Дверь внитуда - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 61
- Предыдущая
- 61/108
- Следующая
Дверь на кухню открылась, ЛСД обозрел наш уютный тет-а-тет мрачным взглядом и снова удалился по-английски, то есть не сказав ни полслова в качестве расшифровки загадочных действий.
— Вот-вот, об этом и говорю, — еще раз подтвердил Конрад, кивнув в сторону притворенной двери, и открытым текстом объявил: — Ревнует кайст тебя, может, не хочет, а ревнует, ритуальная связь не дает равнодушным остаться. Из-за того, что она даже в малом не подтверждена, только хуже. Он чувствует свою тягу и не видит ни малейшей с твоей стороны, из-за этого притяжение такими жгутами боли сворачивается. Удивляюсь, как он еще не рычит, посуду не бьет и тебя под замок не сажает.
— Чего-о-о? — вылупилась я на доморощенного Нострадамуса.
Ну и напророчил! Такой мешок чуши вывалил, в голову не поместится, даже если попрыгать для утрамбовки. Ну в том, что из-за того обряда ЛСД магически ко мне в кровать ночью переносит, я убедилась, но ведь это всего лишь перемещение тела в пространстве из-за ошибки в ритуале, как железо к магниту, не более того. Никто ничего противоправного делать куратора не заставляет. С чего тут ревности, чреватой гнутыми вилками, взяться?
— Вам надо натяжение связи смягчить. Дать магическим узам внешнюю уверенность в том, что процесс притяжения взаимен, — объяснил Конрад.
— Ты уверен? Откуда ты вообще такие душераздирающие подробности про кайстов знаешь? Ты же вампир, а не феникс! — Я подозрительно прищурилась.
— У меня была очень богатая библиотека, — ностальгически прижмурился собеседник, — каких там только книг не стояло на полках, Лучик. Сколько веков я собирал ее по мирам, охотясь за редчайшими экземплярами.
— Да ты библиофил. — Я почти не удивилась, за пару дней успела прочувствовать, насколько многогранна натура друга, одержимого новыми впечатлениями и знаниями куда больше, чем банальной жаждой крови.
— Пожалуй, — согласился Конрад. — Кстати, ты не пробовала лечить свои травмы тем занятным украшением русалки, которое некоего Леху едва ли не с того света вернуло?
— Не-эт, совсем из головы выпало. Про браслетку я даже не подумала. Знаешь, мне кажется, ничего не получится. Сам себя за волосы из болота не вытянешь, так и раны не залечишь, — рассудила я, почти радуясь тому, что нелепые рассуждения о моей связи с Саргейденом вампир оставил. Удовлетворение отпраздновала несколькими глотками соленого томатного сока. Мм, обожаю этот вкус! Мятный чай тоже хорош, но не ко всякому блюду!
— Вероятно, ты права, владельцы — носители артефактов, даже не изучая напрямую их возможности, чувствуют суть магических предметов сильнее сторонних, самых просвещенных наблюдателей.
— Артефактов? — Я поднесла к лицу запястье, украшенное тонкой цепочкой с нанизанными на нее серо-голубыми жемчужинами, не крупными, но идеальной формы и одинакового размера. Они словно светились изнутри собственным, мягким и нежным светом.
— Магический предмет с необычными свойствами называется именно так, — согласился Конрад. — Я тут поразмыслил о твоих приобретениях из-за дверей.
— Мне уже страшно, — пошутила я, не то чтобы до конца шутя.
— Думаю, часть из них будет являться артефактами, самыми могущественными из даров бескорыстия.
— Не-а, Конрад, ну какое бескорыстие? У меня были очень меркантильные рассуждения. Когда кухню с коридором кровью угваздали, я только и думала, что такие неудобства из-за работы привратника, какой бы интересной она ни была, не окупятся. А потом вот начали окупаться.
— А тогда, когда ты меня почти дохлого выхаживала, кровью своей поила, и когда минотавра потащила на своей даче обустраивать, и когда русалку утешать бросилась, тогда ты думала о выгоде? — начал жестко бомбардировать меня вопросами вампир, чуть откинувшись на спинку стула и наставив на меня вместо указки вилку.
— Нет, но ведь потом все равно ду…
Теперь уже Конрад не дал мне договорить, усмехнувшись, он объяснил:
— Я не знаю многих принципов работы странных порталов в твоем мире, Лучик, но магия… она читает истинные намерения, а не те, которые ты выдумываешь для того, чтобы прикрыть благородные стремления. Нет, Лучик, я не смеюсь над тобой, я, пожалуй, даже почти завидую твоему бескорыстию.
— А сам-то? — сварливо поддела я, припоминая, сколько раз он уже успел меня защитить.
— Сам-то? — На красивых губах собеседника появилась циничная полуулыбка. Поигрывая вилкой, он ответил: — Я расчетливая древняя скотина, мой свет. Был, есть и буду таковым. Ты — моя единственная за многие века родная кровь, потому я готов практически на все, чтобы защитить тебя и обеспечить благополучие. Не стоит путать это с бескорыстной страстью к благодеяниям. Я не делаю ничего не несущего выгоды, ничего из того, что не интересно. Но речь о другом, Лучик, я имею в виду связь между чистотой намерений привратника и ценностью оставляемых уходящими с Земли в твоем пользовании магических предметов. Думаю, она прямая, и полагаю, скоро получу еще не одно подтверждение этой занятной теории.
— Не знаю. — Читать про магию я читала много, но ни разу не прикладывала знания, почерпнутые из беллетристики, к себе и вообще не рассматривала их как применимые к практическим ситуациям на Земле. Мухи отдельно, котлеты отдельно, как-то так.
— Не знай, — разрешил Конрад и, услышав со стороны ванной, куда удалился ЛСД, странный звук, больше всего похожий на глухой удар, приказал: — А теперь ступай, успокой кайста.
Психологом я никогда не была. Карнеги не читала. Почему одни люди поступают так, а не иначе, часто не понимаю, хоть кол на голове теши. Вдобавок у меня вообще довольно плохо с тактом, всегда предпочитала говорить то, что думаю, а думать над тем, что говорю, даже когда следовало бы вообще прикусить язык и промолчать, тоже не способна. Такая я дефективная. Однако сейчас на собственную неподкованность в отношениях «м + ж» не сошлешься, все равно придется хотя бы попытаться помочь психующему куратору.
По большому счету он-то влип с тем прошлым ритуалом, проведенным на исторической родине, куда сильнее, чем я, иначе не вел бы себя так загадочно, как та ворона из анекдота. Думаю, ЛСД в принципе неплохой чел… то есть нечеловек. Чувство долга присутствует, щепетильность и мужество, а что он не всегда тактично себя ведет, так я же не знаю, может, он очень старается и вообще по меркам кайстов эталон вежливости для палаты мер и весов. Поэтому мнимую и реальную личные обиды я загнала поглубже и, согласившись мысленно с Конрадом, постучала в прикрытую, но не закрытую на защелку дверь ванной комнаты. Распахнула ее, не дожидаясь великодушного разрешения.
И тут же заметила, как поспешно прячет за спину руку Ледников и придает физиономии совершенно каменный вид. Такой, что тролли униженно долбятся головой об стену и утюжат от разочарования пальцы, как домовые эльфы.
Вид потревоженного в неурочный час испанского гранда был почти идеален, если бы не красное пятно, замеченное мной на ребре ладони. И совершенно не верилось, что это гуашь или акварель. Не держу я на съемной квартире красок.
— Та-ак! Что с рукой? Покажи! — Я рявкнула не задумываясь, поступая привычно в привычной с юности обстановке так, как всегда вела себя с отцом.
Наш папа, в отличие от того же Стаськи, который огонь, воду и медные трубы пройдет, как два пальца об асфальт, патологически боится заболеть. Не потому, что помрет, а потому, что лечиться ужасно не любит. Не любит до такой степени, что вызвать для него врача на дом или оттащить в больницу практически невозможно даже маме, которой по плечу все, что угодно.
Бои местного значения в нашем доме по причине любого папиного недуга, который ему не удалось скрыть от семьи, продолжались с переменным успехом до той поры, пока я не начала учиться в институте. Спецкурс медицины, обязательный для посещения, у нас был весьма продвинутый, такой, что годом раньше по его окончании на руки выдавали справку о присвоении квалификации медсестры. Но нам уже не повезло. Бумажку на руки зажали, хотя знаний вдолбили столько, что голова пухла. Народ стонал и зубрил, а я почему-то училась и практиковалась с удовольствием, даже в какой-то момент пожалела, что не стала поступать в медицинский, ну да поезд всяко ушел.
- Предыдущая
- 61/108
- Следующая
