За горным туманом (др. перевод) (ЛП) - Монинг Карен Мари - Страница 22

• Предыдущая
• 22/73
• Следующая

К ее огорчению и немалому изумлению Хока, она вновь провалилась в целительный сон, даже не закончив свою мысль.

Но ему было неизвестно, что она более чем закончила эту мысль в своем сне. Никогда! Воскликнул ее и во сне спящий разум, даже несмотря на то, что ее тянуло к большому темному человеку с огнем в глазах.

Глава 11

— Это вовсе не меня кто-то хотел убить, — повторила Эдриен.

Она была почти погребена под горами шикарных подушек и шерстяных покрывал, и чувствовала, что была беспомощно поглощена горой перьев.

Каждый раз, как только она двигалась, проклятая кровать перемещалась вместе с ней. Это утомляло ее, как если бы на нее надели смирительную рубашку.

— Я хочу встать, Хок. Немедленно. — Слишком плохо было то, что ее голос не прозвучал так уверенно, как ей хотелось. Это было — это должно было быть — возмутительным, лежать в постели и пытаться спорить именно с этим мужчиной, в то время как ее мысли разлетались как листья на ветру, превращались в беспорядочные страстные образы; бронзовая кожа рядом с бледной, черные глаза и горячие поцелуи.

Хок улыбнулся, и ей пришлось подавить ошеломляющее желание просто улыбнуться ему в ответ, как какая-нибудь тупоголовая идиотка. Он был прекрасен, когда был серьезен, но когда он улыбался, она была в смертельной опасности, потому что могла забыть что он — ее враг. И она никогда не должна забывать это. Так что она решила использовать разочарование в своих целях, и приняла внушительный угрюмый вид.

Его улыбка погасла.

— Девушка, оба раза мишенью была ты. Когда ты посмотришь в лицо фактам? Тебя должны охранять. Ты привыкнешь к этому. Через некоторое время ты даже перестанешь замечать их. Он показал на дюжину мускулистых мужчин, находящихся у входа в Зеленую комнату.

Она бросила испепеляющий взгляд на свою «элитную охрану», как он их назвал. Они стояли, расставив ноги, сложив руки на худощавой широкой груди. Невозмутимые, каменные лица и каждому из них сам Атлас мог бы переложить на плечи часть своей ноши. Где они берут таких мужчин? Выращивают на ферме «Бонни и Броу — Образцы мужской красоты»? Она фыркнула от отвращения.

— Что ты действительно не понимаешь, так это то, что пока ты будешь занят охраняя меня, убийца доберется до того, за кем он на самом деле охотится. Потому что это не я!

— Они называли тебя «Безумной Джанет» потому что ты отказывалась воспринимать действительность? — удивился он. — Реальность в том, что кто-то желает твоей смерти. Реальность в том, что я только пытаюсь защитить тебя. Реальность в том, что ты моя жена, и я всегда буду оберегать тебя от опасности.

Он наклонился ближе к ней, произнося эти слова, отмечая каждое слово взмахом руки в воздухе прямо перед ней. Эдриен в ответ скользила глубже в перину из перьев при каждом взмахе.

— Это моя обязанность, моя честь, мое удовольствие, — продолжал он. Его глаза пробежали по ее запрокинутому лицу и потемнели от желания. — Реальность… ах… реальность в том, что ты исключительно красива, сердце мое, — сказал он внезапно охрипшим голосом.

Его голос рисовал в ее воображении взбитые сливки, смешанные с отличным виски, выложенные на тающие кубики льда. Нежный и грубый одновременно. Это расстроило ее, лишало ее даже того незначительно самообладания, что она решительно собрала вокруг себя. Когда он провел языком по своей полной нижней губе, у нее пересохло во рту, как в пустыне. И его темные глаза с золотистыми искорками были полны разгорающимися обещаниями бесконечной страсти. Его глаза были прикованы к ее губам, и ох, кажется, он собирается поцеловать ее и она должна что-то сделать, чтобы это предотвратить!

— Настало время, чтобы сказать тебе правду. Я не Безумная Джанет, — отрезала она, говоря что-то, что угодно, что пришло в голову, просто чтобы не дать его губам завладеть ее губами в этом опьяняющем удовольствии. — И в сотый раз — я не твое проклятое сердце!

Он немедленно согласился.

— Я и не думал, что это ты. Имею в виду, что ты не безумная. Но ты мое сердце, нравится тебе это или нет. Кстати, Лидия тоже не считает тебя безумной. Мы — она и я — знаем, что ты разумная и вменяемая. Кроме двух случаев: твоей безопасности и меня. Ты ведешь себя абсолютно неразумно по отношению ко мне и по отношению к своей безопасности. — Он пожал одним мускулистым плечом. — Вот почему я веду с тобой эту маленькую беседу. Чтобы помочь тебе видеть некоторые вещи более ясно.

— Ох! Это как раз те вещи, в которых ты так упрям. Я не в опасности и я не хочу тебя!

Он засмеялся. Будь он проклят, этот мужчина, он смеялся.

— Ты в опасности, а что касается того, чтобы хотеть меня… — Он придвинулся ближе. Он опустился всем весом на подушки рядом с ней, что заставило ее переместиться и тревожно откатиться в сторону. Прямо к нему в руки. Как удобно, язвительно подумала она. Теперь она поняла, для чего в прежние времена использовали все эти подушки. И почему у этих людей было так много детей.

— Ты прав, я хочу, чтобы ты…

Он застыл.

— Чтобы я сделал что?

— … вышел из моей комнаты, — продолжила она. — Убрался с глаз долой и из моей жизни. Не приближайся ко мне, не смей даже вдыхать один со мной воздух, понял?

— Кстати, это мой воздух, и все тут принадлежит мне как Лэрду. Но ты можешь убедить меня разделить это с тобой, моя сладенькая женушка.

Он улыбался!

— И я не твоя женушка! Или, по крайней мере, не та, кого ты рассчитывал получить! Я из девяностых годов двадцатого века — это почти на пятьсот лет вперед в будущем, если ты не можешь сосчитать, — а Комин убил свою дочь. Как? Я не знаю, но у меня есть подозрения, и я не имею ни малейшего представления, как я очутилась на его коленях. Но ему нужно было выдать кого-то за тебя замуж — он сказал, что я — подарок богов, — и он выдал меня за свою дочь, когда я свалилась на него. Как бы там ни было, я оказалась связанной с тобой.

Вот. Это было сказано. Правда. Это должно остановить его от дальнейших попыток соблазнения. Не имеет значения, что если то, что рассказала Лидия о короле Якове, было правдой, она только что подвергла опасности весь клан Дугласов. Ее слова помешали его губам прикоснуться к ее, и это была самая неминуемая опасность, которой она боялась. Даже гнев мстительных королей казался не таким ужасным. Еще один красивый мужчина, еще одно разбитое сердце.

Хок сидел неподвижно. Он долго молча смотрел на нее, как будто переваривая то, что она только что сказала. Затем нежная улыбка прогнала туман с его глаз.

— Гримм сказал мне, что ты сочиняешь диковинные истории. Он казал, что у тебя поразительное воображение. Твой отец говорил Гримму, что ты просила у него позволения стать его бардом, а не его дочерью. Девушка, я ничего не имею против хорошей истории, и с удовольствием послушаю тебя, если ты прислушаешься к моим советам, касающимся твоей безопасности.

Эдриен разочарованно выдохнула, и этот выдох послал прядь ее серебристых белокурых волос прямо в лицо Хоку. Он поцеловал эту прядь, когда она нежно проскользила по его рту.

В ее животе разгорелся огонь. Она закрыла глаза и собрала все свое самообладание, из всех самых дальних уголков своей души. «Я не буду думать о том, как он целует каждую часть моего тела», — решительно сказала она себе.

— Я не дочь Кровавого Комина, — вздохнула она, еще сильнее зажмуривая глаза. Когда же она поймет, что, закрывая глаза, она не заставит ничего и никого убраться прочь? Она открыла глаза. О небеса, этот мужчина великолепен. Она обдумывала эту мысль с некоторой гордостью, полагая, что хотя он очень сильно не нравился ей, она все же была объективна насчет его внешнего вида. Это был верный знак ее зрелости.

— Нет, это не имеет значения. Теперь ты моя жена. Вот то, что имеет значение.

— Хок…

— Тише, девушка.

Эдриен замерла, поглощенная ощущением тепла его рук на ее руках. Когда он взял ее руки в свои? Почему она инстинктивно не отняла их? И почему медленное, чувственное движение его кожи по ее коже так опьяняло?

• Предыдущая
• 22/73
• Следующая