Дверь внитуда - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/108
- Следующая
Тут тоже было тихо. Ужинать никто не просил. Может, у фениксов после наследственных приступов начисто аппетит отшибает, а вампир сыт кровью пациентов? Вон даже рыбу не тронул, так и стоит на противне в фольге. А вот шарлотку-то съели подчистую. Не то что крошки, даже доски, на которую выкладывался пирог, я не нашла на столе. Вряд ли, конечно, ее тоже сметелили. Не термиты же. Ага, точно! Побрезговали, помыли и поставили сушиться у раковины.
Радуясь наличию готовой рыбы, я извлекла ее из потемневшей фольги и осторожно переложила в посуду для микроволновки. Чуть-чуть подогреть. Ткнула кнопку чайника.
Он еще не успел закипеть, как на кухне материализовался Конрад. Значит, и впрямь настоящий вампир — умеет туманом проходить сквозь запертые двери — и настоящий мужчина. Стоит появиться в доме съестному, он тут как тут.
Хмыкнув, я вытащила из холодильника вдогонку к рыбе банку мясного рагу, из харчей, купленных Танюшкой. Ох, хорошо, что банка большая. По-прежнему в тишине вынула из микроволновки рыбу, подогрела рагу. Вместе с кусками батона разложила мясо и рыбу на четыре тарелки. Две подтолкнула к новому родственнику. Мытые помидорки-черри и огурцы на столе в салатнице еще имелись. Осталось только налить чаю в две кружки. Себе в любимую белую с росписью сосновыми ветками, Конраду в шуточную с рыцарем и драконом. Она все-таки побольше будет. Вампир оглядел импозантного ящера, небрежно отпихивающего тощего рыцаря с пути к благосклонно взирающей на рептилию принцессе, и заухмылялся. Наш человек, меня тоже эта кружка веселит!
«Стоило разлучаться с одними родственниками, чтобы обзавестись новым? Или у меня все не как у людей: родственники, как тараканы, заводятся сами?» — мысленно ворчала я, принимаясь за еду, но досады в мыслях не проскальзывало. Скорее, какое-то умиротворенное довольство. Хорошо было так сидеть вдвоем в тишине, молчать каждый о своем и в то же время сообща.
Иные люди любят посидеть в компании за бокалом пива или хорошего вина, но мне всегда важнее любого напитка, как главного составляющего посиделок, было иное: с кем и где сидеть. Раньше думала, с друзьями приятно провести время в уютной кафешке, где не курят, домой приглашала очень редко, отыгрываясь за невозможность уединения в любимом сумасшедшем доме, которым являлась семья на протяжении почти всей моей жизни. Отведав тишины, я очень ценила ее, до сегодняшнего дня не понимая самой простой вещи: оказывается, тишину тоже можно делить на двоих. Делить и молчать. Как сейчас молчали мы с Конрадом, уплетая чудесную рыбу и рагу, макая в подливку мягкий хлеб с хрустящей корочкой.
Я очень люблю сестру, брата, тетю, папахена и маман. Но они бы так никогда не смогли. Болтливость — это у нас семейное. Просто при раздаче фамильных даров на мою долю не выпало слишком много. Но и этого хватило, поэтому, разделавшись с половиной порции, я выпалила:
— Как он там?
— Спит, — пожал плечами вампир.
— Расскажешь, что вообще с ним происходит?
— Нет, я дал слово. Ты сама увидишь. Он сглупил, раз не хочет все объяснить, но все станет скоро слишком очевидно, чтобы скрывать, — качнул головой Конрад.
Темные длинные волосы колыхнулись, не падая на лицо, не залезая в тарелку, не мешаясь, живописной волной. «Мои вот вечно в любую дырку угодить норовят», — не удержалась я от мысленного завистливого вздоха.
— Ты ему сочувствуешь?
— Мм… нет, — возразил вампир и вдруг решился на откровенность: — Знаешь, Лучик, я ведь думал сегодня о друзьях, когда полетела фиолетовая пыльца, и получил того, кого считал веками одним из самых верных спутников, — Серп, мой меч. Но, думаю, не только его. Я испытываю странные чувства к этому мрачному фениксу. Кажется, я стал воспринимать его почти как друга, и он — вампиров в таком не обманешь — испытывает схожие чувства. Связь стала двусторонней.
— Так вас что, заколдовало? Принудило чувствовать то, чего нет? — почти испугалась я. Ненавижу принуждение, стоит на меня начать давить, как я враз на дыбы встаю. Лучше по-хорошему попросить.
— Не так, — возразил Конрад, потерев переносицу, и покачал в пальцах вилку. — Думаю, пыльца ускорила создание той связи, которая в обычном случае формировалась бы очень долго. Мы не привыкли доверять первому встречному, мы вообще не привыкли доверять и доверяться кому бы то ни было.
— Знаешь, у меня такое чувство, будто сто лет тебя знаю, — наконец проронила я, собирая корочкой остатки подливки.
— Аналогично, Лучик, и даже больше, — усмехнулся одними глазами вампир.
— Значит, мне, как подруге и родственнице с широкими полномочиями, можно потрогать твой меч? — проглотив последний кусочек, заискивающе попросила я, как когда-то выпрашивала у Стаськи его фирменную рогатку.
— Можно, — согласился Конрад, и в его руках возник он. Здоровенный, тяжелый даже на вид, в потертых ножнах, с рукоятью, отшлифованной несчетными прикосновениями, и ярко-синим, как глаза вампира, камнем, вставленным в навершие.
— Серп, собирающий жатву, — прошептала я, робко притронувшись к черным ножнам, и едва не ойкнула от неожиданности, когда меч толкнулся изнутри в ответ. Это было как дружеский тычок кулаком, каковыми часто обмениваются мужчины. Ощупывать ножны я не стала, это почему-то показалось мне фамильярностью, но рукоять тоже легонько погладила, удивляясь странным ощущениям в пальцах. Нет, схватить оружие и начать рубить кого-то в капусту мне не захотелось, но душу снова кольнула тоска по тем временам, когда мужчины могли открыто носить оружие.
— Ты очень красивый, — сообщила я мечу, и рукоять ответила вспышкой синего камня, словно Серп по-дружески подмигнул.
— Последний идиот, вздумавший тронуть его, сжег руку до локтя, — эдак между делом сообщил Конрад и похлопал по ножнам.
— Я вообще тогда не понимаю, зачем ты сражался с врагами, достаточно было подарить им на время Серп, — шутливо заметила я.
Мне показалось, что меч рассмеялся вместе с вампиром. Или и правда показалось, потому что глаза уже слипались и зевок следовал за зевком. Насыщенным выдался денек!
— Иди-ка ты спать! — заботливо посоветовал Конрад.
— Ага-а-а. — Ответ закончился очередным зевком, подсказывая, насколько своевременным было предложение. — Спасибо насчет Серпа. Меня еще никогда с оружием не знакомили!
— Ему тоже было приятно, — проронил новоявленный родственничек с задумчивой усмешкой и снова хлопнул по ножнам. Оружие пропало как не бывало, может, тоже отправилось спать. Насчет интеллекта и потребностей меча Конрада я уже ни в чем уверена не была.
Выдав новому постояльцу пару запасных комплектов постельного белья и полотенец из гостевых наборов (притащил ли Ледников свои вещи, спрашивать не хотелось), смыв дачную пыль под душем с апельсиновым гелем и почистив зубы, я свернулась уютным калачиком на чистых простынях.
Нет, кровать у меня не маленькая, при въезде на тетушкину жилплощадь я узурпировала ее ложе, где свободно лежалось как вдоль, так и поперек. Не помню уж, для которого или которым из мужей была сделала сия сногсшибательная покупка, поименованная прямолинейной Танюшкой «офигенный траходром», а только мне и в самом деле нравилось на ней спать. Я наслаждалась возможностью принять любую позу, переложить подушку, словом, наверное, в моем выборе именно этой постели тоже было что-то от ненормальной тяги к свободе.
Я лежала и слушала дом. Пластиковые окна пропускали лишь жалобное попискивание сигнализации, призывающей хозяина одинокой машинки, а песни и шум подростков, обожающих собираться под окнами и отравлявших раньше мой сон хохотом, скандалами и скверной музыкой, блокировали начисто.
Человек быстро привыкает к хорошему, привыкает к уюту, уединению, тишине и просторной кровати. Дрема напрыгнула пантерой, отыгрываясь за интенсивно прожитый день. Я только успела понадеяться, что поводов для цветных видений сегодня выпало больше и они отстоят право на яркие, приятные сны у мрачных переживаний.
Просыпалась медленно, качаясь на волнах блаженной неги и тепла. Я укрываюсь легким пушистым пледом, но надеваю пижамку и, случается, немного подмерзаю поутру. Тогда набрасываю сверху еще одно одеяло, предусмотрительно скатанное в ногах постели. Но сегодня было странно тепло и расслабленно-покойно. Ага, покойно в первые несколько минут осознания в мире бодрствующих, а потом я поняла шокирующую вещь. В комнате кто-то был, я слышала звук чужого дыхания, и не где-нибудь, а у себя за спиной — это раз! Ко мне прижималось крепкое мужское тело, причем прижималось весьма недвусмысленным образом, демонстрируя твердую заинтересованность где-то в районе бедра, — два! Одна рука по-хозяйски обосновалась на талии — три! Прядь сияющих переливами цветной белизны волос свешивалась через мое плечо — четыре!
- Предыдущая
- 36/108
- Следующая
