"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 15

Представленная на второй день заседания, 9 февраля, обстоятельная записка главного инспектора кораблестроения начиналась с напоминания о дважды сделанном начальником завода признании о возможности постройки броненосца по проекту Лаганя, не увеличивая числа котлов, и достижимости его контрактной 18-узловой скорости при условии представления "хороших кочегаров и отборного угля". Не удовлетворившись этими обстоятельствами, Балтийский завод представил проект (который "в сущности изображает собой измененный проект г. Лаганя") с увеличенным числом котлов. Таким путем завод рассчитывал добиться 18-узловой скорости при всех эксплуатационных режимах "даже при плохих кочегарах и плохом угле". Но вместо радости по поводу столь похвальной инициативы завода, адмирал И.М. Диков делает скорбную мину и объясняет, что ради таких ничтожных результатов вовсе не стоило затевать столь хлопотный и беспокойный сыр- бор. Таких слов адмирал, понятно, не произносил, но ход его мыслей был, бесспорно, именно таков.

Ну мыслимо ли в самом деле, разливался соловьем вчерашний черноморский миноносный начальник, чтобы с целью незначительного, чуть-чуть ("несколько, не более одного узла", уточнял адмирал) и вроде бы как никому, кроме Балтийского завода, ненужного увеличения скорости, затевать громадный труд нового проекта. Из-за этой вздорной, мог бы сказать адмирал, цели в проекте под литером "Г" пришлось пойти на такие разорительные и неоправданные решения, как увеличение длины корабля на 40 футов, уменьшение ширины на 2 фута, а толщины бортовой и башенной брони на 2 дюйма, а палубной – на 1 дюйм (о том, что это делалось ради всем понравившегося броневого каземата 75-мм орудий, адмирал предпочел умолчать). "Кроме того, – удрученно добавлял председатель, – вероятно, придется увеличить водоизмешение свыше 13500 т".

Далекими от творческого озарения были и тактические выкладки адмирала. Главнейшими достоинствами эскадренного броненосца он считал артиллерию и броню и был вполне доволен идеалом "поповок", в которых эти свойства безоговорочно преобладали, и жертвовать броней, а также поворотливостью ("которая, конечно, зависит от длины судна") ради "некоторого (подчеркнуто в тексте – P.M.) увеличения хода", было, по мнению адмирала, "нецелесообразно". Далее следовала старая песня о том, что "броненосцы предназначаются не для крейсерства, а для эскадренного боя", и совсем уже трогательные откровения о том, что "эскадренный ход всегда будет зависеть от худшего ходока и потому, если в эскадре есть один или два быстроходных линейных, то это не окажет никакого влияния на исход эскадренного боя". Эскадра, бредущая подобно стаду баранов, скопище, не способное к каким-либо смелым маневрам – крепко, видимо, эта наука бывалого севастопольца запала в головы участвовавших в заседании будущих "флотоводцев" В.К. Витгефта и З.П. Рожественского. В точности исполнили они заветы, прозвучавшие под шпицем на Неве в начале 1898 г.

Жалким лепетом недалекого мистика, а не мудростью бывалого адмирала (не мог он не знать о постоянном некомплекте машинных команд на флоте) звучали и уверения И.М. Дикова о том, что за скорость броненосцев, "предназначенных для Тихого океана, опасаться не следует". Ведь все "броненосцы, заказанные за границей, не будут, конечно, испытываться "плохими кочегарами и с плохим углем". Это- де оговорено в контрактах с заводчиками. Но именно от этой, никогда не повторяющейся в реальных условиях исключительности приемных испытаний и пытался предостеречь бюрократию Балтийский завод! Но адмирала, что называется, "понесло". Не вдаваясь в смысл своих слов, он пустил в ход свой последний административный ресурс и почти с угрозой заявил: "Не желая принять на себя ответственность за влияние на решение членов Собрания в заседании Комитета 29 января (заседали, оказывается, не один день – P.M.), считаю своим долгом заявить, что я не вижу никакой пользы от увеличения числа котлов на новых броненосцах, для чего требуется составить новый проект и замедлить начало постройки 2-го броненосца в Новом Адмиралтействе на несколько месяцев".

Тот факт, что проект броненосца в Новом Адмиралтействе мог быть безболезненно и без задержек откорректирован по данным Балтийского завода – адмирала нимало не смущал. Он со всей истовостью, отвечающей рангу, выполнял социальный заказ высшей власти. Уж если одобрено по ходу дела управляющим Морским министерством предложение Балтийского завода о защите мелкой артиллерии 3-дм броней, то его, по мнению Дикова, "возможно выполнить и на проекте Лаганя без существенного его изменения". Неизвестно, кривил ли он душой или честно заблуждался, но не трудно представить, какую грандиозную ломку конструкции и корректировку множества чертежей Лаганя должно было потребовать это новшество, которое, по словам И.М. Дикова, осуществимо было простейшим образом "только уменьшения толщины" бортовой брони до 9, а может быть, и до 8,5 дм.

Таким вот образом с учетом изменений и предложений 29 января следовало усовершенствовать проект А. Лаганя, по которому и строить броненосцы как в Новом адмиралтействе, так и на Балтийском заводе. Дополнительные котлы и 4,5% запаса водоизмещения, естественно, отпадали без разговоров. Усердно выполняя официальный заказ холопства и угождения великому князю ("вспомнит строптивость, из наградного списка вычеркнет", – говорил А.Н. Крылов), адмирал, сам того не замечая, отбрасывал только что произносившиеся высокопарные слова о решающем значении для броненосца брони и артиллерии. Ведь уменьшая толщину главного пояса ради защиты 75-мм пушек, заставляя строить броненосец типа "Пересвет" с уменьшенным 254-мм калибром главной артиллерии, МТК во главе с адмиралом И.М. Диковым заведомо делал новые броненосцы слабее строившихся японских.

Неприглядна была сгустившаяся, почти как во времена императора Николая Павловича, тьма рутины и косности, а потому и напрасно было ожидать от собравшихся даже проблеска светлых мыслей. Философы учат нас, что "мир развивается вовсе не по неудержимо рвущейся вверх кривой прогресса и что вовсе не обязательно, что каждая новая эпоха своим интеллектом на голову перерастает предыдущую" (Н.Л. Бердяев "Смысл истории", М., 1990, с. 150).

Увы, бывают эпохи депрессии и упадка.

Так или иначе, но начисто покончив с техническим прогрессом, собравшиеся с легким сердцем приступили к завершающему второму или – смотря как считать – "третьему чтению" проекта Балтийского завода. Отвечая его начальнику, назвавшему броненосец А. Лаганя "гастрольным" (так как добиться на нем контрактной скорости могут только особо подготовленные "гастролеры"-кочегары), главный инспектор кораблестроения Н.Е. Кутейников (к нему примкнули: Н.К. Глазырин, Н.Е. Титов и Н.В. Долгоруков) броненосец по проекту Балтийского завода заклеймил как "удобосдаваемый". С "коридорообразными" кочегарками у завода, действительно, "не может быть никакой заботы или затруднений с количеством пара на продолжительной пробе и затруднений с паропроводом" (чего же лучшего ждать? – P.M.). Но такая роскошь, давал понять Главный инспектор кораблестроения Н.Е. Кутейников, может быть допущена только на крейсерах, "где скорость хода на волнении и район плавания стоят на первом плане". Да, броненосец Лаганя не сможет на продолжительное время развить полной силы, если не будет ему дано отборного угля и особо искусных механиков и кочегаров. Но в этом нет беды, ибо если впадать в демагогию Главного инспектора кораблестроения, "мы находимся накануне того, что отборный уголь заменит мазут", для чего уже и хранилища для него в проектах предусматриваются. А во-вторых, совсем уже увлекаясь, напоминал он, нельзя сбрасывать со счета и подъем духа, который у русских механизмов и кочегаров не может же быть ниже, чем у наших противников. А потому, следовало из его невнятных рассуждений, если абсолютная скорость и не достигнет той, что давалась на пробе, "то относительная с нашими врагами осталась бы та же при одинаковых с ними конструктивных данных".