уверена, что могу выбирать их, не так ли?» — размышляла она, пробираясь через сад.

Так же, как с Эберхардом, загоревшим на палубе элитным плейбоем, который так безупречно манипулировал ею, она была одурачена прекрасной иллюзией. Настоящая красота должна идти изнутри. Человек, которого называли королевской шлюхой… ну, что за красота могла быть в таком человеке?

Еще хуже была мысль о том, что она собиралась и могла бы охотно сделать с Хоком, если бы Оливия не появилась рядом. Его просьбы практически разрушили ее оборону, и она знала очень хорошо, что если бы Оливия не прервала их, она могла бы даже сейчас лежать под его великолепным телом, как еще одно завоевание королевской шлюхи.

«Может быть, это не так, Эдриен. Может быть, ты не знаешь всей истории целиком», — заметил тоненький голос у нее в голове.

«Может быть, я не хочу знать всю историю целиком», — вскипела она. Она сжимала свои руки до тех пор, пока не почувствовала боль в ладонях от вонзившихся в них ногтей. «Я хочу попасть домой», — опечалилась она, подобно потерянному ребенку. «Я хочу Луни».

«Это единственная достойная вещь, которую хочется вернуть», — подумала она.

Она разочарованно вздохнула.

— Эдриен. — Его голос послышался из тени нижней стены замка так тихо, что она сначала подумала, что он ей просто послышался.

• Предыдущая
• 35/73
• Следующая