Необычайное путешествие Петьки Озорникова - Павловский Олег Порфирьевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая

— Двойку.

— По какому предмету?

— По арифметике, — ответил Петька, упорно глядя на носки своих давно не чищенных ботинок.

— Так… Еще что натворил? — недовольно спросил Федор Степанович.

— С «профессором» подрался, — пробормотал Петька.

— С каким профессором? — удивленно вскинул брови Федор Петрович.

— Да с Генькой. Отличник и зубрила он. Мы его за это «профессором» дразним.

— Быть отличником — дело хорошее. А драться не следует. Так чего ж ты все-таки на лестнице сидишь? — повторил свой вопрос Федор Степанович.

— Мама ключ забыла оставить.

— Ах, вот что? Ну тогда пойдем — посидишь у меня, пока мать придет. Кстати, и о твоем поведении потолкуем, — предложил Федор Степанович.

Чего-чего, но приглашения в гости от Федора Степановича Петька не ожидал. Предстоящий разговор о его поведении, конечно, не особенно радовал Петьку, но ради того, чтобы побывать в квартире Федора Степановича, он готов был бы выслушать не одну, а сотни нотаций от всех жильцов, проживающих в этом доме.

Он будет героем дня! Ведь никто-никто до сих пор не переступал порога «инженерской» квартиры, как именовали соседи квартиру Федора Степановича.

Федор Степанович открыл дверь и пропустил Петьку вперед. Петька сразу же был поражен чистотой и порядком в квартире инженера. «Вот и не угадала тетя Настя», — подумал он. Из передней они прошли в кухню. У окна здесь примостился маленький столик. Около него два венских стула. На стане висела полочка, где стояли накрытые белой скатертной стаканы и блюдца.

— Чай будешь пить? — спросил Федор Степанович, включая никелированный электрический чайник.

Петька хотел было поломаться, но, вспомнив, что он сегодня еще не обедал, с достоинством ответил:

— Выпью стаканчик.

— Вот и хорошо.

Усевшись, Петька с интересом стал наблюдать за Федором Степановичем. Тот, словно проворная хозяйка, взял с полочки два стакана и блюдца, тщательно вытер их висевшим рядом с полочкой полотенцем и поставил на стол. Потом достал из шкафчика булку, сахар и масло.

— Может, ты с вареньем любишь? У меня и варенье есть. И Федор Степанович поставил на стол баночку с вишневым вареньем.

— Все равно, — смущенно пробормотал Петька. — Лишь бы сладко было.

— А, значит, сладкое любишь?

— Люблю, — конфузясь своего откровенного признания, сказал Петька.

Пока Федор Степанович накрывал на стол, чайник уже вскипел.

Прихлебывая чай, Петька искоса поглядывал на дверь, ведущую в комнату. «Позовет меня Федор Степанович в комнату или нет? — гадал он. — Там-то у него, наверное, и стоит изобретение».

— Спасибо, — оказал он, допив чай.

— Может, еще выпьешь?

— Нет, не хочу больше, — решительно ответил Петька, не спуская мечтательного взгляда с двери, ведущей в комнату.

Между тем Федор Степанович входить в комнату явно не торопился. Он собрал посуду, снял со стены полотенце и подошел к крану.

— Вы и посуду сами моете? — не удержался Петька.

— А то кто же! И посуду мою, и пол подметаю, и пыль пылесосом собираю. Вот только белье в прачечную отдаю. Хорошо стирать никак не могу научиться. Да и времени стирка много отнимает. Советский человек должен все уметь делать. А тебе убирать разве не приходится? — в свою очередь спросил Федор Степанович.

— Нет, — без тени смущения ответил Петька. — У нас мама убирает.

— Плохо, Петя! Матери надо помогать. Она ведь работает.

— Работает. На трикотажной фабрике. Она… как это… отличного качества. Недавно ей почетную грамоту дали.

— Вот видишь! Мать — мастер отличного качества, первосортную продукцию вырабатывает, а сын — двоечник. Куда это годится? — с укором оказал Федор Степанович, накрывая салфеткой вымытую посуду.

Петька промолчал.

— Ну пойдем, посидим. У меня журналы хорошие есть. — И с этими словами Федор Степанович открыл дверь в заветную комнату. С замиранием сердца Петька последовал за ним. Переступив порог, огляделся. Посредине комнаты стоял большой овальный стол, а у окна маленький, с одной тумбочкой, письменный столик. На нем — настольная лампа с ярким матерчатым абажуром, мраморная чернильница и стопка книг. Аккуратно выстроились книги на этажерке. Шкаф со стеклянными дверями — тоже с книгами.

«Где же изобретение?» — думал Петька, обводя глазами комнату. И вдруг в углу он увидел что-то большое, накрытое несколькими листами чистой чертежной бумаги.

— Проходи, что же ты стал! — приветливо сказал Федор Степанович.

Петька сел на диван, обтянутый коричневой кожей. Федор Степанович, подойдя к шкафу, достал оттуда несколько журналов и книг. Журналы он протянул Петьке, а книги положил на стол.

— На, почитай, картинки посмотри, а там и мать придет. А я поработаю. Ты любишь читать?

— Люблю, — соврал Петька, обрадовавшись, что Федор Степанович, видимо, забыл про обещанный разговор о его, петькином поведении.

— Ну вот и хорошо. Будем оба читать, — сказал Федор Степанович и, раскрыв книгу, углубился в чтение.

Петьке ничего больше не оставалось делать, как взяться за журналы. Но ни веселые картинки, ни цветные фотографии не привлекали его. Петька не переставал думать о неведомом предмете, накрытом чертежной бумагой.

«Что, если взять да спросить его? — пришла в голову мысль. — Нет, рискованно. Ведь, может быть, все врут, и никакого изобретения нет, а это просто стоит прикрытый бумагой старый поломанный стол».

Стараясь убедить себя, что это именно так, Петька принялся перелистывать «Огонек». В журнале рассказывалось о строительстве в Советском Союзе самых мощных гидроэлектростанций мира. На одной из фотографий раскинул свои огромные трубы землесосный снаряд, на другой — одним махом поднимал двадцать тонн земли шагающий экскаватор.

«Вот это изобретение! — подумал Петька. — А про Федора Степановича зря болтали. И никакой он не изобретатель вовсе».

Федор Степанович вдруг перестал читать и повернулся к Петьке.

— Знаешь, Петя, я вот читаю, а сам о тебе думаю. Скажи, кем бы ты хотел стать?

Петька серьезно посмотрел на Федора Степановича и не без гордости ответил:

— Летчиком.

— Нет, не выйдет из тебя летчик, — отрезал Федор Степанович.

— Почему? — удивился Петька.

— Ты по арифметике двойку получил?

— Получил, — нехотя согласился Петька.

— А с географией как у тебя обстоит дело?

— Две тройки и одна двойка.

— Ну вот, и не бывать тебе летчиком. Летчик должен географию и математику знать на «отлично». Будешь трубочистом — не иначе.

— Нет, летчиком. Я подтянусь.

— Когда же? Ведь ты уже скоро в пятый класс перейти должен. А с твоими отметками и на второй год, чего доброго, остаться можно. Пока ты соберешься подтянуться, поздно будет.

— Учиться никогда не поздно, — выпалил Петька слышанную где-то фразу.

— Не поздно учиться тому, кто хочет учиться. А ты не хочешь, ленишься. Государство на твою учебу деньги затрачивает. Мать на тебя работает. Все хотят, чтобы из тебя настоящий советский гражданин вырос, а ты лодырничаешь. Нет, так, дружок, мы с тобой коммунизма не построим.

Петька сидел, как на иголках. Он терпеть не мог нравоучений. Их и так ему по десять раз в день читали — и мать, и пионервожатая, и директор школы, а тут еще и Федор Степанович! «Вот расскажу завтра всем, что ничего он не изобрел, а только сидит и книжки читает!» — решил Петька.

А Федор Степанович продолжал:

— Впереди у тебя, как у всех наших ребят, замечательное будущее. Все мы, советские люди, строим это будущее. А вы, ребята, прежде всего, должны хорошо учиться. Чтобы стать равноправным членом будущего коммунистического общества, ты должен многому научиться, стать очень образованным человеком. Понял? Иначе, когда вырастешь, будешь бездельником, иждивенцем, ну, словом, Обломовым.

— Кем, кем? — переспросил Петька.

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая