Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи - Деркач Сергей Вячеславович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая

– Я тебе не Тимошка, научница ты пресная! Тимофеем меня родитель мой нарек, Тимофеем, и никак иначе.

Я так понимаю, что домовой еще хорошенько сдерживал себя из уважения к даме, обозвав Астраю только пресной. А мог бы и покрепче слова подобрать. Ладно, возьмусь-ка я за это дело.

– Вот что, Тимофей, – начал я голосом, который, по моему разумению, был очень грозным и строгим. – Быстро открыл мне двери! Приказываю тебе!

– Кто ты такой? – заухало за дверью.

– Богатырь приказный.

– Вошь ты приказная, а не богатырь! – теперь Тимошка издевался открыто. – Был бы богатырь – дверь открыл бы в два счета. Аль кашки мало ел? Аль от красы научницы совсем охлял? Ну да, откуда силам-то в руках взяться? Они все в другое место переместились, от рук подальше, к ногам поближе.

Пока он не начал уточнять, куда ушли мои силы, я с дикой яростью набросился на двери, стал дубасить их, почем зря, пока руки и ноги не заныли. Егорушка мне сперва помогал, а потом и вовсе отпихнул в сторону:

– Дай-ка я по – своему, по-соловьиному попробую.

– Прекратить! – мне пришлось хорошо приложиться к нему, дабы не дать засвистеть. – Ты что, похоронить нас здесь хочешь, блаженный?

Егор после оплеухи пришел в себя, осмотрелся.

– И впрямь, чушь сморозил, – пробормотал он, отступая. – Прости уж меня, Ник. Гнев в голову ударил, совсем ума лишил.

Я не лучше, мелькнула мысль. Астрая смотрела на нас со стороны несколько ироничным взглядом. Так мамаши смотрят на детей малых неразумных, которые дерутся из-за ерунды.

– Вы закончили, богатыри? – фыркнула она. – Тогда уступите место умному человеку.

Дева подошла к двери, осмотрела запоры, замочную скважину.

– Тимофей, вы здесь? – спросила она вкрадчиво, однако тишина была ей ответом. – Отлично. Попробуем мое средство.

Астрая извлекла из пакета какое-то приспособление и стала ковыряться ним в скважине. Ясно, пробует отмычками, однако толку от этого мало. Дверь-то – заколдована, да еще домовой с той стороны ее заклятиями удерживает, так что механика тут – дело десятое.

Что-то шевельнулось в руке. Я посмотрел на зажатый в ладони Ключ: камни снова светились светофором. Вдруг снова пришло ощущение, будто мир переворачивается с ног на голову. Кто-то опять брал власть надо мной в свои руки. Оставалось только наблюдать, как довольно бесцеремонно я отодвигаю в сторону Астраю, снимаю с руки оборотное кольцо, надеваю его на палец Егора и говорю ему, в кого он должен оборотиться и что сделать. Послушник кивает, проворачивает кольцо. И вот уже вместо Егора по полу к двери ползет козявка-паучок, споро так перебирая своими лапками, заползает по железу в скважину и исчезает в ней. Как только с той стороны раздается вопль домового, исполненный боли и страха, я начинаю что-то колдовать. Тяжелая дверь стоит нерушимо, пока в замке не щелкнуло. В этот момент земля снова крутнулась вокруг меня. Я, придя к памяти, ткнул дверь рукой и ворвался в следующее помещение… Зал, куда ступила моя нога, был хорошо освещен вечными лампами, больше напоминая склад где-нибудь в захолустье, нежели сокровищницу. Множество стеллажей и шкафов были завалены пыльными, опутанными паутиной, манускриптами и книгами. Рукописи валялись на полу вперемешку со златом и самоцветами. Возле стен, а также по центру, стояли сундуки с драгоценностями. Рай для воров, да и только! Глядя на эти сокровища, я затруднялся ответить, во сколько можно оценить их стоимость. Одно ясно: тут было столько денег, что несколько тысяч бедняков легко могли превратиться в несколько тысяч богачей. А уж сколько голодных можно было накормить – одному Творцу ведомо. Али-баба, например, с его пещерой нервно грызет ногти в сторонке.

Кстати, о сторонке. Слева раздавался некий шум. Я повернул голову и увидел, что припертый крепкой рукой послушника к стенке Тимошка что-то пытается прохрипеть, выпучив глаза и болтая в воздухе своими коротенькими ножками.

– Кто здесь у нас? – поинтересовался я, приближаясь. – Свяжи-ка ты его, Егорушка, да покрепче. И рот чем-нибудь заткни, дабы не кукарекал.

Тимошка что-то проблеял, когда мимо него прошла Астрая, но девушка даже не взглянула в его сторону. Правильно, я тоже не умею прощать предательства. Ну-с, потеха потехой, а и делом не пора ли заняться?

Пока Егор паковал домового, с помощью допуска (вот, оказывается, как послушник додумался его использовать), мы с Астраей начали обыск помещения. Вернее, она, ибо я точно знал, куда идти и где искать. Ключ повел меня в дальний угол, где в куче мусора да крысиного помета я отыскал то, за чем мы, собственно, явились сюда. Кусочек янтаря засверкал, возрадовался, когда его поднесли к собратьям. А уж как они возрадовались! Заискрились, потянулись, да так резво, что едва кисть мне не вывихнули. И соединились с треском да грохотом, будто гроза в подземелье залетела. Теперь Ключ был похож на ромашку, в которой не хватало серединки да нескольких лепестков. Я любовался на него, глядя, как блестят и сверкают камни, особливо янтарь. Он капелькой меда лежал в объятиях серебра, придавая особый шарм украшению.

Все еще любуясь Ключом, я вышел на люди, осмотрелся. Астрая, полностью проигнорировав злато и каменья, изучала свитки, позабыв обо всем. Егорша сторожил связанного домового у двери. По его взгляду было ясно, что парню глубоко безразлично и злато, и свитки, токмо домовой занимал его в этот момент. Служака, однако!

– Что-то нашла? – спросил я, подходя к Астрае.

– Ага, – ответила та, не отрываясь от манускрипта. – Тут перевод индийских Вед, в которых описываются летательные аппараты.

– Мало ли, – пожал я плечами. – Тебе-то зачем?

– Ты не понимаешь! Мы только начали создавать подобное, а их, оказывается, здесь уже давно изобрели и создали. Кто бы мог подумать?

– Потом подумаешь. Идем.

– Еще минуточку.

Астрая начала запихивать в пакет свитки, но я придержал ее.

– Что? – девушка сделала вид, будто не понимает меня, глазками так томно стрельнула, но руку я не убрал.

Вздохнув, она выложила все на место и направилась к выходу. Вот и ладушки, вот и умница.

Подходя к домовому, я обратил внимание на то, что он пытается улыбаться, не смотря на кляп. Из чего Егор его сделал, я даже знать не желал, но, судя по запаху, это что-то уже давно издохло, причем своей смертью. Я взглядом приказал послушнику освободить рот Тимохи, и только потом спросил:

– Чей-то ты такой веселый, Тимошечка?

– Да вот в толк не возьму, как вы выбираться думаете? Аль силушки в тебе не меряно, богатырь?

– Сейчас увидим. Бери, Егорушка, домовенка нашего, да крепче держи, дабы не убег. Возвращаться пора.

Не подумайте, что уверенность у меня в словах и действиях была от того, что знал я, как дверь открыть. Ничего подобного, просто не хотелось в грязь лицом пред домовым пасть. Потому, когда стал я перед преградой, задумался крепко. А ведь точно, как ее открыть?

В руке что-то шевельнулось. Ключ? Он, родимый. В какой-то момент я почувствовал, что украшение попыталось взлететь, да только сил у него еще недоставало. Ничего, подмогнем. Я поднес облегченный Ключ к железной преграде, стал наблюдать, обнося его над поверхностью. Сначала он полегчал, но потом снова набрал вес. Ага, понятно. Путем эксперимента я нашел нужную точку, приложил к ней камни. В стене справа что-то щелкнуло, дверь медленно поехала вверх, освобождая нам выход. Светляк, который все время летал над Астраей, мгновенно переместился ко мне, освещая дорогу. Я оглянулся на Деву и послушника, держащего в руках дергающегося домового. Вот так, сударь ты наш Тимошка, и на твои козни нашли мы управу.

Легка дорога назад, да и короче завсегда кажется. Прошло немного времени, когда мы, миновав мокрый участок, вышли к лазу в погребке. Тимошку Егор и так едва удерживал, настолько брыкался домовой, а тут он и вовсе взбеленился, аки скакун молодой, вырвался из рук послушника, крякнул, подскочил на свои ножки и ну улепетывать в темень! Егор дернулся было за ним, однако Астрая удержала его:

• Предыдущая
• 23/56
• Следующая