Инкуб, или Демон вожделения - Рассел Рэй - Страница 21

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая

– Как я и говорил, она просто шепнула мне, что на минутку спустится в туалет и сразу же вернется. Но ее не было долго. Я начал беспокоиться, подумал, может, ей стало плохо. Вышел сюда в фойе, попросил Мэри Лу спуститься в дамский туалет и посмотреть, что там стряслось.

Хэнк Валден повернулся к Мэри Лу.

– Там было совсем темно, – заикаясь и всхлипывая, заговорила она, – когда я туда спустилась. – Но я знала, что выключатель прямо за дверью, так что я сразу зажгла свет. И потом… я увидела ее…

– Успокойся, детка, – сказал Док Дженкинс. Через секунду Мэри Лу продолжила: – Только ее ноги, это все, что я увидела. Они торчали из кабинки. Чулки все разорваны, один туфель слетел. И… кровь… по всему полу…

Она разразилась плачем.

– Клем, отвези ее домой на патрульной машине, – приказал Хэнк, – затем отправляйся к себе. Меня кто-нибудь подбросит.

Клем вывел плачущую Мэри Лу из кинотеатра. Теперь заговорил большой и толстый Джо Прескотт – владелец «Парадиза» и правящий мэр Галэна. Он явно был оригиналом, а Чарльз – молодой копией с него. У старшего тоже когда-то были ярко-рыжие волосы, ныне уже поблекшие и поредевшие.

– Как только снизу с криком выскочила Мэри Лу, – сказал он, – туда спустились мы с Чарли. Все было так, как она рассказала. Всюду кровь. Кабина заперта изнутри. Я залез и поглядел через перегородку. Это было… как на бойне. Я понял, что она наверняка мертва. Ничего не стал трогать и сразу же позвонил тебе, Хэнк. К тому времени закончился последний сеанс и люди стали выходить из зала. Я никого не пустил в женский туалет. Некоторые дамы усмотрели в этом ущемление их законных прав, но я объяснил, что прорвало трубу. О Боже! Хэнк, что ты будешь делать со всем этим ужасом? Люди начинают уже брать меня за горло. И надо же было мне, старому идиоту, попасть в мэры именно в этом году! Теперь такое дело, что мне, в свою очередь, придется брать за горло тебя.

Пока Джо и Хэнк препирались, Джулиан повернулся к Доку Дженкинсу:

– Это было также… как и с остальными?

– На первый взгляд да, – ответил Док. – Но точно смогу утверждать только после детального осмотра. Я сейчас еду в больницу.

– Я с вами, – попросил Джулиан.

– Кто-нибудь уже сообщил ее семье? – поинтересовался Док Дженкинс у Валдена.

– Увы, – ответил Хэнк. – Это, как всегда, доверяют только мне. Может, на этот раз найдется храбрец и освободит меня от столь заманчивой обязанности?

Ответила Лора:

– Я скажу Бену и Элен.

– Спасибо! Это большая помощь для меня и я о ней не забуду, – поблагодарил Хэнк. – К тому же у тебя лучше получится. Как только они увидят меня в такое время, сразу поймут – пришла беда. Док, я с вами в больницу.

В это время Тим подходил к дому. Ни одно окно не светилось – постаралась бережливая тетушка. Он чувствовал себя невероятно усталым, когда поднимался по дорожке в гору к двери дома. Пережитый во сне ужас (а был ли это сон) накладывался на противоречивые и неутешительные теории, выдвинутые Джулианом Траском.

Тим отпер дверь и вошел в дом. Надо бы было зажечь свет, но он не стал делать этого. За годы, проведенные в этом затхлом жилище, он знал каждый угол и свободно мог ориентироваться в темноте.

В гостиной, проходя мимо старого столика, он протянул руку, чтобы потрогать старую книгу. Она все еще была там, и ее переплет из человеческой кожи по-прежнему вызывал у него содрогание.

В темноте он проследовал дальше к лестнице.

С трудом поднимая на ступеньки ставшие свинцовыми ноги, он миновал галерею портретов уже умерших Галэнов. Тим не мог разглядеть их во мраке, но он помнил каждую черточку их каменных лиц. Вот Мэтью – его отец, Уоллес – дед, рядом его жена Элизабет. Прадед Эдмунд и его жена Наоми. Все от Кэльвина и Лидии Галэнов. Владельцы этого замка и их жены. Не было только портрета матери Тима – тетка запретила помещать его вместе с другими. Он висел в комнате Тима, словно зеркальное отражение его самого. Такие же широкие скулы, янтарные глаза и языческая красота.

С каждым шагом Тим слышал как бы усиливающийся голос Джулиана, произносящий обличительные пункты один за другим:

Первое: сон может быть генетическим воспоминанием о реальном событии.

Второе: женщина из сна могла вступить в половую связь с выходцем из дочеловеческой эпохи.

Третье: ты можешь быть потомком этого союза.

Четвертое: ты можешь в силу этого обладать парачеловеческими возможностями и силами.

Пятое: ты мог напасть на Гвен, Мэлани и Лору.

Старые лестничные доски скрипели от каждого его шага. Казалось, они ритмично декламировали: огонь, вода, земли, воздух. Повторяли вновь и вновь, пока он брел по лестнице: огонь, вода, земля, воздух!

Наконец он поднялся на второй этаж. Подошел к спальне тети. Дверь была закрыта. Он толкнул ее. Заперто. Может, она тоже боялась подвергнуться насилию? А может, думала, что на это способен Тим?

Он сардонически улыбнулся. В оправдание насильника, если судить по его последним жертвам, можно сказать определенно одно – вкус у него был хороший. Он предпочитал молодых и красивых женщин. Тим добрался до своей комнаты.

Здесь было не так темно. Лунный свет будто покрыл инеем знакомые предметы. Тим подошел к туалетному столику. Веки его отяжелели от усталости. Автоматически он выгреб содержимое своих карманов: ключи, монеты, бумажник и положил все это туда, куда по привычке всегда выкладывал, – подле щетки и расчески.

Зевая, он снял рубашку, одновременно сбросил туфли. За ними последовали джинсы. Он швырнул их на стул, но промахнулся. Они бесформенной кучкой приземлились на пол. «Ну и черт с ними», – сонно пробормотал Тим. Затем с предвкушением блаженства повернулся к кровати.

То, что он увидел, заставило его закричать и отпрыгнуть к стене. Он задел портрет матери. Рамка упала, зазвенело разбитое стекло.

Его кровать исчезла. На ее месте теперь стояла та средневековая машина для пыток, которую он видел во сне, – дыба. И растянутая на ней со спутанными рыжими волосами, сжатыми зубами, нагая, вся покрытая потом от ужаса и боли на дыбе была женщина из его сна. Ее глаза, расширенные от боли, мерцали в лунном свете, и взгляд их обжигал Тима.

– Помоги мне… – умоляла она.

Тим взвыл от ужаса, спина приросла к стене, тело омертвело.

– Помоги мне… – опять взмолилась она.

Он закрыл глаза и с воплем сполз по стене вниз и, теряя сознание, упал на пол, прямо на хрупкие кусочки стекла.

– Тимоти! – раздался голос тети.

Она включила свет в его спальне и стояла в дверях в ночной рубашке.

– Что случилось? – спросила она. – Ты весь в крови!

Он сидел среди разбитого стекла, в нижнем белье. Его колени и икры были порезаны острыми осколками. Глаз он не открывал.

– Тимоти! – уже закричала Агата. – Что с тобой?

Он застонал, приподнял руку, указывая на место постели, но все еще не открывая глаза от страха и неведения: кровать там или дыба?

Потом он почувствовал, что тетя помогает ему подняться.

– Осторожно, – предупредила она. – Ты порежешь ноги. Она отвела его от разбитого стекла.

– Сядь здесь, – потребовала Агата и подтолкнула его к стулу.

Тим сел. Ее руки заскользили по телу – она стряхивала осколки с его кожи.

– Не так страшно, как мне показалось, – заключила Агата, – к счастью, неглубоко. Тимоти, что это было, кошмар?

Ему было страшно открыть глаза. Он прошептал:

– Разве ты ее не видишь?

– Кого?

– Ну, эту девушку… – простонал он, – бедную девушку… там… – С закрытыми по-прежнему глазами он указал на свою кровать.

– Открой глаза, Тимоти, – твердо произнесла Агата, – там никого нет.

Боязно, медленно он открыл глаза и взглянул туда, где только что видел дыбу. Там на своем обычном месте стояла его кровать.

– Тебе приснился кошмар, – сказала тетя, – о бедной девушке, как ты ее называешь. Разве ты не понимаешь, что это твоя нечистая совесть заставила тебя увидеть эту несчастную жертву… во сне…

• Предыдущая
• 21/49
• Следующая